Черные бароны или мы служили при Чепичке - Милослав Швандрлик

Шофёр Стрнад пообещал привезти из Непомук камни, чтобы украсить участок мозаиками. Своё обещание он тут же исполнил, и таким образом Кефалин мог приступить к строительству своего уникального предприятия.

Ещё никогда он не работал с таким усердием и энтузиазмом. Работа буквально горела в руках и отличалась исключительным эстетическим уровнем. Над хлевом взвилось знамя со свиной головой. Лачуга была от фундамента до крыши увешана транспарантами, плакатами и призывами к повышению показателей животноводчества.

Посреди участка Кефалин из привезённых камней выложил огромную надпись»Свиной рай». Каждый камень он выкрасил своей краской, а в щели между камнями напихал ярких цветов. Их, однако, пришлось предварительно вымочить в уксусе, чтобы свиньи или куры их преждевременно не сожрали.

Это было великолепное зрелище. На скале над»Свиным раем»начал собираться личный состав, офицеры и сержанты. В то время как солдаты приняли творчество Кефалина однозначно положительно, прямо‑таки с бурным восторгом, офицеры явно колебались.

Капитан Оржех усиленно раздумывал, стоит ли ему похвалить Кефалина за проявленную инициативу, или наказать его за бессовестную провокацию. После долгих размышлений он удалился в свой кабинет и сделал вид, что о»Свином рае»не знает. Зато Таперича был в восторге. Он глядел вниз на эту красоту и покрикивал на Лициния, Божетеха и Эсмеральду, которые с необыкновенным интересом разглядывали транспаранты.«Вот красивые свиньи!» — всхлипывал он от счастья, — «Боже ж мой, прямо жалко будет их жрать!»

Капитану Домкаржу»Свиной рай»не нравился. Он полагал, что рвение Кефалина надо бы использовать в другом месте, например, для рытья нового сортира. Особенно его раздражало знамя над хлевом.

Капитан Гонец реализацией своего предложения был буквально шокирован. Он с упрямым выражением на лице ходил взад–вперёд по скале, и размышлял, не выгонят ли его за это из армии. Потом он спустился вниз и навестил Кефалина в его берлоге.

— Товарищ капитан, — доложил Кефалин, — ваш приказ выполнен.«Свиной рай»в стадии выполнения завершающих работ.

— Кефалин! — грозно зарычал Гонец, — Запомните, что я вам никогда такого приказа не давал! Мы никогда ни о чём подобном не говорили! Если упомянете меня в связи со всем этим, то я вам устрою такую службу, что кровью блевать будете! Понятно?

— Понятно, — сказал Кефалин, — Я все сделал по молодости и безрассудству!

— Правильно, — уже спокойнее сказал капитан, — В конце концов, это не так уж плохо, а некоторые лозунги относительно удачны. Например, вот этот — «Планы реваншистов смять — нашим свиньям больше жрать!» — мне в целом нравится! Только вместо вот этого»нашим»я бы написал»чтобы». Это будет точнее. И конечно, их сомнут не только эти достижения, а наша сплочённость, и не в последнюю очередь наши вооруженные силы, которые стоят на страже любой угрозы. Вот в таком ключе переделайте и остальные лозунги, а знамя лучше снимите. Не вижу причин заводить для свиней собственный флаг!

Солдаты, увольняемые на гражданку, или те, кого временно переводили на Зелёную гору, приносили с собой тревожные новости. В Арноштове особо отличался вечно пьяный лейтенант Чалига, который ездил среди своих подчинённых на коне и неустанно подгонял их за работой. Количество потребляемого им рома было огромно, и обеспечить его могли лишь небывалые премии, назначаемые за перевыполнения плана. Поэтому в Арноштове работали от зари до зари. Но этого всё равно не хватало, поэтому Чалига исхитрялся на различные уловки. Часть солдат он записал больными, но тут же погнал их в лес, а результаты их труда приписывал здоровым. То же самое проделывал с теми, кого якобы отпустил в увольнение. Кроме того, он купил собственную бензопилу и с её помощью нормы, назначенные в расчёте на ручные пилы, были далеко перевыполнены. Подразделение Чалиги постоянно выполняло план на двести процентов. Бойцы в Арноштове отдыхали только в те минуты, когда их командир храпел вдребезги пьяный на полу.

Также и те, кто работал в Збухе на шахтах, не сияли от восторга, а с расширенными от ужаса глазами рассказывали про жизнь в грязном лагере и крайне небезопасную работу под землёй.

При таком раскладе жизнь в Непомуках была настоящим раем, и каждый боец всеми правдами и неправдами держался за караульное отделение или ещё какую‑нибудь халтуру.

— А вы, доктор, — спросил как‑то раз Кефалин флегматичного рядового Махачека, — что бы сделали, если бы вас перевели к лейтенанту Чалиге?

