Безумие - Кэтрин Ховелл

Шейн Брейфилд, пьяный водитель, которого Крис посадил в тюрьму, был на свадьбе у своей двоюродной сестры в то время, когда похитили ребенка. Свидетели и фотографии на мобильном телефоне подтверждали его алиби.

Управляющий госпиталем сообщил подробности о родителях, у которых родился мертвый ребенок. Лорел и Даниэль побывали у них: женщина рыдала – о похищении она услышала в выпусках новостей, а мужчина, сам пар медик, позвонил в свое главное управление, чтобы узн адрес Филипсов и послать им цветы.

Криминалисты изучали записку, оставленную возле тела Криса. Она была напечатана на бумаге марки «Reflex», плотностью восемьдесят граммов, которая продавалась по всей стране. Похититель воспользовался принтером марки «Canon», который также можно купить без проблем. Не нашли никаких отпечатков или волос. Элла потерла глаза и попыталась сконцентрироваться на объекте поиска: белый мужчина, у которого есть трикотажный шлем-маска, принтер «Canon» и пачка бумаги «Reflex».

– А что насчет шрифта? – спросила Элла.

Дэннис посмотрел в отчет и кивнул.

– Шрифт Times New Roman – самый обычный, есть в любом компьютере.

Тревис Генри положил на стол записку и подвинул ее к Элле: «Вы были правы. Сильвия Моррис прятала ребенка своей подруги». Элла пожала плечами, словно хотела сказать: «Не вышло, ну и ничего страшного».

В дверь постучали, и в комнату заглянул исполняющий обязанности комиссара Руперт Игерз. Дэннис кивнул Элле.

Она вышла в коридор и прикрыла за собой дверь. Игерз был в форме. Сегодня утром на пресс-конференции расспрашивали не только о похищении и покушении, но и атаковали вопросами об ограблениях, о звонке на телевидение, о возросшей за последнее время смертности из-за передозировки наркотиками, а также их интересовала смерть Лили Джонс, дочери бывшего члена парламента Зантера Джонса, погибшей в результате несчастного случая вчера вечером в Гайд-парке. Эллу ничуть не удивило то, что Игерз выглядел расстроенным и изможденным.

У него за спиной стоял молодой мужчина в темном костюме в тонкую полоску. Элла его не знала, но у нее возникло ощущение, что она его где-то раньше видела.

– Как идет расследование? – спросил Игерз.

– Медленно.

Элла пересказала все, что им удалось узнать.

– Телефоны «горячей линии» звонят непрерывно, хотя у нас и без этого много дел.

– Все понятно, – Игерз потер лоб. – Это детектив Мюррей Шекспир. – Элла посмотрела на молодого мужчину более внимательно. – Через него я буду поддерживать с вами связь и получать информацию о ходе расследования, – продолжал Игерз. – Я хочу постоянно быть в курсе событий, а вам следует обеспечить ему доступ ко всему, связанному с расследованием этого дела.

– Да, сэр.

Игерз ушел, оставив их в коридоре. Мюррей Шекспир улыбнулся Элле. У него так же выступали клыки на верхней челюсти и были такие же глаза цвета свинца.

– Вы, наверное, сын Фрэнка Шекспира?

Мужчина кивнул головой в знак согласия:

– Отец сказал, что вы должны его помнить.

Элла сжала кулаки за спиной. Шекспир посмотрел на нее многозначительно. Посредник в таком деле – это головная боль: ему всегда надо объяснять все, что происходит, а это отнимает время, которого у детективов всегда в обрез. Шекспир не был бы Шекспиром, если бы поступил иначе.

– Детектив, – одновременно произнесли Элла и Шекспир и одновременно ответили: – Слушаю.

Полицейский из регистратуры передал Элле лист бумаги.

– Это пришло по факсу.

– Спасибо.

Элла бегло прочитала факс. Это были результаты экспертизы пули, извлеченной из головы Криса.

– Дозвуковая пуля, двадцать второй калибр. – Шекспир читал факс через плечо Эллы. – Понятно. Будь пуля побольше и побыстрее, он был бы уже в морге.

Элла подавила зевок.

– На пуле не осталось никаких следов нарезки от ствола, – заметил Шекспир. – Такое бывает при попадании пули в череп.

Элла сложила факс пополам и направилась в комнату для расследований, где Дэннис уже заканчивал раздавать указания. Детективы записывали инструкции, а Дэннис в завершение добавил:

– Следующий раз встречаемся в четыре часа, тогда решим, кого отпустим домой.

Люди стали расходиться. Дэннис посмотрел на Шекспира, и Элла объяснила, кто это и зачем он здесь. На щеках у Дэнниса заходили желваки, чтобы отвлечь его, Элла протянула факс с отчетом экспертизы.

