Эпоха мертворожденных - Глеб Бобров

— Так откуда «Ураганы»?

— Это — к твоим командирам… — Ну, понятно, зараза такая. Ни слова — сверх отпущенного лимита.

— Придем на место, возьму «болгарку»[91] — зубы тебе подровняю. Вот тогда, братишка, ты сразу вспомнишь — откуда.

— Я, как ее увижу, первый все расскажу, Аркадьевич! — И еще ржет, коняка! И правда, чего я до мужика домахался?! Это у меня — партизанская вольница, а у него — служба. Ляпнул лишнего и уже — никто и звать — «Никаком». В лучшем случае.

Кинул последний взгляд на пожарища. Ну и наворотили делов…

— Ладно, двинули народ догонять, секретный ты наш.

Майор Колодий, услышав о наличии в головном дозоре артнаводки, рисковать не стал — и секунды не медля, выслал навстречу засадную группу.

«Уазик» двух расчетов «Корнета» проскочил по параллельной основной дороге грунтовке и встал в полутора километрах от Родаковской базы. Место совсем не простое — заранее подготовленная позиция: еще пятьсот метров в сторону перевала и развилка на Лотиково. Тут они гостей и ждали.

С полотна ни тропу — в восьмистах метрах, ни распадка, по которому приехали бойцы Богданыча, ни самой «таблетки» производства Ульяновского автозавода не видно. Вокруг — пашня. Слева — редкая, как старая расческа, посадка на три скореженных в ширину деревца. Справа — обзор до горизонта.

Когда рванули сюрпризы Сутоганского бугра и начался бой, головной дозор прошел половину пути и даже успел чуток потупить на Лотиковском повороте. С первым взрывом и потерей связи машины притормозили в какой-то сотне метров от одного из дорожных столбиков с нарисованной киноварью на обратной стороне большой восьмеркой.

Стояли долго. Как потом выразился командир засады: «Никак не могли отдуплиться». Не имея ни связи, ни информации извне, совершенно ослепнув и оглохнув, камрады все же решили продолжать движение. Предположить, что идущая следом элита бронекавалерии может попасть под разгром на голом подъеме, могла только золотая голова Шурпалыча. Ну, на то он и стратегический гений Восточной Малороссии.

Двинулись с максимальной осторожностью. Пехота спешилась и развернулась в две колонны по обе стороны машин. Типа — щит!

Когда вертикаль середины башни непотопляемого «Леопарда» совпала с ярко-красной восьмеркой придорожного столбика, один из наших нажал кнопку подрывной машинки. Под днищем танка оглушительно ухнул фугас капитана Петренко. Оказавшуюся поблизости пехоту просто смыло взрывной волной. В тот же миг два «ПТУРа» ринулись к своим целям.

Оглушенная «Лоара» встречала неминуемую кончину вполне безучастно, а вот замыкающий «Тварды», напротив, продемонстрировал недюжинную сноровку и готовность сражаться до последнего. Среагировав на облучение лазером, танк вначале неожиданно резко для своих габаритов крутнулся на месте и, изменив угол, буквально прыгнул вперед: успел на четверть развернуть корпус, задел ЦУРовский грузовик, но спрятаться за ним полностью не успел. Правда, шансов-то и было — сущий мизер! Система наведения «Корнетом» по лучу не дает увернуться, самая мощная из всего партизанского арсенала тандемная боевая часть преодолевает любые экраны и броню, а наведение в геометрический центр цели — в обитаемую зону танка — делает совсем призрачными надежды экипажа на выживание.

Чудом, но механик-водитель своих товарищей спас. Два рывка «Тварыны» и засунутая за бортовуху морда привели к попаданию в моторный отсек. По утверждению нашего расчета, сичовики вытаскивали танкистов живыми. Наверняка поляков спасли открытые люки. Танк еще какое-то время безуспешно пытались потушить. Контуженых и раненую пехоту быстро загрузили в грузовик и уже там оказывали им первую помощь.

В «Лёле» и в наследнике «Королевских Тигров» сразу сдетонировали боекомплекты. Там экипажи не извлекать надо, а отпевать.

Сразу после атаки все три БТР развернулись и, на ходу открыв пушечно-пулеметный огонь по позициям «ПТУРов», запетляли галсами по полю. Бойцы Колодия тоже гав не ловили — прыгнули в «уазик» и, с чувством честно исполненного долга, по грунтовочке быстренько умчались под крыло Богданыча. Когда броня преодолела восемьсот метров раскисшей грязи — «таблетки» и след прослыл. Всех трофеев — два отработанных транспортно-пусковых ракетных контейнера, задранные концы контактных проводов да размашисто начертанное пальцем по снегу краткое нецензурное ругательство или, по желанию адресата, тире, кулинарный рецепт.