Махачек счастливо улыбнулся, — Наверно, потрепал бы ему нервы, — ответил он и с невероятной небрежностью принялся подметать столовую.

Кефалин задал этот вопрос потому, что его самого одолевали опасения. Что‑то постоянно подсказывало ему, что он на Зелёной Горе не задержится, что идиллия с тремя казёнными свиньями однажды закончится, и перед ним встанут новые, куда более трудные задачи. Но пока ничто этого не предвещало.

Команда»ПДА Удар»двигалась от победы к победе, пробиваясь к вершине турнирной таблицы. Капитаны Гонец и Оржех сияли.

— Добудем ещё Элефанта и Зеленку, — потирал руки Гонец, — и у нас будет команда для первенства области. Только этот Кефалин мне не нравится.

— У него в»Красном знамени»опять вышло стихотворение, — вспомнил Оржех, — В целом, неплохо срифмовано и идея верная.

— Идея верная, а играть он не умеет, — ворчал Гонец, — И что в нём командир нашёл? В качестве свинопаса он в целом справляется, это я готов признать, но на левом фланге я хотел бы видеть кого‑нибудь другого!

Пополнять команду солдатами с объектов становилось всё труднее, но, в конце концов, они и так всё время выигрывали.

А с Таперичей стало бесполезно о чём‑то говорить, потому что ни с того, ни с сего всплыла старая проблема, о которой уже почти удалось забыть. Кто‑то в Непомуках вспомнил про старый фонтан, который в войсковой части не мог быть использован по назначению, но мог бы улучшить эстетический облик города.

— Фонтана, фонтана, — ворчал Таперича, — где тута фонтана? Никогда я про фонтану не слыхал.

Ни у кого из подчинённых не хватало смелости сообщить ему, что он сам ещё три года назад приказал разломать фонтан киркой, и тем усерднее правитель Зелёной Горы о нём размышлял. Куда бы он ни шёл, везде искал фонтан. Потом он распорядился вызвать коменданта здания младшего сержанта Тоупала, и, нахмурив брови, напустился на него:

—Тоупал, где фонтана? Вы её пропили, небось, или запродали! Вы несознательный боец, Тоупал! Ежели фонтану не найдёте, заставлю вас за неё выплачивать!

Таперича взялся за дело с упорством одержимого, и вскоре всё, что на Зеленой Горе имело руки и ноги, искало фонтан, про который каждому было известно, что его давно не существует. Рядовые, сержанты и офицеры обыскивали каждый уголок, а младший сержант Тоупал расспрашивал всех, сколько такой фонтан может стоить.

Это была главная причина злости Таперичи. К памятникам и всевозможным предметам старины он с рождения испытывал отвращение, и коробка–новостройка импонировала ему куда больше, чем храм святого Вита. Но теперь у него в голове засела мысль, что за этот несчастный фонтан часть могла бы выручить значительную сумму, а о деньгах майор был очень высокого мнения.

Длинными шагами он ходил от одного конца части к другому, и кого ему удавалось застичь, тому было несдобровать. Личный состав разбегался от него в панике, укрываясь, где только можно. Фокусник Павел взобрался на дерево, а рядовой Бартак залёг на крыше сортира.

Внизу под замком на маленьком складе портные латали изодранное обмундирование. Поскольку солнце не пробивалось через лесистый склон, в помещении светила сорокаваттная лампочка. Тут примчался Таперича:

— Ага, портные! — загрохотал он, — Вельможные паны! Швыряетесь государственными деньгами! Как это можно жечь ток, когда день!

— Товарищ майор, — осмелился старший сержант Элиаш, — мы иначе работы не разглядим. Этот лес…

— Спилить лес! — тут же приказал майор, и, оставив перепуганных портных на милость судьбы, отправился за новыми жертвами. Словно вихрь он пронёсся сквозь склад и канцелярию, особенно тщательно проверив находящихся в лазарете. Доктор Горжец тут же назвал его ненормальным, за что был наказан двумя днями домашнего ареста.

Последняя Таперичина проверка выпала Свиному раю. Майор, словно Юрай Яношик[21], вознёсся на скалу, опустил свой грозный взгляд вниз и закричал:«Рядовой Кефалин! Отставить кататься на свинье! Тут армия, а не цирк!»

И только после этого, довольный, пошёл домой пороть трех своих ребятишек.

Глава тринадцатая. ЗЕЛЕНОГОРСКАЯ ИДИЛЛИЯ

Свиной рай был самым безопасным местом на Зелёной Горе, и не стоит удивляться, что туда один за другим начали заглядывать усталые бойцы во время кратких минут отдыха. Кефалин был добрым хозяином, и для гостей всегда была готова закуска в виде блюд из яиц. Обязанностью пришедшего было принести выпивку, и постепенно возник своего рода общественный клуб, где проводилось немало дискуссий на высоком уровне, в основном о женщинах.