Чудо - из чудес - Санин Евгений
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«К Римлянам послания святаго апостола Павла чтение!»
Стас повторил.
И перешел к тексту.
Он читал, сам от волнения улавливая лишь отдельные мысли о том, что любящим Бога все содействует ко благу… что не отлучит нас от любви Божией ни скорбь, ни теснота, ни гонение, ни голод или нагота, ни опасность или меч…ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем.
Закончил Стас чтение, как это не раз слышал во время служб, когда читали другие, усилением и повышением голоса.
А дальше наверняка бы опять и уже окончательно сбился.
Но Ваня не дал ему сделать это.
И он снова читал показываемые ему другом стихи.
А Лена пела теперь:
— Аллилуия!
Стас закрыл книгу, щелкнул застежками и, благоговейно держа ее перед собой, чуть выше уровня глаз, вернулся в алтарь.
Здесь он какое-то время приходил в себя после, насколько он помнил, испытанного впервые в жизни такого сильного и глубокого волнения.
И даже не запомнил, что именно говорилось в Евангелии.
Потом отец Михаил уже сам долго читал вслух имена о здравии и упокоении.
Услышав по ту сторону иконостаса разговоры и шум, он быстрым шепотом велел Стасу выяснить, что там такое и, если потребуется, призвать к благоговейному поведению в Божьем храме!
Стас вышел и увидел, что Ваня с родителями, склонившись, стоят над бессильно откинувшейся к стене на лавке Викторией.
Жена друга была бледной и даже какой-то зеленоватой.
Поверх дорогого тонкого макияжа на ее лице выступили крупные капли пота.
Но шубы на ней, как отметил еще во время выхода со свечой перед священником Стас, давно уже не было.
Так что перегреться она никак не могла.
— Вике плохо! — прошептал Стасу встревоженный Ваня. — Мама говорит — похоже на токсикоз. А я думаю, что это у нее больше духовное. Такое бывает, когда человек долго не бывает в храме. Или вообще впервые заходит в него. Мы вот что… мы с ней домой пойдем. А вы с Ленкой сами после службы обо всем поговорите и поскорей возвращайтесь!
Стас так бы и сделал.
Но после того как отец Михаил, когда служба закончилась, дав ему прямо в алтаре поцеловать крест, с чувством прочитал двум-трем прихожанам проповедь, из которой только Стас узнал, что в Евангелии говорилось о том, что Иисус вознегодовал на то, что ученики не допускали к Нему детей и сказал им, чтобы те пустили детей приходить к Нему и не препятствовали им, ибо таковых есть Царствие Божие, случилось неожиданное.
Лена снова исчезла.
Несмотря на то, что на вешалке оставался висеть ее полушубок…
7
Стас догнал Лену задолго до развилки, где кончалось село…
— Даже не знаю, что с ней вдруг произошло! — развела руками стоявшая за свечным ящиком женщина. — Приложилась к кресту и — бежать! Я в окно посмотрела. Гляжу — она выскочила из калитки. И — с ее-то глазами, ведь расшибиться о любой угол или дерево может — помчалась сломя голову, но только не в сторону дома. Зачем? Куда?..
— Куда?
Этого Стасу не нужно было долго объяснять.
Он схватил с вешалки полушубок и провожаемый еще более удивленным взглядом женщины быстрым шагом вышел из храма.
Как он и предполагал, Лена торопилась к отцу Тихону.
К счастью, она не успела далеко уйти.
Стас догнал ее задолго до развилки, где кончалось село.
Помог надеть полушубок.
Увидев Стаса, Лена опять быстро сдернула очки и на этот раз положила их в карман.
Походка девушки сразу стала неуверенной и осторожной.
Стас, еще в храме догадавшийся, что у нее что-то случилось со зрением, причем, явно серьезное, решительно взял ее под руку.
Лена не сопротивлялась.
Только как-то еще больше притихла.
Они продолжили путь уже вдвоем.
Дошли до развилки.
Не сговариваясь, свернули в сторону кладбища.
И молча пошли по дороге к нему.
