Чудо - из чудес - Санин Евгений
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуйте, отец Тихон…
Друзья подошли к могилке старца.
Поцеловали овальное фото на белом кресте.
Ваня, не в силах остановиться, продолжил свой рассказ.
Уже не только Стасу, но и отцу Тихону, хотя тот, конечно, как прекрасно понимал Ваня, и без этого знал все…
— Бандформирование это оказалось таким крупным и очень долго неуловимым, столько высшему командованию нервов попортило, что мне сразу — Героя. Сам генерал из Москвы приехал Звезду вручать. Я, понятное дело, возгордился. Еще бы — Герой. Генерал лично награду привез! И тут, как тут, слава Тебе, Господи — Божие вразумление. Ехали мы с этим генералом и нарвались на засаду. Не иначе, как кто-то из наших иуд наводку дал. Но ничего, отбились. И, представляешь, — когда и дело казалось уже концом, вдруг граната. Да прямо к ногам генерала. Тот даром, что боевой, но навыки по кабинетам растерял, встал перед ней, как вкопанный. А я еще свежий. Опытный. Оттолкнул я его прямо на камни так, что он полмесяца после в госпитале с сотрясением мозга лежал. Схватил эту гранату, а времени подальше ее бросить уже не осталось. Тут она и рванула. Когда меня к врачам привезли, всего в крови, думали — труп. А оказалось — ни один жизненно важный орган не задет. Хирург, здоровый такой майор, крест на груди, говорит: молись, Герой, Богу, благодари до конца своей жизни. Ведь это просто чудо, что ты остался жив. Сколько я повидал всего, в самом кошмарном сне не увидишь — но такое первый раз вижу!
— Да-а… — покрутил головой Стас.
Ваня помолчал и вздохнул:
— Тот генерал приказал поместить меня к себе в свою двухкомнатную палату. Жены у него нет, так дочка за ним ухаживать приехала.
— Виктория?
— Она… Нехорошо, конечно, подслушивать чужие разговоры. Но я однажды невольно подслушал. Генерал как раз обо мне говорил. Ты, говорит Вике, обрати внимание на этого парня. Это не те шелкоперы и попрыгунчики, которые тебя окружают. Такой не предаст, не бросит, не запьет — после контузии ему даже каплю в рот нельзя брать, если что — защитит. И карьеру я ему, сама понимаешь, какую теперь устрою. Он у меня не то что генералом, через ступеньку от звания к званию прыгая, — маршалом станет! Словом, генерал уехал. А она осталась. Навещая теперь уже меня в той самой элитной палате. Ну и… Когда я разглядел, что она из себя представляет, оказалось, что мы уже ждем ребенка. Генерал нас за три дня расписал. Солдатам срочной службы так можно. Свадьбу сделал. Узнав, что у меня отец, хоть и несправедливо, сидел, а это могло бросить тень на его служебную репутацию, попросил меня половину свадьбы сделать у себя дома, то есть, в ресторане, а половину — в Покровском. Вот мы сюда и приехали…
— Что же ты сразу мне не позвонил, не излил душу? — с болью упрекнул друга Стас. — Глядишь, может, что-нибудь и придумали…
— Стыдно было: женили. Попросту говоря, влип! — виновато развел руками Ваня. — Да и что тут уже придумаешь? Ребенок ведь будет. Душа живая. Грех о чем-то своем жалеть. Да и разводиться мне никак нельзя. Ты же ведь знаешь, что самая моя заветная мечта — отставить! — главная цель моей жизни, это — стать священником. А второбрачных не рукополагают.
— А если сделаться священником через монашество? — осторожно спросил Стас.
И услышал:
— Да какой из меня монах? Живой я слишком для этого, Стасик! Дам во время пострига Богу обеты. Нестяжание — это еще куда ни шло. Я с детства привык к бедности. Послушание тоже выполнимо – к нему я в армии привык. И оно мне, честно скажу – даже нравится! А вот что касается обета целомудрия, то тут гораздо сложнее… А ну, как снова не выдержу?! Не-ет, теперь придется терпеть. Как говорится, стерпится – слюбится… Главное, чтобы Вика пока о том, что я священником хочу быть, не узнала. Она же меня теперь генералом, а то и маршалом только видит! Другой я ей и не нужен!
Ваня опустился на колени перед заснеженным могильным холмиком и, прижавшись к нему лбом, горячо зашептал:
— Батюшка Тихон!.. Помолись Богу!.. Он же ведь всегда тебя слышит!.. НЕ то что меня — грешного… Ты вон уже скольким людям помог! Помоги же теперь и мне. То есть, нам. Умоли Его управить всем так, чтобы всё было, не как я или Вика, а как Он – хочет!