– Гм, – только и сказал он, прочитав факс.

Элла знала, что означала подобная реакция. Результаты экспертизы не дали информации, которая помогла бы им найти преступника, пользы от нее не больше, чем от отчетов о бумаге «Reflex» и принтере «Canon».

Дэннис передал лист детективу Роджеру Фенвику, который вводил данные в компьютерную систему.

– Детектив Маркони?

В дверях стояла девушка в форме из регистратуры.

– Звонит Эдман Хьюз, спрашивает о ходе расследования дела о поджоге.

– Как он узнал, что я здесь?

– Ему сказал кто-то из «Охотничьего холма», – ответила девушка-полицейский.

Элла закатила глаза.

– Скажите ему, что я этим занимаюсь.

– Я так и сказала, – подтвердила она.

Элла засунула руки глубоко в карманы.

– Скажите, что я позвоню ему, как только у меня появится возможность.

Когда мы распутаем это дело.

Констебль кивнула и ушла.

– Что мы делаем теперь? – спросил Шекспир.

– Мне надо заняться бумажной работой, которую я запустил. – Дэннис метнул взгляд на Эллу, и она, догадавшись о значении этого взгляда, сказала:

– Я намереваюсь проверить звонки, поступившие по «горячей линии».

– А мне есть чем заняться? – спросил Шекспир.

– Сейчас подумаем, – задумчиво проговорил Дэннис. – Но, если желаете, тоже можете заняться телефонными звонками.

На лице Шекспира возникло недовольное выражение.

– Я подумаю над вашим предложением.

– Хорошо, – согласился Дэннис. – Мы позвоним вам, если произойдет что-нибудь важное. – А когда Шекспир скрылся из виду, Дэннис подмигнул Элле: – Убираемся отсюда, пока не поздно.

11:20

Вода в бухте Розель-бей, что в конце Глиб-пойнт-роуд, переливалась в лучах солнечного света, но Софи смотрела в другую сторону: сидя в машине Ангуса, она искала глазами дом Сойера Бойда.

Она приняла душ и переоделась в голубую футболку и темно-синие форменные брюки, в которых обычно выезжают на вызов врачи «скорой помощи», а форменную рубашку аккуратно сложила и положила в сумку. Сидя в машине с натянутыми до предела нервами, она думала обо всем, что произошло с того времени, как она последний раз была здесь. За окном в доме мелькнула чья-то тень – Это он.

Ангус стал всматриваться в окна.

– Почему они его не задержали?

– Не знаю.

– А что именно тебе рассказали детективы?

– Я тебе уже говорила: они нашли его без сознания в состоянии наркотического опьянения, а он утверждает, что не причастен к похищению. А на набережной возле его машины нашли соску-пустышку, похожую на соску Лачлана.

– При наличии таких фактов и мотива преступления его отпустили?

То, что Сойера отпустили, казалось неправильным, но и думать, что он виновен в исчезновении Лачлана, Софи не хотела. Ведь тогда ей пришлось бы смириться с мыслью что Лачлан теперь на дне реки. Софи отвернулась.

– Поехали отсюда.

Пока они ехали к городу, Софи ерзала на сиденье, пытаясь разглядеть каждого ребенка на руках или в коляске у прохожих. Ангус вел машину молча: он ехал медленно по ближайшей к обочине полосе.

– Так куда мы все-таки едем?

Настало время посвятить Ангуса в свой план. Вдвоем они будут выглядеть более правдоподобно. Но Ангус – полицейский, он дал присягу служить закону. Софи бросила взгляд в его сторону. А что, если он откажется помогать ей? Или, того хуже, станет препятствовать?

11:30

Элла отключила мобильный телефон, как только вышла из лифта на третьем этаже госпиталя Святого Винсента. Дэннис поехал выше, на четвертый этаж. Он собирайся проведать Маризу Уотерз: он знал ее лично и причем не по работе. Элла полагала, что люди из ударной группы специального назначения «Страйк Форс Голд» задали Маризе все вопросы, какие только можно было задать: почему она находилась в машине Дадса, почему они неслись на огромной скорости? Все выглядело как попытка бегства, и это именно в тот день, когда было сделано заявление о том что банда состоит из полицейских. Впрочем, Дэннис искренне верил, что дружба может творить чудеса.

Элла тем временем направилась в палату к Росу.

Дверь была открыта, а Рос смотрел телевизор. Капельницу уже убрали, но похожая на обрубок канюля для внутривенного введения лекарств до сих пор была приклеена лейкопластырем на его руке.

– Два визита в течение пяти часов, – сказал он, выключая телевизор. – Поосторожней, детектив, а то я подумаю, что вы ко мне неравнодушны.

Улыбаясь, Элла присела на низкое обитое дерматином кресло.