Грубая обработка - Джон Харви

— Ну, в общем понятно.

— Великолепно! Замечательно! — Гарольд отошел в сторону и хлопнул в ладоши. — Все в порядке, — крикнул он ассистентке на площадке. — Начнем, когда я поднимусь наверх.

— Начинаем заново. Всем быть готовыми, — предупредила ассистентка. Сегодня на ней были ярко-зеленые бейсбольные ботинки с синими номерами на лодыжках, на водолазке выцветшие буквы призывали поддержать команду «Вашингтон редскинз». — Спокойно, пожалуйста! Тишина!

— Хорошо, — сказал Гарольд, забравшись на стул, и перевернул странички сценария обратно к самому началу. — Начали!

— Я говорю лишь, — заявил Роберт Делевал, скрывая возбуждение, — если эта сцена не получится, вся картина развалится на куски.

Сидя рядом со сценаристом в застекленной кабине, проходящая практику помощница художника по дизайну переложила жевательную резинку во рту с одной стороны на другую и проявила притворный интерес к словам Роберта.

— Без этого, — прошипел тот, — все остальное не имеет смысла.

— Никакого?

— Абсолютно. Эта сцена ключевая для понимания того, о чем этот сериал.

— Я полагаю, я увижу…

— Нет, это сценарий. Лишь основа. — Одной коленкой Роберт Делевал стоял на обшитой материей скамье, а обе его руки летали перед лицом практикантки. — Именно здесь сходится вместе все, написанное в этом сценарии. — Он вскочил на ноги и продолжал размахивать руками. — Главные движущие силы в этом сериале — это темы денег и обмана, они, а также все остальное, что пульсирует в подтексте, именно здесь всплывает на поверхность. Прямо там, в столкновении в бассейне. Вы понимаете это?

Она таращилась на него и медленно качала головой. Примерно через полчаса будет перерыв на обед.

— Тут важен не сам бассейн, важно показать зрителю подводное течение. — Делевал ударил кулаками по ляжкам. — Если этот чертов Гарольд не сможет сделать эту работу…

— Да?..

— Мы утонем.

— Готовы? — спросил Гарольд.

Дайана Вулф, сидевшая рядом, провела языком по нижней губе, положила руки на кнопки управления. Каким-то образом она ухитрялась одновременно смотреть на замечания, которые сделала цветными карандашами на своем экземпляре сценария, и на три монитора, находившиеся перед ней.

— Сейчас или никогда! — драматично провозгласила она. — Внимание всем, — заявила она в микрофон. — Тишина на площадке, пожалуйста. Я все еще слышу разговоры. Тише, пожалуйста! Хорошо. Начали.

Главный герой вошел в ужасно обставленную жилую комнату как раз в то время, когда раздался вскрик, затем громкий всплеск воды. В распахнутых створках двери, выходившей на веранду, появилась актриса в мини-бикини, играющая его жену, ее волосы и тело были заново обрызганы гримершами.

— О! Боже мой! — вскричала она.

Еще один всплеск воды, и ее красивый мальчишка-любовник вбежал следом за ней. Он испуганно уставился в камеру.

— Так вот на что я потратил деньги, а? — возмутился обманутый муж. — Чтобы ты превратила наш дом в Содом и Гоморру!

— Ты все не так понял, — умоляющие проговорила жена. Она не сомневалась, что все его мыслительные способности сосредоточены сейчас на том, чтобы придумать какой-то ответ. Ведь в этом проклятом сценарии ничего не говорилось ни о каких Содоме и Гоморре, ни, тем более, о том, что должно последовать дальше.

Наверху Гарольд Рой издал вопль отчаяния. Роберт Делевал колотил обеими руками по стеклу.

— Теперь наконец я вижу, какой маленькой мелкобуржуазной вавилонской блудницей ты была все это время! — гремел рогоносец, декламируя в стиле, который мог бы звучать по радио по крайней мере лет десять тому назад.

— О Боже! — стонал Гарольд, — что за дурацкий вариант Отелло!

— Проститутка! — вопил актер, выкидывая вперед руку и срывая верхнюю часть бикини с пораженной артистки.

— Сволочь!

— Дерьмо!

— Ублюдок!

— Сука!

Гарольд резко подался вперед и сильно ударился головой о торчавший перед ним микрофон — раз, два. Дайана Вулф закрыла глаза. Ассистентка затаила дыхание.

Внезапно в комнате появился Маккензи, его лицо сияло от удовольствия.

— Прекрасно, Гарольд! Удивительная работа. Вы действительно создали на этот раз настоящий шедевр.

Гарольд повернулся на стуле, вскочил и нанес удар прямо в лицо Маккензи.

— Ты знаешь, — сказала Мария, — Гарольд и я никогда не делали этого.

