Безумие - Кэтрин Ховелл

Софи прошла в комнату Лачлана, зажав фотографию в руке. В комнате стоял странный запах, который она не могла опознать, пока не увидела черный порошок, забившийся в щели на подоконнике. Порошок для снятия отпечатков пальцев. Наверное, эксперты проверили все, а потом убрали, как смогли.

Боковые стенки кроватки были приподняты, но простыни там не было – остался только накрытый клеенкой матрас. Вряд ли это сделал похититель: на то, чтобы снять простыни на резинках и взять их с собой, понадобилось бы время.

Черный порошок на стенках кроватки натолкнул ее на мысль. Криминалисты. Они ищут то, что помогло бы найти человека, который был в их доме. Когда он склонялся над ее спящим сыном, волосы могли упасть с его головы или какая-нибудь ворсинка с его одежды.

Дрожащими руками Софи перевернула фотографию, отогнула зажимы креплений на рамке, достала фотографию и с силой швырнула в стену пустую рамку со стеклом.

Глава девятая

Четверг, 8 мая, 10:30

Элла положила на стол скрепленные степлером листы с результатами анализов. Она поблагодарила сотрудников лаборатории за то, что они, отложив все дела, приехали в лабораторию и оперативно провели анализы. Элла перечитала еще раз список веществ, которые были обнаружены в крови Сойера, и посмотрела на врачей.

– Алкоголь, морфий, мидазолам.[9] Правда ли, что в человеческом организме героин превращается в морфий?

Ответа не последовало. Сойер прикладывал к глазам все тот же сложенный белый платок. Рядом с ним сидел его адвокат Рон Ван Пельт – огромный детина в черном костюме с пухлыми руками, сложенными на необъятном животе.

Я правильно говорю, доктор?

– Да, – ответил Сойер тихим голосом.

– В лаборатории мне сказали, что мидазолам – это седативный препарат, который также снимает нервное напряжение и может вызывать потерю памяти.

– Это так.

– Алкоголь, морфий, мидазолам, – повторила Элла. – Гремучая смесь. На какой эффект вы рассчитывали?

– Я ничего не принимал.

– А разве здесь не ваше имя? – сказала она. – Это анализы вашей крови.

– Я вам уже рассказывал, как все произошло. Кто-то накачал меня наркотиками.

Элла приподняла страничку и посмотрела на лист бумаги под анализами крови.

– Но на шприце обнаружили отпечатки ваших пальцев.

– Значит, они сделали так, чтобы на шприце остались мои отпечатки.

– Причем на том месте, где их оставили бы именно вы, если бы делали себе инъекцию сами?

Сойер посмотрел на своего адвоката. Голосом курильщика со стажем адвокат заявил:

– Я объяснил вам с самого начала: вам не следовало ничего говорить. Вы не должны даже сидеть здесь и слушать все эти россказни. До тех пор, пока не предъявлен ордер на арест, вы можете встать и спокойно уйти.

– Но я хочу, чтобы они поверили мне.

– Они полицейские. Они верят только в то, во что хотят верить. – Ван Пельт буравил Эллу своими глазами-бусинками. – Детектив, я правильно говорю?

Элла проигнорировала его вопрос.

– Доктор Сойер, чем быстрее вы расскажете нам, что произошло вчера вечером, тем быстрее мы во всем разберемся и отпустим вас домой.

– Еще несколько часов назад вы обещали отпустить его домой.

– Мы лишь обещали сделать все возможное, чтобы это произошло как можно раньше, – вмешался Дэннис. – Вы и сами видите, какая сложилась ситуация. Нам надо во всем разобраться. Это обычная процедура.

– Вы думаете, мне есть хоть какое-то дело до ваших процедур? Моя жена и дочь мертвы.

– Мы понимаем…

– Ничего вы не понимаете! – выпалил Сойер. – Если бы вы понимали, то отвезли бы меня домой еще вчера вечером. А вы первым делом притащили меня сюда. – Сойер ударил кулаком по столу. – Моя жена и ребенок находятся в морге, на меня напали и накачали до предела наркотиками и лекарствами, а вы ничего не делаете.

Ван Пельт положил свою пухлую руку на плечо Сойера. Тот низко опустил голову и начал всхлипывать, комкая носовой платок и роняя слезы на свои помятые брюки.

Адвокат посмотрел на полицейских испепеляющим взглядом.

– Моему клиенту больше нечего рассказать вам.

Десять минут спустя Элла и Дэннис стояли у окна и смотрели на отъезжающий от полицейского участка «мерседес» Рона Ван Пельта. Они видели, как сидевший на пассажирском сиденье Сойер что-то возбужденно говорил и бурно жестикулировал.

Элла посмотрела на Дэнниса.

– Что скажешь?

Дэннис неопределенно пожал плечами.

