Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

Проклятье, снова эти сектантские бредни! И злосчастные тёмные точки на радужке, по которым камалисты ясно видят метки Камали в моих глазах и моей судьбе.

– Значит, ты сразу понял, что я отмечена Камали? Поэтому сделал меня наложницей, а не сослал в поломойки, как должен был?

– Ты оказалась очень важной для Сураджа добычей. Так что мне было несложно возвести тебя в наложницы. Но он чуть не спутал мне все планы, когда вознамерился увезти тебя из дворца. Но ты как истинная любимица богини не поддалась на его уговоры и осталась здесь. Без единого моего слова ты чувствовала, что твоё предназначение – послужить благому делу в память о царице Генетре. Теперь твой час настал. Бери сосуд с её головой, и идём к тайному выходу. Кони уже осёдланы и ждут нас в квартале мясников.

– Так, стой. Подожди, – осадила его я. – У нас есть свои лошади и они ждут нас в квартале гончаров. И вообще, при чём тут я? Это голова твоей правительницы, ты её и бери.

– Не могу. Однажды я убил женщину, и этот грех навеки лёг на мои плечи. Его можно загладить, но нельзя смыть. Если я приближусь к голове мудрой и славной царицы Генетры, сила, заключённая в ней, покарает меня, как сама Генетра при жизни карала всех обидчиков женщин. Ты же видела, как светятся её глаза, стоит мужчине приблизиться к ней. Если я возьму сосуд, то проживу недолго. Я успею добраться до Барията, но там же и испущу дух, когда передам голову царице Алилате. Думаешь, почему Сурадж хранит голову своего врага не в личной казне, а в казне своей старшей жены? По той же причине. Только женщине нечего опасаться, когда рядом с ней останки верной служительницы Камали. Именно поэтому я привёл с собой во дворец свою помощницу, что умерла. Я должен был найти хранилище, она должна была вынести голову Генетры из дворца. Но моей помощницы больше нет. Признаться честно, я хотел подговорить на побег любую другую девушку, лишь бы она всем сердцем хотела покинуть это место в обмен на право стать охранительницей головы Генетры. Сначала я подумывал о сделке со Шрией, но как только во дворце появилась ты, я понял, что лучшей замены моей помощнице и не сыскать. Пусть мы с тобой разных кровей, но дух наш един. Дух, укреплённый красной магией и благословением Камали. Сама Генетра подала мне знак, что принимает тебя и согласна оказаться в твоих руках. Никогда раньше она не испускала зелёный свет из глазниц, пока к ней не приблизилась ты. Зелёный – это цвет твоих глаз. Значит, ты выбрана быть хранительницей и посыльной. Так исполни же своё предназначение – верни голову царицы Генетры в её родной город. Я ведь слышал, ты хотела ехать со своим помощником в Румелат. Так едем же туда все вместе. Что ты собиралась делать в Румелате?

– То же что и в Шамфаре – делать снимки улиц, храмов, дворцов, чтобы потом показать их тромской публике.

– Значит, Красная Богиня благоволит тебе, – рассмеялся он. – Хочешь фотографии дворцов? Царица Алилата разрешит тебе снимать свой дворец изнутри, если ты принесёшь ей голову её тётки Генетры. Она осыплет тебя золотом за твою услугу. Ты станешь старшей жрицей Камали, твоё имя останется в веках, тебя будут помнить, как белокожую охранительницу останков Генетры. Тебя будут чествовать и любить. В Барияте о тебя сложат песни и…

– Ладно, я поняла. Пожалуйста, хватит, – сказала я и отвела Стиана в сторону, чтобы спросить:

– Что ты обо всём этом думаешь?

– Только то, что перед нами самый настоящий сектант с помутнённым на религиозной почве рассудком.

– И что нам теперь делать?

– Знаешь, вначале я очень сильно сомневался, стоит ли верить в добрую волю Сеюма, когда он только предложил нам бежать не через прачечную, а другим путём. А теперь, когда мы узнали его мотивы, я могу сказать однозначно – нам стоит ему довериться.

– Сектанту? – с нажимом напомнила я.

– Именно. Потому что только сектант будет следовать строго определённому ритуалу. Ему нужно вернуть голову Генетры в Барият, да ещё и с твоей помощью? Не вижу причин отказывать ему. Он сдержит своё слово, потому что так угодно его богине. Он точно выведет нас из дворца и проводит до столицы Румелата. Потому что он в этом кровно заинтересован. И в одном наши интересы совпадают.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Мы все хотим поскорее выбраться отсюда.

