Русские сумерки - Олег Кулагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оглядываюсь на первого – он ползёт, оставляя кровавый след. Только нож не выпускает – будто все ещё хочет до меня добраться.
И я снова в него стреляю.
Второй не выдерживает – бросается на меня. Чтобы исчезнуть, стать бесплотной тенью, как раньше. Только у него не выходит – я вижу страх в округлившихся глазах. Парень бежит, будто продираясь через сгустившийся воздух. И чем сильнее он барахтается, тем больше его мотает из стороны в сторону.
Всё правильно. Это называется кисель. Относительно безопасная разновидность дробилки. Я узнал её, едва увидел, как неравномерно растёт трава в углу пустыря.
И ещё тогда выбрал удобную позицию – со всех сторон окружённую аномалией…
Высший стреляет – но оружие в его руках беспорядочно дёргается. Пули уходят далеко в сторону.
Только одна пробивает мне ногу.
Ударило и обожгло ниже колена… Пустяки! Если могу стоять – кость не задета.
Я стискиваю зубы. И жду.
Выстрелы обрываются – у «рокера» кончился магазин. Раньше прищёлкнуть новый – отняло бы у него долю мгновения. Только не сейчас!
Он пытается попасть магазином в гнездо на ствольной коробке. И по инерции делает ко мне ещё один шаг. В лунном свете я уже могу прочесть мелкие буковки на его футболке: «Господь со мной» – написано по-английски.
– Не с тобой! – шепчу, вскидывая «грач».
Пули выбивают из тела упыря кровавые ошмётки. Я выпускаю в него всю обойму – до последнего патрона.
– Не с тобой…
Он хрипит, «МП-9» отлетает в сторону.
Я роняю бесполезный «грач» и пытаюсь дотянуться до трофейного оружия через край аномалии – пальцы будто в резину уходят. В этом месте искажения особенно сильные – именно поэтому «рокер» до сих пор жив…
Ничего, сначала схвачусь за приклад, а потом возьму магазин!
Я добью упыря.
Добью их обоих – прежде чем они сумеют регенерировать!
«Ни детей, ни стариков!»
Какая-то тень перечёркивает лунный свет.
Я поворачиваю голову и никого не вижу. Криво улыбаюсь: «Третий? Ну как же без него!»
– Давай, иди сюда!
Никого не могу рассмотреть. Только пыль слегка клубится – там, где его подошвы касаются земли. Справа. А теперь левее. И на пять метров ближе…
Ближе… Словно паук вокруг пойманной мухи.
И я вдруг понимаю.
Третий – самый умный. Он движется огромными прыжками. Сейчас перемахнет через кисель. И приземлится посреди островка высокой травы.
Прямо на меня!
Я уже не успею дотянуться до магазина и зарядить «МП-9»!
«Использовать последнюю морилку?» – отчаянно вспыхивает в мозгу.
Нет! Наполовину из них она вообще не действует. Да и не пробьёт сквозь аномалию! А потом будет поздно…
Я сам себя загнал в эту ловушку! Лихорадочно оглядываюсь. Неужели всё кончится так глупо? Хоть бы что-то, кроме бесполезного складного ножика в кармане… Хоть бы какой камень… Ага, вот железяка, о которую больно я ударился, когда падал в траву!
Хватаюсь за ржавый штырь. А он, сука, не поддаётся!
Упираюсь изо всех сил. Раненую ногу будто кипятком обжигает. Но я таки выдёргиваю вросший в землю кусок оконной решётки – как раз в тот миг, когда чёрная тень падает сверху.
Хриплый вой!
Третий приземлился на торчащие вверх острия решётки. Ржавое железо проткнуло его насквозь и вышло из спины!
Я бросаюсь в сторону. А рука высшего мёртвой хваткой уже вцепилась в моё плечо. Отлетает вбок окровавленная решётка. Он наваливается сверху и тянется клыками к моей шее.
Низшая разновидность упырей – те, что пьют кровь…
Я бью его локтем – никакого эффекта.
Тяжело раненный, он – ещё силен. Сильнее меня! Наверное, недавно успел отнять чью-то жизнь…
Так же, как сейчас отнимет мою!
– МИТРИЧ! – хрипло ору из последних сил.
Тишина в ответ.
Их же было трое! Три замечательных старика… Неужели никто не выжил?!
Рядом грохочет автомат.
И хватка высшего вдруг слабеет.
Я отбрасываю его. Поворачиваю голову, переводя дух. И вижу мальчишку с «АКМом». Я его узнал – ещё недавно он висел на балконе. Сам отвязался? Молодец!
И наверное, пришёл со стороны дома – по той же узенькой перемычке, что и я. Трава там гуще, а аномалия – слабее…
Я тяжело поднимаюсь:
– Дай автомат!
Беру у мальчишки «АКМ» и добиваю высших. Я ничего не чувствую – словно стреляю в опасных зверей. Эти – даже хуже…
– Ни детей, ни стариков! – шепчу, до половины опустошая магазин.
