Чудо - из чудес - Санин Евгений

            — И… — ужаснулся Стас.

            — Начала изучать все то, что и ты!

            — Сумасшедшая… И это — в выпускном классе?!

            — А что мне оставалось делать? Я же ведь люблю тебя, Стасик! Вот училась — днем школьные уроки — я же ведь, как и ты, обязана быть отличницей. Закончила, между прочим, с золотой медалью. А по вечерам и почти до утра занималась по твоим программам. Вот тут и начало падать зрение. Компьютер у нас старенький. Глаза от него и при включенном свете режет. А уж в темноте…

            — Как это в темноте?!

            — Очень просто. Когда мы с мамой первый раз показались окулисту и мне выписали очки, мама запретила мне работать на компьютере по ночам. Ну, я и выключала для виду свет. Заделывала лоскутами все щелочки в двери, чтобы даже слабый свет не проскальзывал. Опасаясь, что мама сможет заметить с улицы, или соседи подсказать, попросила папу сделать ставни на окно. А то, сказала, я девушка уже взрослая, парни могут подглядывать… Одним словом, не даром я сестра Героя-разведчика — замаскировалась так, что никто и не подозревал! А когда заметили, то оказалось, что уже поздно… Болезнь, как сказали уже в области, зашла слишком далеко. Причем, теперь даже без компьютера будет прогрессировать дальше. И тогда я поняла, что если твоя мама была против меня потому, что тебе может быть скучно со мной, то что же она скажет — и тысячу раз будет права! — узнав, что я еще и инвалид?

            — А ты что — еще и на инвалидности?!

            — Да, I-й группы.

            Лена попыталась высвободить свои пальцы, но на этот раз уже Стас крепко сжал их.

            — Ну и что? — словно ничего не случилось, бодро спросил он.

            И твердо добавил:

            — Теперь я тебя никуда не отпущу.

            — Да я и сама не уйду… — чуть слышно прошептала Лена.

            Они дошли до того места, где замерзала Виктория.

            И Стас с беспокойством спросил:

            — Ты не замерзла?

            — Что ты! — удивилась Лена. — Наоборот! Мне никогда еще так тепло не было. На всю жизнь согрелась. Особенно сердцем.

            — Да-а… — покачал головой Стас. — Я там себе места не находил. А что же тебе тут пришлось пережить?! Бедная ты моя…

            — Бедная? — резко повернула лицо к Стасу Лена. И увидел ее огромные, какие-то беспомощные, — но бесконечно радостные глаза.

            — Да я, если хочешь знать, самая богатая! Самая счастливая на свете!

            Лена немного помолчала, словно наслаждаясь этой минутой, и вдруг, усмехнувшись, спросила:

            — А ты что, решил, что у меня и правда кто-то появился?

            — Нет, — решительно отказался Стас. — Этого у меня и близко в мыслях не было! Чувствовал только, что тут что-то не то. А что — никак не мог понять.

            — Я думала в монастырь пойти, — удовлетворенно кивнув, продолжила Лена. — Да отец Михаил не благословил. Сказал, что пока еще редко при каких женских обителях есть богадельни. Ведь с таким зрением что я могу? Петь там и то не получится. Ноты видеть надо. У нас же легкое, обиходное пение, которому я у старушек научилась. А так, знаешь, как сложно? Я ведь не профессиональная певица. На слух, скажем, знаменный распев не запомню. К тому же батюшка сказал, чтобы я ни в коем случае не падала духом и не отчаивалась. Иначе с таким смертным грехом просто на клирос пускать не будет! «Еще не вечер, — сказал он. — Вот увидишь, будет и на твоей улице праздник!» И вот он наступил, — теснее прижалась к плечу Стаса Лена. — Причем, не просто на улице, но и во всем мире! Представляешь, какой у нас батюшка?

            — Да, я это во время службы заметил, — вспомнив отца Михаила в алтаре, согласился Стас. — И после нее — хоть почти никого не было в храме, такую проповедь произнес, с таким жаром… Прямо как тот проповедник в балладе Апухтина.

            — Бэда? — с легким удивлением уточнила Лена.