– Надо продолжать работать над этим, – жестко резюмировал он.

Потом они обсуждали, какие аргументы защиты могут быть выдвинуты, если Сойеру предъявят обвинение в употреблении лекарственных средств без контроля врача. Дэннису так и не удалось убедить Эллу, считавшую, что выяснение обстоятельств случившегося с Сойером ничего не даст: он вполне может оказаться невиновным, у него действительно случилось большое горе и он заслуживает более снисходительного отношения. Элла увидела, как у Дэнниса заиграли желваки, и поняла, что он не согласен с ее точкой зрения, что, несмотря на всю трагичность ситуации, они должны выяснить правду, ведь это может оказаться тем недостающим звеном, которое поможет воссоздать всю цепь событий.

Элла прислонилась к стене, пытаясь принять непринужденный вид.

– Полагаю, дело требует более пристального внимания хотя бы потому, что налицо мотив преступления, а алиби никак не подтверждено…

– На пустышке не удалось обнаружить следы ДНК, а найденные отпечатки настолько смазаны, что с ними нельзя работать. Нет никаких других доказательств, что Сойер был в доме Филипсов, а Лачлан – в машине Сойера, – убеждал Дэннис. – Ты торопишься делать выводы. Такие дела быстро не решаются.

Элла хотела спросить, сколько времени осталось у Лачлана, но передумала. Все-таки Дэннис был ее напарником.

– Сделаем небольшой перерыв, – предложила Элла. – Мы узнаем, с какой машиной он столкнулся, у кого и когда он купил наркотики, и тогда сможем понять, что он делал в тот вечер.

Дэннис вздохнул и посмотрел на часы.

– Пора идти. Сейчас у нас собрание.

10:40

Крис попытался сесть на кровати. У него кружилась голова, кровь стучала в висках и учащенно билось сердце. Он должен выбраться отсюда и попасть домой. Если те, у кого сейчас Лачлан, попытаются выйти на связь, они не станут разыскивать его по госпиталям. Нужно вернуться домой и быть там, чтобы с ним могли связаться. Софи тоже нуждается в его защите. Он ничего не сможет сделать, оставаясь здесь.

– Что ты делаешь? – Глория схватила его за руку и попыталась уложить обратно на кровать.

– Я в порядке.

– У тебя идет кровь из носа. – Глория выдернула несколько бумажных салфеток из коробки.

Рана на лице отдавала болью. Крис приложил салфетки к носу и поверх них посмотрел на Глорию.

– Врачи не сказали, сколько я здесь еще пробуду?

– Еще несколько дней, – ответила Глория. – Тебе нужен уход.

Он подвинулся к краю кровати и поставил ноги на пол.

– Я уже нормально себя чувствую. Какой Смысл оставаться здесь?

– Но ты еще не выздоровел! – Глория взяла Криса за руку, желая остановить его, когда он снова попытался подняться. – Ты еще слишком слаб. Ты можешь в любой момент потерять сознание.

Крису с трудом удалось встать на ноги. Перед глазами все поплыло и затанцевали черные точки. Крис зашатался. В ушах звенело, и он не мог разобрать слов Глории. Потом он почувствовал, как чьи-то руки укладывают его в постель. Когда сознание прояснилось, он увидел рядом с Глорией медсестру. Они смотрели на него с укором.

Крис закрыл глаза от бессилия. Он никогда в жизни не ощущал себя таким слабым и беспомощным, как сейчас люди у кровати смотрели на него свысока и разговаривали с ним, как детективы общаются с преступниками. Ужасно осознавать, что приходилось врать этим людям, а особенно Софи. Крис повторял себе вновь и вновь, что у него не было выбора, но все равно чувствовал себя виноватым.

Медсестра вышла из комнаты, и Глория придвинул стул ближе к кровати.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – соврал Крис.

Пока он смотрел, как мать гладит его по руке, в голове у него созрел план. Если не отпустят его, он уйдет сам главное – улучить момент, когда никого не будет поблизости. Он будет тренироваться ночь напролет. Только бы хватило сил выбраться отсюда, попасть домой и дождаться их звонка. А если они не позвонят, он сам их найдет.

Именно так он и сделает.

11:00

В комнате расследований стоял запах кофе и пота. Детективы зевали в ожидании своей очереди, чтобы отчитаться, что удалось сделать за эти утренние часы. Элле тоже приходилось прилагать усилия, чтобы не зевать, когда она делала пометки в своем блокноте. Расследование начинало давать некоторые результаты – появлялись все новые версии.

Шейн Брейфилд, пьяный водитель, которого Крис посадил в тюрьму, был на свадьбе у своей двоюродной сестры в то время, когда похитили ребенка. Свидетели и фотографии на мобильном телефоне подтверждали его алиби.