Общая психопатология - Сергей Корсаков

Разница между бредовыми идеями при гипнозе и бредовыми идеями при душевных болезнях, конечно, существует и именно постольку, поскольку гипноз, как хотя искусственное, но физиологическое состояние, отличается от состояния болезненного. В большинстве случаев поэтому гипнотические ложные идеи бывают далеко не так стойки и не воспринимаются личностью человека с такой непреложной уверенностью, как бред больных. Хотя несомненно, что некоторые из внушенных идей внедряются в сознание больных и овладевают ими, но это все-таки большей частью такие, которые в основе своей имеют что-нибудь возможное и допустимое сознанием и мировоззрением данного субъекта, чему он вообще мог бы поверить, как часто верит и вполне здоровый человек, если ему говорят авторитетно, и если его критика парализуется или отвлечением внимания, или какой-нибудь эмоцией. Но если же внушаемое представление совершенно невероятно и невозможно по миросозерцанию лица, которому делают внушение, или совершенно противоречит всем правилам и основным свойствам его личности, то оно не внедряется в сознание как собственное убеждение, а носит характер совсем иной; так, если женщине, находящейся в состоянии гипноза, внушить, что она мужчина и гусар, то, пожалуй, она станет изображать из себя гусара, будет крутить воображаемый ус, делать соответствующую ее представлению о гусаре физиономию и принимать воинственную позу, но все это будет носить очевидный характер театральности, правда, бессознательной. Впрочем, ложные идеи, являющиеся у загипнотизированных, различаются и в зависимости оттого, насколько ясность сознания вообще нарушена у экспериментируемого. При глубоком гипнотическом сне они могут ничем не разниться от сонных грез обыкновенного физиологического сна.

Что касается сновидений при обыкновенном сне, то они тоже имеют много сходства с бредовыми идеями. Всякому известно, что во время сновидений сознание заполняется совершенно ложными, не соответствующими действительности идеями. Сочетание сновидений часто совершенно противоречит возможности, и в то же время они воспринимаются нами в состоянии сна как нечто вполне реальное и возможное; во сне мы не удивляемся, когда видим лиц, давно умерших, переносимся в отдаленные края, испытываем совершенно невероятные приключения. Правда, проснувшись, мы в большинстве случаев освобождаемся от ложных представлений и быстро распознаем их от действительности, но во время сна, а иногда и в состоянии, переходном от сна к бодрствованию, принимаем их за явления реальные. Несомненно поэтому, что образование ложных идей во время нормального сна обусловливается тем физиологическим процессом, который происходит в нервных центрах во время этого состояния и находится в зависимости от неравномерного распределения деятельного состояния в различных отделах нервных элементов, служащих органами психической деятельности. По-видимому, в состоянии глубокого сна сновидений не бывает вовсе, так как психическая деятельность равномерно понижается до очень низкого уровня; но при неглубоком сне возбуждается деятельность в некоторых элементах мозговой коры, вследствие чего и начинается процесс идеации. При этом, однако, многие отделы центров коры еще не функционируют в достаточной мере, вследствие чего гармония душевной жизни нарушается, в результате чего и является смутное состояние сознания, обманчивое восприятие внешних впечатлений, пассивное подчинение автоматическому сочетанию представлений; произвольные акты при этом не существуют, высшие направляющие функции ума почти бездействуют; высшие чувствования, как: нравственные, логические, эстетические, почти не возбуждаются, вследствие чего при сновидениях мы не испытываем чувства противоречия с истиной, если даже нам видится крайняя несообразность, не испытываем упреков совести, если даже видим во сне, что совершаем преступление, между тем как эмоции низшего порядка, как страх, довольно часто охватывают нас и во сне. Вследствие неправильной, идущей скачками смены идей, сочетания являются часто совершенно беспорядочные и очень быстро сменяются; по-видимому, рядом с ложными идеями при этом бывают и явления, относящиеся к обманам чувств (чаще всего псевдогаллюцинации зрительного содержания). Из комбинации ложных идей и псевдогаллюцинаций большей частью и образуются сновидения. Содержание сновидений черпается обыкновенно из репродукций, главным образом из следов тех впечатлений, которые мы имели в ближайшее время, или тех, которые нас особенно тревожили, и из впечатлений, действующих на нас во время сна. Последние имеют несомненное влияние на содержание наших сновидений. Всем известно, что охлаждение ног во время сна может вызвать сновидение в форме купанья или нахождения в степи, среди снега и т. п. Мори в своей интересной книге «Сон и сновидения» рассказывает следующее: «Я был нездоров и лежал в своей комнате. Около меня сидела мать. Вдруг я вижу во сне террор. Я присутствую при сценах убийства, предстаю пред революционный трибунал, вижу Робеспьера, Марата, Фукье-Тенвилля, вижу самые ужасные личности этого страшного времени, спорю с ними. Наконец, после происшествий, о которых помню лишь смутно, я вижу, что я был судим, приговорен к смерти и что меня везут на колеснице при огромном стечении народа на площадь Революции. Я вхожу на эшафот; палач привязывает меня к роковой доске, раскачивает ее – и топор падает. Я чувствую, что моя голова отделилась от туловища, просыпаюсь в страшной тоске и вижу, что у меня на шее стрелка от кровати, которая неожиданно оторвалась и упала мне на шейные позвонки, совершенно как топор гильотины. По словам моей матери, это случилось в ту же минуту, как я проснулся, а между тем это внешнее впечатление послужило исходным началом сновидения, состоящего из столь многих происшествий. В ту минуту, когда на меня упала стрелка, мысль об ужасной машине, на которую в этом случае стрелка весьма походила, пробудила во мне воспоминание об образах, принадлежащих той эпохе, символом которой была гильотина»[32].