– Точно. Но если ты боишься мертвецов и голов колдуний-камалисток, то…

– Я переборю свой страх, – пообещала я. – Ради нас я готова и не на такие жертвы.

Стиан мягко улыбнулся мне и, если бы не Сеюм рядом, то точно бы поцеловал. Но он так трепетно держал мою руку в своей, что я явственно ощутила – вместе мы всё преодолеем. Мы на верном пути. Осталось только сказать Сеюму:

– Веди нас к своему тайному ходу.

– Но из квартала мясников поедем в квартал гончаров, – предупредил его Стиан. – Нам надо забрать наши вещи у одного доверенного человека и дать ему знать, что с нами всё хорошо.

– Как скажешь, повелитель, – улыбнулся бывший евнух. – Как скажешь.

Глава 12

Мы покинули Палату Казны через коридор и полуподвальное помещение, что завело нас в настоящий подземный ход. С горящими факелами в руках мы шли по грязному полу, переступали лужи и трупы крыс, пока не выбрались наружу в не менее грязный и дурно пахнущий квартал.

Три снаряжённых коня действительно ждали нас привязанные к столбу у пустой, пропитанной кровью забитых животных лавки в конце торгового ряда. На наше счастье, квартал мясников оказался безлюдным. Зато в соседнем квартале гончаров громыхали петарды, из окон лилась музыка, а из харчевен и кабаков на улицы то и дело высыпали люди. В эту гущу развесёлого праздника мы и направились – где же ещё в столь поздний час можно затеряться в толпе и скрыться от глаз возможных преследователей?

Сеюм догадался прихватить с собой мою жёлтую мешковидную накидку и плащ для Стиана, чтобы скрыть под ними наши изысканные дворцовые одежды. Сумка, из которой он вынул эту маскировку, теперь висела у меня на плече под жёлтым полотнищем, а в ней покоилась заветная склянка с головой Генетры в меду.

Столь необычная ноша добавляла мне нервозности, особенно когда из-за очередного закоулка нам навстречу высыпала развесёлая компания слегка нетрезвых гончаров. К счастью, никто в полумраке освещённых факелами улиц не признал в Стиане того самого сатрапа-искупителя, что оплатил баснословный заказ на керамику для дворцовой кухни, да и появление лишайной дылды в жёлтом их тоже не волновало – они были заняты более важными делами. Например, пели песни и по очереди отпивали вино из горла кувшина.

В закоулок, где прятался господин Шиам, нас привёл Гро. Это он завилял хвостом и припустил вперёд, когда учуял впереди человека, что целый месяц заботился о нём. Кажется, и сам господин Шиам успел немного прикипеть к псу. Стоило тому подбежать ближе, и господин Шиам провёл ладонью по серому загривку.

– Сюда, – махнул он рукой и завёл нас за угол, где возле бочки с дождевой водой топтались две сонные лошади.

Стиан спешился и помог слезть с коня мне, чтобы мы пересели на гружённых нашими вещами лошадей, которых и привёл с собой господин Шиам.

– Прости меня, госпожа Имрана, – подойдя ко мне вплотную, виновато заговорил он. – Прости, что пригрел змею в своём доме тебе на погибель.

– Не вини себя, – решила я приободрить его. – Всё ведь хорошо закончилось. Мы снова на свободе, и твоими стараниями навсегда покинем Шамфар. Благодарю тебя, господин. И прощай.

Взобравшись на лошадь и притянув к животу хрупкую склянку, я уже собралась ехать за Сеюмом, но решила дождаться, когда Стиан попрощается со своим благодетелем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Кто тот человек, что ведёт вас за собой? – с опаской спросил господин Шиам.

– Ещё один узник дворца. Не бойся, ему можно доверять. А его дворцовых коней уведи к восточным воротам и отпусти. Запутай стражам следы, чтобы они не поняли, куда мы уехали.

– Я всё сделаю, будь спокоен. Удачи тебе.

– Прощай.

Мы покидали город через южные ворота, которые для нас любезно распахнули, стоило Сеюму кинуть в ладонь стражнику пару золотых монет. Обогнув городские стены, мы взяли курс на запад и, отыскав железнодорожную колею, ехали вдоль неё до самого рассвета.