Меделень - Ионел Теодоряну

- Я уйду, - не выдержала госпожа Деляну.

- Алис, дорогая моя, иди сначала освежись. Смотри, у тебя красные глаза. Он не должен тебя видеть такой!.. А мы вас подождем.

Госпожа Деляну вышла, опустив плечи под тяжестью последней надежды.

- Ну вот, Йоргу, мы с тобой остались вдвоем... Ты должен признать, что то, что я сделал, хорошо...

- Ты прав, дорогой Григоре... Молдавская среда не отличается твердостью, - улыбнулся господин Деляну, вытирая мокрые глаза. - Бедный Дэнуц!

* * *

Футбольный мяч с двумя покрышками - кожаной снаружи и резиновой внутри - вытеснил детские мячи для игры в лапту, а затем в течение нескольких лет вытеснил решительно все мячи для лапты во всей стране. Первыми его жертвами в доме были башмаки - словно изъеденные проказой.

- Григоре, не забудь, когда поедешь, взять выкройку ступни своих племянников. После каждой игры в футбол я буду отправлять тебе срочную телеграмму: "Пришли". И ты будешь высылать по две пары башмаков на нос. После трех телеграмм ты окажешься полностью скомпрометированным. Весь Бухарест будет знать, что у тебя есть незаконные дети.

- Или, точнее, племянники, мама у которых отличается большими странностями, - отвечал Герр Директор, весьма довольный успехом мяча.

Следующими после башмаков жертвами были Аника и Профира. У Аники и Профиры были только ноги - ленивые у Профиры, быстрые - у Аники. У мяча же были крылья птицы и лоб барана...

За этими жертвами следовали окна: никогда мяч не влетал в дом через дверь. На окраине деревни, против кладбища, тянулся пустырь, - самое, казалось бы, подходящее место для игры в мяч. Однако госпожа Деляну разумно полагала, что лучше слышать Ольгуцу - даже если она при этом бьет стекла в доме, - чем не слышать ее совсем.

Герр Директор провозгласил законы игры с соответствующими пояснениями.

- Хорошо, Герр Директор, но почему нельзя отбивать мяч рукой? поинтересовалась Ольгуца, которой было не по душе это спортивное ограничение.

- Потому что закон есть закон. Его не обсуждают.

- Тогда я издам другой закон.

- Что же это, Ольгуца? Ты не в состоянии сделать то, что делают сотни маленьких немцев?

- Ну хорошо! Я им покажу!

Чтобы рассчитаться с немцами, Ольгуца поклялась Монике, что эту немецкую башку, которая не заслуживает удара рукой, она будет бить только ногой.

* * *

Моника была судьей.

Дэнуц вел мяч, на ходу ударяя по нему одной ногой и направляя другой. Ольгуца поджидала спокойно, не сводя с него глаз, как боксер на ринге ждет нападения своего противника. То, что ему пришлось бежать с одного конца двора на другой и одновременно толкать ногами мяч, и то, что он постепенно приближался к Ольгуце, совершенно вымотало Дэнуца, у него стучало в висках.

- Ну, давай!

Они находились в нескольких шагах друг от друга. Мяч лежал неподвижно, ожидая удара, который сдвинет его с места.

Рискуя потерять равновесие, Дэнуц использовал наивный прием: он притворился, что собирается ударить правой ногой вправо, - а тем временем его левая нога нанесла решительный удар по мячу. Но Ольгуца прыгнула тоже влево и двумя ногами, точно клещами, поймала мяч. Дэнуц слепо ринулся... в пустоту. Отдохнув, Ольгуца неторопливо вела мяч, частыми ударами заставляя его двигаться в нужном направлении.

Задыхаясь, Дэнуц бежал за Ольгуцей с отчаяньем неудачника... Ольгуца повернула голову... увернулась на невероятной скорости от нападения - Дэнуц при этом упал, - а мяч, получив сильный удар, подпрыгнул и вошел в ворота.

Колено у Дэнуца было в крови, напоминая своим видом спелый гранат. Моника уже летела к нему с платком в руках.

- Больно, Дэнуц?

- Отстань!

- Что ты ему сделала, Ольгуца? - спросила госпожа Деляну, сбегая с лестницы.

- Я его побила! - крикнула в ответ Ольгуца, с мячом под мышкой подбегая к матери.

- Как побила?

- Мы играли, мама. Я споткнулся и проиграл партию.

- Ольгуца, вот увидишь, я брошу этот мяч в колодец. Тогда ты наконец угомонишься.

- Ты чем-то расстроена, мамочка? - ласково спросила Ольгуца, внимательно вглядываясь в ее лицо.

- Я вовсе не расстроена!.. Но мне не нравятся грубые игры.

- А почему ты плакала, мама?

- Оставь меня, Ольгуца!.. Дэнуц, милый, пойдем в дом.

- Мама, а сегодня мы не будем спать?

- Не приставай... Поиграй еще с Моникой.

Прихрамывая, с перевязанным носовым платком коленом, чувствуя ласковую руку матери на своей макушке, Дэнуц шагнул в будущее...

- Моника, определенно что-то случилось! Пойдем в дом... Подожди, еще один разок.