            — Точно! — обрадовался Стас. — А я это имя никак не мог вспомнить… Почему и в интернете потом найти…

            — Разумеется, не мог, потому что это, прости, стихотворение Якова Полонского, — осторожно поправила Стаса Лена. — А для чего ты его искал?

            — Просто один только раз читал, и оно мне очень понравилось. Ведь это — едва ли не самое лучшее, разумеется, если не считать оды «Бог» Державина, что есть в поэзии на духовную тему. Ну, все: теперь, как только до компьютера дорвусь, сразу найду и перечитаю! — радостно пообещал Стас.

            — Зачем далеко ходить? — остановила его Лена. — Слушай!

            И тихо, спокойно, без всякого надрыва, с каким обычно читают стихи поэтессы, начала:

                               Был вечер; в одежде, измятой ветрами,                                Пустынной тропою шел Бэда слепой;                               На мальчика он опирался рукой,                               По камням ступая босыми ногами, —                               И было все глухо и дико кругом,                               Одни только сосны росли вековые,                               Одни только скалы торчали седые,                               Косматым и влажным одетые мхом.                                Но мальчик устал; ягод свежих отведать,                               Иль просто слепца он хотел обмануть:                               "Старик! — он сказал, — я пойду отдохнуть;                               А ты, если хочешь, начни проповедать:                               С вершин увидали тебя пастухи...                               Какие-то старцы стоят на дороге...                               Вон жены с детьми! говори им о Боге,                               О Сыне, распятом за наши грехи".                                И старца лицо просияло мгновенно;                               Как ключ, пробивающий каменный слой,                               Из уст его бледных живою волной                               Высокая речь потекла вдохновенно -                               Без веры таких не бывает речей!..                               Казалось — слепцу в славе небо являлось;                               Дрожащая к небу рука поднималась,                               И слезы текли из потухших очей.                                Но вот уж сгорела заря золотая                               И месяца бледный луч в горы проник,                               В ущелье повеяла сырость ночная,                               И вот, проповедуя, слышит старик —                               Зовет его мальчик, смеясь и толкая:                               «Довольно!.. пойдем!.. Никого уже нет!»                               Замолк грустно старец, главой поникая.                               Но только замолк он — от края до края:                               «Аминь!» — ему грянули камни в ответ.

            «Да что же это делается… и тут о слепом! — насладившись стихом, вдруг мысленно ахнул Стас и, тут же поправив себя: — Она ведь, пусть плохо, но видит! И еще действительно не вечер!»

            Сам, как во время проповеди отец Михаил, он с жаром и, веря в каждое произносимое им слово, принялся говорить:

            — У папы столько знакомых академиков, известных профессоров, медицинских светил. В России, за границей! Да и я, если понадобится, переверну весь мир! Поступлю на физико-математический факультет. Окончу медицинский! Изобрету лечебный аппарат для восстановления зрения…

            — Да ведь тебе книги писать надо, Стасик! — перебила его Лена. — А не на это время терять!

            Но Стас только рукой махнул:

            — С книгами у меня все равно ничего не получается!

            — У тебя?! — не поверила Лена. — Ты ведь писал такие стихи!

            — То стихи. А то проза… Бьюсь, словно рыба о лед головой! И все без толку. А так хоть полезное что-нибудь сделаю. В первую очередь для тебя, а потом и для всех остальных людей!

            Стас даже приостановился и таким тоном, словно давая клятву, решительно произнес:

            — Так что знай. Я сделаю все возможное и невозможное. Но ты у меня будешь видеть так же, как раньше!!

            И Лена, с радостной надеждой взглянув на него, тоже горячо и без тени сомнения сказала:

            — Я верю тебе, Стасик! И тоже, чем только смогу — помогу тебе!

Глава вторая

  ЧиТэДэ

1

— А что тут думать? — удивилась Виктория.

            Если бы зима вдруг превратилась в лето, и это было бы ничто по сравнению с тем, что происходило сейчас со Стасом и Леной!

            Скорее, это даже напоминало весну.

            С ее теплыми, нежными проталинами.

            Ярко-синим, бездонным небом.