Поднявшись, он стряхнул с колен, затем — длинных пол шинели снег.
И жестом пригласил Стаса последовать его примеру.
Но Стасу и не нужно было ничего советовать.
Он с готовностью занял место Вани.
Тоже припал лицом к могилке отца Тихона.
И — словно не студент филфака и будущий писатель, беспомощно путаясь в словах, просил, просил…
О Лене…
О себе…
Если только это еще возможно — с Леной…
Так же, как и Ваня, все земное он старался предать в волю гораздо лучше знающего, что полезней для нас, Бога…
Он мог так молиться хоть целый день.
Лишь то, что Ваня начал деликатно покашливать за пределами оградки, остановило его.
Он подошел к другу, и тот, снова став боевым сержантом — «сражантом», как называла таких Лена, сказал:
— Поговорили — и будет! А теперь — левое плечо вперед… шагом марш!
— Но… — попытался продолжить на ходу разговор Стас.
И тут уже Ваня сказал, как отрезал:
— Отставить! Р-разговорчики в строю! У меня все равно пути к отступлению отрезаны. Теперь нам о вас с Ленкой думать надо!
3
— Господи, куда я попала? — простонала Виктория.
После посещения отца Тихона Ваня со Стасом шли, словно у них и не было очень серьезных проблем.
Умиротворенные…
Не спеша…
Молча…
И только, заметив вдали Викторию, не сговариваясь, прибавили шагу.
— Ну, наконец-то! — не скрывая своего недовольства, встретила она их упреком.
— Понимаете, — выручая друга, попытался объяснить Стас. — Где мы только что были, время идет совсем по-другому. Там минута — как миг!
— Зато здесь миг — как минута! И даже час! — оборвала его Виктория и с нескрываемой язвительностью посетовала: — Первый раз со мной в жизни такое. Два кавалера, и оба оставили меня одну. И где — у кладбища! В незнакомом месте! На жутком морозе… Ты что, — обращаясь уже к Ване, чуть слышно сказала она, — хочешь, чтобы я снеговика тебе родила?
— Нет, — простодушно отказался Ваня. — У снеговика души нет.
— Тогда — снежного человека?
Виктория, явно окончательно замерзнув, дулась и хмурилась.
— Да ты можешь говорить громче, — слегка виновато остановил ее Ваня. — Стас уже в курсе!
— Ах, вот оно что? — возмутилась Виктория. — Значит, все мои просьбы и твои обещания не говорить никому до времени, пока это само не станет ясно, уже не в счет? Да?!
— Стас мой друг, у нас нет секретов.
— А я тогда кто?
— Ты — жена!
— Стало быть, от меня секреты могут быть?
Виктория явно искала повод поскандалить.
— Тут даже отогреться негде! Ни кафе, ни автозаправки с магазинчиком внутри, даже Макдональдса!
— Храм скоро будет по пути! — осторожно сказал Ваня.
— Вот сам в нем и грейся! А я туда никогда и ни за что — ни ногой!
Виктория шла так стремительно, что только полы шубы разлетались, точно крылья большой хищной птицы.
И не переставала срывать свое зло на муже:
— Ну — долго еще идти?
— С километр-полтора… Не больше!
— Что-о?! Надо было машину не отпускать…
— Викуся, так ведь торопился же человек…
— А я по-твоему кто? Уже и не человек больше? Да?! И вообще… зачем только надо было тащить меня сюда? В эдакую глухомань… Съездил бы сам, повидался со своими, чмок-чмок — и обратно! А тут только идти к ним столько, сколько я и за месяц пешком не хожу!
— Да не переживайте вы так, — попытался хоть как-то исправить положение Стас. — В вашем положении…
— Что — и вы еще надо мной издеваться решили? — взвизгнула Виктория.
— Нет, конечно, простите! Я хотел сказать — в вашем замерзшем положении, — ругая себя за неловкость в подборе слов — но ведь ему тоже было сейчас самому не до себя! — быстро поправился Стас, — даже полезно долго идти. Естественный согрев тела — это самое надежное и безопасное средство, как говорит мой отец. А он, между прочим, врач!
— Господи, куда я попала? — простонала Виктория. — Один — солдафон, другой сын эскулапа! Вот сейчас позвоню папе и скажу, чтобы он прислал за мной вертолет. Самый теплый и быстрый!