Ольгуца разбежалась и ударила ногой; мяч взлетел высоко-высоко... и опустился с небес на грешную землю.

- Видела удар? А теперь пошли!

* * *

Пепельница была полна окурков; скатерть местами поседела от пепла.

Герр Директор курил. Господин Деляну курил. Оба молча наблюдали за восточным танцем ароматного дыма.

Ольгуца заняла свое обычное место за столом. Моника устроилась рядом с Ольгуцей.

- Герр Директор, почему ты не спросишь у меня, зачем я пришла?

- А! Это ты, Ольгуца! Вот я и спрашиваю: почему ты пришла?

- Так просто!

- Отлично.

- Папа, а ты не хочешь спросить?..

- Что?

- Что хочешь.

- ...Что ты делала до сих пор?

- Играла во дворе.

- Отлично.

- Все, что я делаю сегодня, отлично: отчего, папа?

- Что ты сказала?

- Ничего. Я пошутила.

- Хорошо.

Выпятив нижнюю губу, Ольгуца посмотрела на Монику. Моника сметала крошки со скатерти.

- Герр Директор, у тебя мигрень?

- Нет.

- Значит, у тебя мигрень, папа?

- Почему, Ольгуца? У меня нет никакой мигрени.

- Ну, тогда у меня мигрень.

И, насупившись, замолчала.

- У тебя болит голова, Ольгуца? - спросил господин Деляну, наконец-то внимательно посмотрев на нее.

- Не знаю.

- ...Скажи папе, Ольгуца. Ты, мне кажется, очень разгорячилась.

- У меня не болит голова... Я не люблю лгать.

- Ты сердишься?

- А что мне сердиться?

- Но, в таком случае, что с тобой?

- А с тобой что, папа?

- ..? Со мной ничего. Я курю. Думаю...

- О чем ты думаешь, папа?

- О тебе... о Дэнуце... о вас.

- Хорошо, папа.

Послышался шум в дверях. Все повернули головы в ту сторону. Вошла Профира, что-то жуя. Она пришла из кухни за своим десертом.

- Барин, можно убирать со стола? - спросила она, подавив зевок и не сводя глаз с оставшегося винограда.

- Можно, когда ты сама кончишь есть, - сурово отвечала ей Ольгуца.

- Я кончила.

- Тогда пойди и посмотри на себя в зеркало.

- ..?

- Иди, иди, Профира; а со стола уберешь потом, - вмешался, улыбаясь, господин Деляну.

Профира вышла. Громкая икота сопровождала ее тяжелые шаги.

- Папа, почему мы здесь сидим?

- Ждем маму.

- И ты тоже ее ждешь, Герр Директор?

- Я жду Дэнуца.

- И мне подождать?

- Если хочешь...

- Что ты скажешь, папа?

- Как ты сама хочешь, Ольгуца!

- Я сделаю так, как хочешь ты.

- Оставайся... почему бы и нет?!

Ольгуца отщипнула от кисти винограда несколько ягод и стала катать их по столу.

- Папа, тринадцатое число приносит неудачу?

- А ты знаешь, что такое неудача, Ольгуца? - посмотрел на нее сквозь монокль Герр Директор.

- Конечно, знаю, раз говорю!.. Неудача - это когда ты проиграл в карты... или когда у меня колики.

- Браво! И кто тебя только учит?

- Ты, Герр Директор.

- Где Алис, чтобы слышать тебя! Досталось бы мне на орехи!

- Скажи, папа, число "тринадцать" приносит неудачу?

- Кто его знает, Ольгуца?.. Некоторые люди так думают.

- А ты что думаешь?

- Да как тебе сказать!.. И да и нет.

- Скорее да или скорее нет?

- Пожалуй, скорее да.

- И я так думаю, папа... Герр Директор, а сегодня случайно не тринадцатое число?

- Почему? У тебя какая-нибудь неудача?

- Ну вот!.. Сначала ответь ты, а потом и я.

- Не тринадцатое. А теперь скажи ты.

- У меня-то все хорошо... а вот, может быть, у других не все в порядке?

- А вот и не угадала: у других сегодня большая удача.

- Я знаю, Герр Директор, - попыталась взять его на пушку Ольгуца.

- Откуда ты знаешь? Ты подслушивала у двери?

- Я не подслушиваю у дверей!

- Тогда что же ты знаешь?

- Спроси у папа.

- Что она знает, милый?

- Да откуда же мне знать!

- Ну и чертенок ты, Ольгуца!

- ...Герр Директор, что ты делаешь, когда тебе обидно?

- Всяко бывает! Иногда глотаю обиду... иногда...

- Иногда?

- Иногда курю!

- Я глотаю.

- Глотаешь! Что?

- Виноград, Герр Директор, - спокойно отвечала Ольгуца, словно орех, раскусывая хрупкую, душистую ягоду.

* * *

В спальню госпожи Деляну сквозь опущенные шторы проникал мягкий и спокойный послеполуденный осенний свет.

Дэнуц опирался рукой о плечо матери, стоявшей перед ним на коленях. Его больная нога покоилась на подушке. Ссаженное колено было промыто и смазано йодом... Теперь наступила очередь антисептической повязки.