Открытие Франции. Увлекательное путешествие длиной 20 000 километров по сокровенным уголкам самой интересной страны мира - Грэм Робб

Некоторые люди решили: они знают лучше самой девочки, что именно она видела. В местной газете видение назвали словом «дама», и кое-кто предположил, что на маленькую девочку произвела сильное впечатление элегантная туристка или одна из местных красавиц – возможно, невеста редактора газеты или жена аптекаря, которая имела прозвище Прекрасная шоколадница, потому что покупала себе одежду в Париже. Но Берна детта имела в виду совсем другое существо. Позже она всерьез рассердилась, когда художники и скульпторы стали изображать крошечное, похожее на ребенка видение как высокую полную даму в корсете и кринолине, уже давно расставшуюся с детством, которая уютнее чувствовала бы себя в парижской гостиной, чем в сырой провинциальной пещере.

Для Бернадетты и ее земляков слово damisèla («девушка») имело еще одно, особое значение. Словом demoiselles («девушки») называли лесных фей, которые одевались в белое и исчезали, если кто-нибудь подходил к ним слишком близко. Цветы вырастали под их ногами, они могли мгновенно вызвать ветер и так же быстро прекратить его. Они жили в пещерах и гротах и были связаны с родниками и текучей водой. Также было известно, что они заступаются за бедняков и могут быть очень жестокими в своей ярости, если происходит что-то несправедливое. Лесной кодекс 1827 года ограничил количество еды и дров, которые человек мог собрать с общей когда-то земли. И тогда в соседних с этой местностью областях Пиренеев появились белые призрачные фигуры, которые стали терроризировать угольщиков, работавших на промышленность, и лесников: поджигать их дома и угрожать, что искалечат их самих. Пик этой «войны фей» пришелся на начало 1830-х годов, но ее вспышки происходили время от времени до 1870-х. Бойцами этого сельского движения сопротивления оказались местные мужчины, которые наряжались как феи, но они подражали сверхъестественным духам, в существование которых люди верили даже в не слишком давние 1850-е годы.

Позже лурдские события стали водоразделом между скептиками и теми, кто уверовал в них. Но власти и простой народ разделило гораздо более древнее и глубокое различие. Крестьянский ум отлично чувствовал себя среди загадок и противоречий. Видение было одновременно Девой Марией и языческим духом. В сказках многих местностей Франции Пресвятая Дева и местная фея были взаимозаменяемыми образами. На четыре столетия раньше Жанна д’Арк и дети из ее деревни танцевали вокруг Дерева фей и плели венки для статуи Богородицы. Главным была не метафизическая природа существа, а его (вернее, ее) поступки и симпатии.

Как лесные феи и как большинство других пиренейских Богородиц, Дева Мария из Лурда явилась людям на общей земле. Она была добра к беднякам, но вполне способна унизить сомневающихся, и ее нужно было умиротворять подарками. В конечном счете она не была созданием католической церкви. Церковные власти, как обычно в таких случаях, отнеслись к ней скептически. Они так же, как местный префект, беспокоились, нет ли тут угрозы закону и порядку. С их точки зрения, Бернадетта была простодушной крестьянкой, а 20 тысяч людей, которые ставили в пещере свечи и оставляли пожертвования, были для них неприятностью и угрозой для здоровья народа.

За двенадцать лет до этого в Ла-Салетте, в Гренобльской епархии, Богородица явилась на уединенном горном склоне двоим детям-пастухам – угрюмой девочке и мальчику, который был таким невнимательным, что начал бросать камни, когда Дева Мария еще продолжала произносить свое послание. Явление Богородицы в Ла-Салетте вызывало гораздо больше сомнений, чем ее явление в Лурде, но народный энтузиазм заставил церковь признать истинными чудесные исцеления, совершенные этой Девой.

Прошло четыре года, прежде чем церковь подтвердила истинность видения Бернадетты, но к тому времени девочка, ее семья и город были уже спасены. Скоро в Лурд стало приезжать больше людей, чем на самые крупные пиренейские курорты. Цены на земельные участки и постройки, расположенные вдоль дороги к новому алтарю, взлетели до небес. Магазины расцвели, как цветы под ногами феи. «Здесь родственники знаменитого ребенка умудряются делать деньги на этом родстве, вывешивая над своими лавками написанные большими буквами рекламные объявления: «Тетя Бернадетты» и т. п.» (Henry Blackburn, The Pyrenees: a Description of Summer Life at French Watering Places, 1881). Что бы ни думали на этот счет образованные люди, такое поведение не было проявлением циничного оппортунизма. Маленькие люди одержали большую победу и считали: будет справедливо, если они извлекут для себя пользу из дара Богородицы. «Девушка» выбрала Лурд, а не Бетаррам или Аржель. Настанет день, когда Лурд будет вторым местом по числу гостиниц после Парижа, а Бетаррам опустеет. «Лурду повезло», как с оттенком недовольства сказала квартирная хозяйка Генри Блэкберна в Аржеле.