Так, не говоря друг другу ни слова, они дошли до заборчика, ограждавшего могилку отца Тихона.
Стас заботливо открыл заледенелую дверку.
Пропустил Лену.
Она, как совсем недавно они с Ваней, опустилась на колени.
Робко поцеловала фотокарточку отца Тихона, что-то прошептала ему.
Подождала немного, словно прислушиваясь к чему-то.
Затем радостно — как благодарят обычно за что-то очень хорошее — расцеловала фотокарточку.
Вскочила с колен.
Подошла к Стасу.
И обессиленно ткнулась ему лицом в грудь.
Стас обнял ее.
Ничего не было сказано ими за все это время.
И, тем не менее, обоим все было ясно…
8
— Ты не замерзла? — с беспокойством спросил Стас.
Обратно они шли, крепко взявшись за руки и уже без умолку разговаривая…
Разговаривая…
Словно пытались разом наверстать упущенное.
Много ли поговоришь в письмах?
Или по телефону…
И тем более, после такого хоть и недолгого, но страшного молчания!
— Надо же, как все повторяется! — удивился Стас.
— Что все? — тут же заинтересовалась Лена.
— Да мы совсем недавно с Ваней шли по этой дороге…
И объяснил:
— Только с точностью до наоборот.
Туда, в отличие от нас — разговаривая.
Точнее, говорил он, а я больше слушал.
А обратно молча.
— У него что — какие-то проблемы с молодой женой? — не без тревоги в голосе спросила Лена.
Стас не мог выдавать чужих тайн.
Поэтому, зная, что вскоре все само собою раскроется, лишь вздохнул:
— Сама все увидишь…
Сказал.
И осекся на полуслове.
Ну надо же, как неудачно вышло!
Он уже понял, что у Лены что-то случилось с глазами.
И она позвонила ему, чтобы не быть ему в жизни обузой.
«Обязой», как она говорила когда-то в детстве Ване, которого родители обязывали следить за младшей сестрой.
Что для него было немалой обузой.
И вот теперь он так неловко лишний раз напоминать ей о ее болезни…
— Ничего, — почувствовав состояние Стаса, стиснула ему пальцы она. — Я ведь еще слышать могу. А что не увижу, то теперь ты мне будешь рассказывать, правда?
— Конечно! — сглотнув комок в горле, пообещал Стас и без упрека спросил: — Ну почему ты мне сразу все прямо не сказала? И вообще — как это все случилось?.. Если, конечно, не секрет?
— Да какие у меня могут быть от тебя секреты? Тем более теперь…
Лена помолчала, словно взвешивая каждое слово, задумчиво произнесла:
— Не хочу обманывать тебя с самого начала... Это все произошло около года назад, после разговора с моей мамой. Точнее, после ее телефонной беседы с твоей мамой. Она мне сразу ничего не сказала, только несколько дней ходила сама не своя. А потом стала уговаривать оставить тебя. Что, мол, ты птица иного полета. Что тебе со мной будет неинтересно и скучно. Все-таки два высших образования… О чем мы будем с тобой разговаривать?..
— Так вот, значит, откуда ветер подул… — протянул Стас.
— Да, — кивнула Лена и тут же добавила: — Я это потом, все сопоставив, тоже поняла. И, кстати, сразу предупреждаю: я прекрасно понимаю твою маму. И нисколечко не в обиде на нее! Просто она не хочет, чтобы я была в твоей жизни обузой.
— «Обязой!» — поправил Стас.
— Что? — не поняла Лена.
— Ну, так ты называла себя в детстве.
— Так то раньше, Стасик. А теперь детство кончилось. Я впервые в жизни возразила маме. Сказала, что это — мое личное дело. И решила не сдаваться. Побороться за нашу любовь. Я, если, помнишь, словно невзначай спрашивала у тебя, что ты сейчас изучаешь? Какие читаешь книги, учебники? Но этого оказалось мало. Поработала до и после школьных занятий на ферме. Заработала на тарелку-антенну, чтобы был безлимитный интернет. Скачала все твои учебные программы.
— И… — ужаснулся Стас.
