Кофейный краш - Чэнь Хуэйцзюнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мои слова прозвучали убедительно, не зря я готовился к этому разговору, но Синъянь почему-то посмотрела на меня ошарашенно:
– Какой же ты чудной, и подарки у тебя ужасно странные.
Но в конце концов она взяла все вещи, и я вздохнул про себя с облегчением. Мы пошли в парк и сели на скамейку, и тогда, стараясь звучать как можно непринужденнее, я спросил:
– Чжисюань… он хорошо к тебе относится?
– А как же, прекрасно.
Стоило мне упомянуть Чжисюаня, как у Синъянь сразу огонек в глазах вспыхнул.
– Вы вместе уже пару недель вроде как.
– Если точнее, две недели и три дня.
Значит, она тоже считает. Я ведь прекрасно знал, что семнадцать дней назад, в среду вечером, Синъянь приняла предложение Чжисюаня, выбрав свою судьбу.
– Он на тебя иногда сердится?
– С какой стати? У Чжисюаня характер замечательный, лучше, чем у меня.
– А он в тебя ничем не бросался?
– Плюшевый медвежонок или другие игрушки не в счет? – подмигнула она.
– Он же с тобой заигрывает. – Я с жалостью посмотрел на нее. – А бывает, что Чжисюань стукнет кулаком о стену или со всей дури хлопнет дверью?
– Ну он же не больной, с чего бы это ему махать кулаками?
– А тебя не ругает? Не бьет?
Синъянь стукнула меня по голове:
– У тебя все дома? Тебе так хочется, чтобы Чжисюань ругал и бил меня?
Застонав, я почесал голову, но она сказала, что я это заслужил.
– Чжисюань прекрасно ко мне относится, заботится обо мне, сама доброта! По сравнению с ним я легкомысленная, часто забываю о его чувствах. Если принять Чжисюаня за эталон идеального парня и дать ему сто баллов, то я получила бы только сорок как его девушка, даже до удовлетворительной оценки не дотянула бы.
– А если бы ты оценивала меня, по-любому вышло бы больше ста, – на полном серьезе выдал я.
– Жульничая? – засмеялась Синъянь.
Мне было не до смеха, я даже отвел взгляд.
– А если, просто гипотетически, если в один прекрасный день Чжисюань тебя ударит, что ты сделаешь?
– Если такой день действительно настанет, тогда я расстанусь с ним. Ведь если ударил один раз, то ударит снова, еще много-много раз. Но твой гипотетический вопрос просто не имеет смысла, потому что Чжисюань не такой человек и этого никогда не произойдет.
Я печально поглядел на Синъянь, ведь она не догадывалась об опасности, которая ее поджидала. Я решил, что больше спрашивать не буду, ни к чему хорошему это не приведет. Главное, что она счастлива в данный момент.
Зазвонил телефон, Синъянь встала и отошла в сторону, чтобы ответить. Глядя на ее милую улыбку, не имеющую ко мне никакого отношения, я все равно сказал себе, что должен быть рад за нее.
Не знаю, но почему-то на душе было паршиво.
Поговорив по телефону, она вернулась.
– Чжисюань сейчас приедет и отвезет меня на ужин, хочешь с нами вместе?
– Не-а, не буду мешать.
В глубине души я знал, что кто-кто, а Чжисюань точно не горит желанием меня видеть.
25
Я поискал в интернете и нашел кучу всего об агрессии. Судя по всему, напрашивался следующий вывод: если оказался лицом к лицу с кем-то, кто может быть агрессивным по отношению к тебе, то сидеть и бездействовать смерти подобно. Единственная защита в самообороне.
В общем, я походил по секциям дзюдо, набрал рекламных флаеров и принес их Синъянь.
Она оглядела меня, словно видела в первый раз, выражение лица у нее было странное:
– Ты хочешь заниматься дзюдо?
– Да не я, а мы вдвоем. Хочешь вместе пойти? Вдвоем будет дешевле, со скидкой.
– Нет, мне не интересно.
– Интерес – дело наживное. Подумай сама, если будем вместе заниматься дзюдо, ты сможешь отрабатывать на мне удары, это же клево? – искушал я ее.
Она слушала, слушала и вдруг захохотала, а как отсмеялась, сказала, что вынуждена мне отказать, даже не побоялась меня огорчить.
Ну, раз она не хочет, я решил, что буду заниматься сам. Навыки боевых искусств не помешают, только так и можно научиться самообороне, и тогда удастся помочь тому, кому нужна защита.
На первом занятии я был мальчиком для битья – это когда на тебе отрабатывают приемы. Тренер, демонстрируя остальным ученикам разные приемы, все время спрашивал:
– Ну как, не больно?
Я, скрипя зубами, отвечал, что не больно, а про себя ругал его вовсю. Тренер похвалил меня, назвал настоящим мужчиной, подающим надежды юношей, но стал и дальше отрабатывать на мне приемы.
К вечеру у меня руки-ноги болели так, что я не мог сесть на мотоцикл. Тренер почувствовал себя виноватым и сам повез меня домой.
В машине он попытался завести разговор:
– Почему решил заниматься дзюдо?
– Потому что хочу защитить одного человека, – выложил я как на духу.
Сказать правду – все равно что снять камень с души, сразу чувствуешь себя намного лучше. Тренер улыбнулся, но не стал расспрашивать. Тут мне за себя стало неловко, это ведь я сам виноват, что даже у тренера пропало любопытство.
– А почему вы решили открыть секцию дзюдо?
– Как и ты, хотел защитить одну девушку.
– Надо же, как мы с вами похожи!
– Все мужчины, понятное дело, хотят казаться крутыми, хотят стать героями и защитить девушку. Жаль только, что через полгода она ушла от меня.
– Почему?
– Сказала, что ей нужна не защита, а любовь. Ну а раз у меня тогда не вышло сделать так, чтобы она меня полюбила, значит, я потерпел неудачу?
Тренер выглядел теперь мрачнее, чем я, когда на мне отрабатывали приемы.
– И что, тренер, жалеете?
– Конечно нет! Секцию по дзюдо я открыл, вот теперь жду, когда она вернется ко мне.
– А до каких пор ждать?
– Пока не полюбит.
Голос его звучал страдальчески. А я вспомнил о незамужней тетушке. Она чувствовала себя свободной как ветер, для нее если любовь есть, то и хорошо, а если нет любви, тут уж ничего не поделаешь, сколько ни навязывайся.
Интересно, своим упорством тренер чего-нибудь добьется?
* * *
На другой день я появился в кофейне весь израненный, Синъянь пришла в ужас, бросилась меня расспрашивать о случившемся. Она глядела на меня с такой заботой, что мне страшно захотелось открыться ей: это ради тебя, все ради тебя.
Вздернув свой распухший подбородок, я бойко заявил:
– Хо-хо, у меня теперь знак отличия дзюдоиста, круто, да?
Услышав это, Синъянь рассмеялась,