— Никогда?

— Не-ет.

— Никогда сейчас или вообще никогда?

— Один раз, может быть. Давным-давно. И даже тогда это было по ошибке.

— Как так?

— Он был рассеян и споткнулся. Упал.

Грабянский расхохотался. «У него, — подумала Мария уже не в первый раз, — прекрасный смех. Громкий и открытый, как у человека, который не боится показаться невоспитанным. Так же не похож на Гарольда, как и во всех других делах. За что бы ни брался Гарольд, у него ничего не получалось. В шкафу с лекарствами целая полка, а может быть, и больше, забита слабительным, и все равно его мучают запоры».

— Бедный глупец не знает, чего ему не хватает, — заявил Грабянский, набирая пахнущую орехом пену в свои ладони и охватывая ее груди.

— Я знаю. — Мария прижалась спиной к нему, развернув свою шею таким образом, что она могла поцеловать его. Ноги Грабянского обхватили ее, его язык оказался во рту Марии. Она почувствовала, как напряглись его ноги.

— Мария, — прошептал он нежно.

— Да…

— Гарольд… Собирается ли он сказать то, что мы хотим от него услышать?

Она освободила голову, так что они снова могли смотреть друг на друга.

— Я не знаю.

— Что тогда он собирается делать? Ты знаешь, иногда, когда людей загоняют в угол, они делают странные вещи.

— Гарольд? — Мария презрительно засмеялась.

Грабянскому нравилось, как ее волосы спускались темной волной с затылка к шее, ему нравилось прижимать к себе эту женщину.

— Когда он встречается с этим человеком?

— Я говорила тебе, что не знаю точно. Сегодня вечером. Должно быть, после студии. — Она наклонилась вперед настолько, чтобы ее рука проскользнула между ними. — Не беспокойся. Тебя ведь не волнует это, правда?

— Нет. — Грабянский покачал головой. Честно говоря, у него не было оснований для беспокойства, может быть, только совсем немного.

— Ты не думаешь, что вода становится прохладной? — спросила Мария.

— Немного.

— Может, нам лучше перебраться обратно на кровать?

— Через несколько минут. А пока полежи.

Маккензи все еще пытался остановить кровотечение из разбитой губы, когда Гарольд Рой выехал с парковочной площадки на своем «ситроене» с такой скоростью, что задымили шины. Ассистентка осторожно прилаживала пластырь к рассеченной губе, а в это время Гарольд обогнал грузовик с пивом, подрезал ему нос и почти тут же вывернул налево на подъездную дорогу к дому.

— Послушайте, — сказал Маккензи по телефону, — этот поверенный, ну, наш адвокат… дайте мне его имя и номер телефона.

«Ситроен» остановился наполовину на гравийной дорожке, наполовину на траве.

— Что это? — спросил Грабянский.

Мария сидела на Джерри верхом, лицом к нему, откинув назад голову. Она оставила его вопрос без ответа.

Только когда хлопнула входная дверь, Грабянский понял, в чем дело.

— Мария! Встань!

— Да! — вскрикнула она. — О, да!

Голос снизу раздался, как приглушенное эхо. Затем послышались торопливые шаги на лестнице.

— Мария?

Грабянский схватил ее за руки и, держась за них, встал, затем, оставив ее плескаться в тепловатой воде, ухитрился подняться на ноги и, перекинув одну ногу через ее удивленное лицо, выпрыгнул из ванны.

— Кто?.. — задохнулся Гарольд, ухватившись за ручку двери ванной комнаты. — Кто вы такой, дьявол вас побери?

Он уставился на голого мужчину, с полового члена которого свисали клочья мыльной пены. Сзади его жена пыталась держаться ниже уровня воды.

Гарольду совсем не улыбалась мысль оказаться в положении, напоминающем недавнюю сцену с Содомом и Гоморрой, не говоря уже о Вавилоне. Как там было у Лоренса: «Ступай туда, ты, сука! — подталкивал тот свою неверную жену. — Топи свою сволочную натуру!»

— Вы Гарольд Рой, — произнес Грабянский, протягивая свою мыльную руку. — Меня зовут Джерри Грабянский. Выйдем отсюда, — предложил он, захватив полотенце. — Нам надо о многом поговорить.

20

Резник разложил на столе листы бумаги: посещения Грабянским гостиницы «Кингз Корт», грабежи по одному и тому же методу. Не было никакого сомнения, что по времени они совершались, когда здесь находился Грабянский. Телефонный звонок в Милтон Кейнес установил, что, хотя индустриальный район, который Грабянский назвал как место своей работы, действительно существует, но на его территории нет никакой текстильной фабрики, никто там и не слышал ни о каком Грабянском.