Жизнь моя - Мишель Пейвер

В свете газового фонаря его лицо было вдумчивым и серьезным. Лицо, дышащее юностью и уверенностью, как у молодого человека на кубке. Но сначала, когда кубок только явился на свет, он не был таким уверенным. Он был глубоко потрясен. Она любила его за это. Он старался не показывать этого, но она знала, что он чувствует, так как чувствовала то же самое. Ощущение, что что-то вылетело, наполнило пещеру.

Ей хотелось сказать ему, как она рада, что именно он нашел кантарос.

Кассий тоже был бы рад, подумала она. Ты бы понравился ему, Патрик. Я знаю, что понравился бы.

Она вновь посмотрела на небо. Оно было глубокого мягкого цвета, цвета индиго, с сияющими звездами, а внизу, под ним, — лик утеса со стальным отблеском на каменном боку. Горячий ветер долетал из ущелья, слабо благоухая пылью и тимьяном.

Из пещеры появился Патрик. Он оставил лампу и рюкзак у дуба, подошел и встал рядом с ней.

— Я рад, что это закончилось, — сказал он. — Звучит глупо, но я там испугался. Думаю, она не любит мужчин.

— Кто?

Он кивнул на Луну.

— Богиня — Кибела, Артемида. Кто бы она ни была.

Она заставила себя улыбнуться.

— О, я так не думаю. Она — покровительница маленьких детей, к которым, подозреваю, относятся и мальчики. И деторождения, я полагаю…

— Да, а еще целомудрия и внезапной смерти. И разве не в ее привычках пронзать своих поклонников стрелами?

Она не понимала, что он пытается сделать. Вызвать ее на разговор, чтобы она не замкнулась в себе?

Он посмотрел на нее.

— Вы в порядке?

— Сейчас я приду в себя. Это было, пожалуй чересчур. Я так долго мечтала о чем-то подобном. Еще с тех пор, когда была такая, как Моджи.

— Я знаю.

Она вытерла глаза.

— Извините, через минуту все будет в порядке.

— Все хорошо, не торопитесь.

Спустя короткое время он спросил:

— Что это за звезда там — настоящий бриллиант, очень низко?

Она фыркнула.

— Хм, Венера, я думаю. Вообще-то это планета. Но вы ведь наверняка знаете это.

Он шаркнул по грязи ногой.

— Проверяете мою эрудицию? Деревенский мальчик, и все такое… — Его губы скривились в горькой усмешке.

Но Антонию больше не беспокоило, что она может показаться ему одержимой снобизмом ученой дамой. И удивительно, насколько легче ей было разговаривать с ним в темноте!

Внезапно ей в голову пришла интересная мысль.

— Посмотрите, — сказала она, коснувшись руки Патрика и поворачиваясь на юго-запад. Темная масса Рок дю Сабо нависла над ними. — Видите вон ту очень яркую звезду справа, прямо над деревьями?

— Нет… Да, увидел.

— Это Вега. Теперь взгляните налево, на ширину вашей кисти, если вытянуть руку. Прямо над вершиной утеса расположен большой квадрат из четырех звезд, по одной в каждом углу. Одна — та, что справа, довольно яркая, а другие три очень слабые, но вы должны видеть их.

После паузы он сказал:

— Я их вижу.

— Это Большой квадрат Пегаса. Квадрат — это его тело, но еще есть ноги и загривок, и голова, я полагаю. Но они слишком малы, чтобы увидеть их без телескопа.

— А крылья?

Она нахмурилась.

— Знаете, не думаю, что они есть.

— Но ведь вам хотелось, чтобы они были, да? Я имею в виду, бескрылый Пегас — это нонсенс.

Она улыбнулась.

— Я полагаю, да. — После паузы она добавила: — Я только что вспомнила об одной вещи. Сейчас лучшее время года, чтобы увидеть его. Еще несколько недель — и он будет за горизонтом.

Патрик молча стоял около нее.

— Разве не удивительно, — прошептала она, глядя на звезды, — что вы нашли кантарос в это время года, именно тогда…

Он поцеловал ее.

Он взял ее за плечи, развернул лицом к себе и поцеловал ее.

Ее рот был теплым и удивительно мягким, он имел вкус воды из источника и солоноватого пота.

Она открыла глаза и увидела, что его лицо было серьезным и сосредоточенным, а темные брови нахмурены. Поборов удивление, она сжала руками его затылок и поцеловала его в ответ.

Они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, и в этот момент его глаза вопросительно встретились с ее.

— Ты хочешь этого? Ты хочешь меня?

Она провела пальцем линию по его брови. Потом приподнялась и поцеловала его в губы.

— Да, я хочу тебя.

Поцелуй стал глубже.

Никогда она не чувствовала себя такой желанной. И было так естественно поцеловать его! Она не испытывала ни колебаний, ни опасения, что делает что-то не то. Все было правильно, потому что это был Патрик.

Он повернул ее спиной к скале. Камень врезался ей в плечо, и она вздрогнула. Он почувствовал ее движение и, не выпуская ее из объятий, встал на ее место. Затем его рот нашел мягкое место на ее плече и нежно поцеловал его.

В тот же момент они оторвались друг от друга.

Он привалился к скале, закрыл глаза и медленно покачал головой.

Она уперлась лбом в его грудь. Его сердце стучало, подобно турбине.

— Майлз, да? — тихо спросила она.

Он глубоко вздохнул.

— Да, звучит глупо, но мы должны сперва сказать ему.

— Я знаю.

— Этот парень — мой лучший друг. Да что там говорить, я живу в его доме. Я не могу поступить так за его спиной. Господи Иисусе! Хотел бы я смочь!

— Знаю, я чувствую то же самое.

Пока они говорили, их руки вели свой диалог: лаская и поглаживая, изучая контуры мускулов и костей, кожу и волосы.

Он взял ее голову в свои руки и поцеловал еще раз. Потом сказал:

— Ладно, пойдем-ка. Если мы останемся, я забуду о том, что только что говорил.

Они мало разговаривали во время долгого пути вниз, а когда разговаривали, это был шепот. Это казалось наиболее подходящим. Ночь была спокойна, только с пением цикад и теплым ветром в лицо и разбегающимися во внезапном испуге ящерицами, увидевшими лучи факела Патрика.

«Несколькими часами раньше, — думала Антония, — ты шла по этой тропе и была полна трепета и неуверенности. Теперь ты возвращаешься той же самой тропой, но все изменилось. Ты больше не одинока».

Они остановились только однажды, на мосту через Равен-де-Вердура. Ноги Патрика болели после многочасовых раскопок, и ему требовался небольшой отдых. Плечом к плечу они наклонились над парапетом и смотрели на реку, блестящую в лунном свете глубоко внизу.

Антония чувствовала тепло его руки рядом со своей и равномерные подъемы и спуски его дыхания. Она погрузилась в его запах пота и пыли.