Перестроившись, головной дозор разделился. Пехота ЦУРа, грузовики, машина артиллеристов и минный трал, чуть сдвинувшись назад, остались невдалеке от горящей техники. Добровольцы, польская КШМ и три вернувшиеся ни с чем БТРа помчались назад к основной колонне. Жаловаться, наверное…

Они подошли к входу в Сухую балку ровно через пять минут после прибытия на подкрепление к Кобеняку вспаренной от бега группы Жихаря.

Потерявшие связь и всерьез напуганные складывающейся ситуацией, СОРовцы решили действовать максимально осторожно. Сичовики заняли позиции между КШМ и бронетранспортером на самом краю растянутой в длину и вширь балки, второй БТР с десантом на броне пополз на разведку, а третий, также облепленный пехотой, опасливо двинулся за ними на дистанции прямой видимости.

Для Василь Степаныча вражеские мотострелки всю армейскую карьеру являлись целью традиционной и в бесчисленном количестве учений сотни раз отработанной. Посему он поступил расчетливо и экономно. Людей Жихаря посадил отдыхать, дабы под ногами не путались — своих хватает. Самого взводного послал на бугор вместе с расчетом Дэна — «ПТУРов» у «Шестого» не было. Туда же отправил и снайперов Кузнецова.

Когда обе машины углубились в балку, по ним синхронно ударили два расчета «двадцать девятых» и пара огнеметных труб. Оглушенных взрывами добровольцев перебили мгновенно. Те даже не упирались — просто легли под автоматными очередями разом со всех засадных точек.

Дэн без каких-либо проблем уделал рванувший было назад БТР прикрытия. Причем — в задницу! Так догнал в бензобаки, что тот, как в дешевом голливудском блокбастере, еще метров тридцать, пылая бензиновым факелом, катился назад с горы. Семь «мазепанцев», попытавшихся было ответить, в секунды порубили «Кончары». Также из крупнокалиберных винтовок успели зацепить кинувшуюся наутек штабную машину — единственную, которой удалось вырваться из засады. Но и Степанычу с Жихарем — не принципиально. Задача — очистить путь для подхода наших машин с АТП и возвращение всего отряда к Колодию — выполнена. Что там — безоружная КШМ.

Сразу по отбою огня Кобеняка дал в воздух три зеленых ракеты. С АТП вышла микроколонна — единственный бронетранспортер под командованием Прокопа и два грузовика — «Жуковский» «ГАЗ-66» с Женькой Стовбуром за рулем да «КамАЗ» старого, но крепкого, как холодильник «ЗИМ», бывшего карьерного самосвальщика Дяди Михася.

Оставшаяся у горящих танков пехота ЦУРа, заслышав похоронные раскаты короткого и жестокого боя, а потом по двум густым пулеметным очередям трезво оценив Серегино настроение, долго не думала: бросив союзников, свалила по ближайшей дороге на Лотиково.

Замешкавшийся минный разградитель, выскочив с перепугу в чисто поле, поймал свою барабанную дробь по корпусу палочками калибра «четырнадцать и пять» и, удивительно как не загоревшись и не взорвавшись, скромно встал посреди пашни. Заговоренная КШМка и здесь успела протащить своего «педрилу в короне» буквально перед самым Серегиным носом, схлопотав в корму, «на дорожку», свою порцию ускорителей из «КПВТ».

Потом до меня дошли отдаленные слухи, что колонну из трех грузовиков с «крипаками» и командирской машиной походя обстрелял один из подтягиваемых назад к станции взводов второго батальона. Но, кажется, без особых последствий.

Вот уж — загадка Судьбы. Машина, при любом ином раскладе первая бы попавшая под раздачу, — прошла через Родаковский перевал! Как минимум, два раза была бита в засадах и — выжила!

Когда мы своей четверкой добрались до позиций Кобеняка, народ грузил убитых и раненых — готовились выдвигаться на базу. Машины Штейнберга я встретил на дороге десять минут назад, там же, где успел переговорить с самим Петей. Вот-вот он двинет вслед за нами.

У края Сухой балки компактным табором сгрудилось четырнадцать человек в различной форме и знаках отличия контингентов СОР. Многие со свежими перевязками сидели и лежали прямо на мокром снегу. Один часовой, подстелив под задницу трофейный ранец, сверху вниз с невысокого склона лениво поплевывал на своих подопечных. Пленные?! Твою мать! Вот только этого мне сейчас не хватало…

— Жихарев, Кобеняка! Это что, блядь, такое? Смерти моей хотите?!

Юрец лишь зло зыркает в мою сторону. Степаныч, скроив виноватую рожу, на ходу разводит руками. Отмахнувшись, направляюсь к раненым.