Оглядываюсь на пацана. Тот кажется спокойным.
Довелось и раньше всякого насмотреться?
– Они были злые, – говорит мальчишка.
– Они вообще были не люди!
– Да, – кивает он. – Хотя… Это с какой точки зрения оценивать.
Я ошалело моргаю.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга. И я вдруг понимаю, что он СЛИШКОМ БЫСТРО тут оказался. Вся моя схватка с упырями отняла меньше пяти минут. И за это время он успел отвязаться, спуститься по балконам, раздобыть автомат…
– А где второй? – хрипло спрашиваю.
– Там, в соседнем подъезде.
– И с ним… всё в порядке?
– Да, просто он очень испугался.
– А ты… ты не испугался?
Он бесхитростно на меня глядит. И чуть кивает:
– Было немного страшно.
– Понятно… – Автомат в моих руках кажется неподъёмно тяжёлым, словно из чугуна отлитым. Я всё ещё держу его стволом вниз. – Не знаешь, где остальные пропавшие дети?
– Думаю, их уже нет. – Он медленно отступает, не сводя с меня глаз.
Так же, спиной, уходит в аномалию.
Автомат в моих руках будто сам по себе обретает горизонтальное положение. Я едва удерживаю палец на спусковом крючке.
Мальчишка пятится к дому и качает головой:
– Не надо!
– Ты…
– Там, в школе, – ещё один. Ты успеешь его остановить!
Ещё один?
Я вздрагиваю.
Где-то поблизости – автоматная очередь.
Быстро оглядываюсь.
Когда поворачиваю голову – мальчишки уже нет. Наверное, прошёл через аномалию и растворился в воздухе…
Несколько секунд я стою будто вкопанный – пристально изучая тёмные глазницы домов, мёртвый пустырь. Вслушиваясь в скрип засохшего клёна – того, что в соседнем дворе.
Я словно жду какого-то подвоха…
Потом хватаю трофейное оружие. Выбираюсь из аномалии и бегу к школе.
Ещё автоматные очереди!
Там, внутри!
Неужели я опоздал?
Перемахиваю через ограду. И падаю, вжимаясь во вскопанные грядки.
Фонтанчики земли взлетают совсем рядом. Брызгают щепки и кора с ближайшего дерева.
Тут я соображаю, что забыл крикнуть пароль. И ору во всю глотку:
– СТАЛИНГРАД!
Автоматы затихают.
Я подхожу ближе. Меня впускают – через маленькую железную дверь.
В коридорчике сильно воняет порохом. Ещё – острый запах крови.
Тусклый свет подвешенного на крюке фонаря озаряет мрачные физиономии стариков, гильзы на полу. А чуть в стороне от двери валяется мужик лет тридцати с простреленной головой.
– Это кто? – спрашиваю я.
– Наш. Точнее, мы думали, что наш…
Они рассказывают. И всё становится ясно.
Тот, мёртвый, явился в группу Митрича ещё неделю назад. И казался обыкновенным. Вроде бы даже пароль знал – от Невидимой Армии. Привёз мешок крупы, говорил правильные слова…
А когда стала долетать пальба с пустыря – сразу занервничал. Убил охранника и пытался открыть дверь. Но в узком коридорчике было мало места для маневра. Двоих стариков он успел тяжело ранить, а его завалили.
Я киваю, слушая.
Значит, беднягу подвели нервы?
Да, высшие друг друга чувствуют. И когда там, на пустыре, я добил его товарищей – этот, здесь, чуть не спятил.
Поехала крыша у диверсанта…
Неудивительно.
Я прошу у одного из стариков флягу и жадно пью воду. Сердце уже не колотится бешено.
Одно мне неясно – почему проклятый мальчишка был так спокоен? Почему стрелял в своих?
Может, он из другого клана?
Или я слишком плохо знаю нелюдь?
И не желаю знать!
Да, он мне помог.
Но кто ведает, как бы этот сопляк повёл себя при ином раскладе…
До рассвета не так уж далеко.
Вместе с парой стариков я вернулся к месту схватки. Трупы высших нетронутые валялись посреди пустыря. Это только в старых фильмах они мгновенно рассыпаются в прах…
Жаль, что в жизни иначе.
Мы нашли Митрича и остальных. Дед Коля лежал за домом-ловушкой. Ещё два тела – на тех же позициях, что и перед началом боя.
И все – со следами упырьих зубов…
– Живой! – вдруг закричал старик, склонившийся над Митричем.
Рваные раны, сломанная рука…
Но упырь его не добил. Может, не успел. Или хотел сожрать потом – чтоб подкрепить силы перед атакой на школу?
Мы перевязали Митрича.
Я опять подошёл к трупам высших и тщательно их обыскал.
У того, который чуть меня не прикончил, нашлось удостоверение капитана ОКАМа. И членский билет партии «Высшая Россия».
Ну конечно… Как же иначе?