Этот пример свидетельствует не только о зависимости сновидений от внешних впечатлений, но и о быстроте, с которой они развиваются: достаточно было одного мгновения, чтобы явилась целая сложная картина, причем некоторые части этой картины отнесены были ко времени, как бы предшествующему тому ощущению, которое вызвало грезу.

Зависимость сновидений от действующих на сонного впечатлений доказывается многочисленными опытами, из которых я приведу некоторые, принадлежащие тому же Мори:

«Мне последовательно щекотали потом губы и кончик носа. И я видел во сне, что был подвергаем страшной пытке, что мне надели на лицо смоляную маску и потом быстро сорвали ее вместе с кожей губ, носа и лица. На некотором расстоянии от моего уха по металлическим щипчикам водили стальными ножницами, и я видел во сне, что слышу звон колоколов, потом этот звон вдруг превратился в набат, и мне казалось, что это во время июльских дней 1848 года. Мне дали понюхать одеколону, и я вижу во сне, что нахожусь в косметической лавке. Идея о благовониях затем пробуждает во мне идею о Востоке, и вот я в Каире, в магазине Жана Фарина. Мне слегка щиплют затылок, и я вижу во сне, что мне ставят мушку, а это пробуждает во мне воспоминание о докторе, лечившем меня в детстве. Перед моими глазами пронесли несколько раз свечу, закрытую красной бумагой, и вот я вижу грозу, молнию, и воспоминание о страшной буре, вынесенной мною в Ламанше на пути из Морле в Гавр, делается сюжетом моего сновидения»[33].

Сновидения зависят, однако, не только от впечатлений, действующих во время сна, но и от тех изменений в самочувствии, которые бывают под влиянием различных причин в нас самих, а также от впечатлений сильно подействовавших на нас событий.

Так, известно, что при начале многих болезней некоторые люди имеют определенные сновидения: что они идут по воде, по дождю, промачивают ноги; по-видимому, это находится в связи с охлаждением ног, предшествующих появлению лихорадки. Такого рода сновидения имеют иногда характер предвестников болезни.

Аналогично объясняются и некоторые другие «вещие сны». Один известный химик рассказывал мне такой случай. Проработав вечер в лаборатории, он вернулся домой, лег спать и быстро заснул. Во сне он видит, что горит лаборатория; сновидение взволновало его, он проснулся и вспомнил, что оставил непогашенную свечу близ окна. Он бросился в лабораторию и пришел как раз в то время, когда свеча, догорая, горела сильным пламенем вместе с бумагой невдалеке от занавески. Если бы случился пожар, то это было бы принято за вещее сновидение, а в действительности дело было, по всей вероятности, так, что воспоминание о непотушенной свече, хотя и не сознаваемое, вызывало в душе моего знакомого тревожное ощущение чего-то недоконченного, невыполненного; во сне, когда другие мысли затихли, это тревожное чувство вызвало более живое представление, за которым по ассоциации и возникла идея о пожаре, в свою очередь настолько усилившая эмоцию, что она вызвала пробуждение.