То, что случилось в Лурде, было выдающимся событием, но не единственным в своем роде. Лурдские события восходят к истории, следы которой можно найти в эпохе Римской Галлии и даже в еще более раннем времени – до Рождества Христова, в неписаной истории.

Некоторые из начальных строк этой истории можно расшифровать с помощью карты Франции и списка названий мест. Если отметить на карте все места, названные в честь святых, становится ясно видна определенная закономерность: высокая концентрация названий со словом Saint – «святой» (и с более ранними элементами «Dam-» и «Dom-», от dominus – «господин» на латыни) в центре и на западе и большие территории с относительно малым количеством названий с Saint на севере, северо-востоке и дальнем юго-западе. Эта закономерность отражает разную степень заселенности территорий и стабильности жизни на них в начале Средних веков: то, что город или поселок, уже существовавший, когда появилась новая вера, будет переименован в честь святого, менее вероятно, чем то, что в честь святого назовут широко разбросанное по местности поселение, которое лишь позже объединилось вокруг церкви. Видны также и более мелкие подробности, даже с такого расстояния во времени. Места с названием Сен-Мартен (в честь святого Мартина, римского солдата, который стал епископом в Туре и распространял христианство в Галлии в IV веке) чаще всего встречаются вдоль римских дорог; возможно, они отмечают пути, по которым распространялась новая вера. Места с названием Сен-Бонне – за исключением тех «Бонне», которые произошли от имени кельтского бога Беленоса, – расположены вдоль извилистой линии, которая пересекает территорию от Савойи до Жиронды; видимо, они указывают на путь, которым проезжал святой Бонитус (Бонитус умер в VII веке, возвращаясь в Клермон-Ферран из Рима, и после смерти продолжал свой путь до Атлантического океана как бесплотный дух или в виде останков, которые несли в раке для мощей).

Любопытно, что распределение имен святых на карте напоминает об одной отражающей долгосрочную тенденцию линии раздела, которая известна географам и историкам как линия Сен-Мало – Женева. Эта воображаемая линия проходит по диагонали от полуострова Котантен в Ла-Манше до северной части Французских Альп. По меньшей мере до конца XIX века она с удивительным постоянством появляется на картах, когда на них наносят различные виды данных. К югу и к западу от этой линии люди обычно были ниже ростом, имели более темные волосы и глаза, были менее образованными, жили в меньших по размеру населенных пунктах, имели меньше облагаемого налогом дохода, и больше была вероятность того, что они работают в сельском хозяйстве.

Линия Сен-Мало – Женева может быть старше, чем граница между севером и югом. Возможно, она отражает древние передвижения населения, от которых не осталось никаких других следов. Она может быть «странной линией притяжения» хаотического процесса, который включал в себя геологические явления и климат, вторжения захватчиков и миграцию, предприимчивость и инертность. Ее существование позволяет по меньшей мере предположить, что процесс христианизации Франции занимал подчиненное положение относительно других реальностей и тенденций, и задать несколько каверзных вопросов. Укрепила церковь нацию, создав приходы и епархии, или, так же как в Лурде, просто встроилась в уже существующие общества и верования? Были Римская империя и Римско-католическая церковь создателями современной Галлии или только завоевали ее? Были «суеверия» и народная религия всего лишь перемешанными в беспорядке ос татками религии друидов или они были упорядоченной системой связанных между собой верований?

Церковные власти, которые так нервно отреагировали на видение Бернадетты в 1858 году, показали этим, что боятся утратить свое значение. Этот страх почти так же стар, как сама церковь. С IV или V века церковь уничтожала с корнем или брала под свою власть языческие святые места. Иногда даже придумывала святых, чтобы заменить ими прежних богов. Святая Минерва заняла место богини Минервы; Марс становился святым Маром (Mard) или святым Морисом (Maurice). Древние места религиозного поклонения были преобразованы в подобие христианских святых мест. Святая Анна стала покровительницей Бретани не потому, что когда-нибудь бывала в этом краю, а потому, что была самым похожим и правдоподобным соответствием кельтской богине Ане и священным болотам, где наш мир соединяется с загробным миром. (Ana или anam на галльском языке означало «болото».)