Руссо и Революция. История цивилизации во Франции, Англии и Германии от 1756 г. до 1756 г. и в остальной Европе от 1715 г. до 1789 г. - Уильям Джеймс Дюрант

последние сорок лет прочел хоть одно слово из Коллинза, Толанда, Тиндала, Чабба, Моргана и всей той расы, которая называет себя вольнодумцами?"40 Но если никто не поднялся, чтобы ответить ему, то, возможно, потому, что бунтари выиграли битву, а образованные люди отмахнулись от старых вопросов как от решенных и мертвых. Босвелл в 1765 году (забыв о простонародье) описывал свое время как "эпоху, когда человечество так любит недоверчивость, что, кажется, стремится как можно сильнее сузить круг своих убеждений".41 Мы видели, как Селвин высмеивал религию в Оксфорде, а Уилкс - в Медменхемском аббатстве. Младший Питт, по словам леди Хестер Стэнхоуп, "никогда в жизни не ходил в церковь".42 И не обязательно было верить, чтобы проповедовать. "Есть, - писал Босуэлл в 1763 году, - много неверных в орденах, которые, рассматривая религию лишь как политический институт, принимают благочестие, как любую гражданскую работу, и прилагают все усилия, чтобы поддерживать полезное заблуждение".43 "Формы ортодоксии, статьи веры, - говорит Гиббон, - подписываются современным духовенством со вздохом или улыбкой".44

Частные клубы давали возможность избавиться от общественного конформизма. Многие аристократы вступали в те или иные ложи масонов. Они осуждали атеизм как глупость и требовали от своих членов веры в Бога, но прививали терпимость к разногласиям по всем остальным религиозным доктринам.45 В Бирмингемском лунном обществе такие промышленники, как Мэтью Боултон, Джеймс Уатт и Джозайя Веджвуд, без ужаса слушали о ереси Джозефа Пристли и Эразма Дарвина.46 Тем не менее ярость деизма прошла, и почти все вольнодумцы приняли перемирие, по которому они не будут препятствовать распространению веры, если церковь допустит некоторую свободу греха. Английские высшие классы с их чувством порядка и умеренности избегали безрассудного радикализма французского Просвещения; они признавали тесный союз религии и правительства и были слишком бережливы, чтобы заменить сверхъестественную мораль бесконечной полицией.

Будучи теперь слугами государства, англиканские епископы, как и католические кардиналы, считали себя вправе на некоторые мирские удовольствия. Коупер сатирически высмеял это в горьких строках47 Коупер сатирически отозвался о священнослужителях, которые, подобно политикам, боролись за богатство или дополнительные бенефиции; но многие другие вели жизнь в спокойном внимании к своим обязанностям, а некоторые были учеными и способными защитниками веры. Книга Уильяма Пейли "Принципы моральной и политической философии" (1785) демонстрировала щедрый дух доктринальной широты и терпимости, а его "Доказательства христианства" (1794) убедительно представляли аргумент от замысла. Он принимал в священный орден людей с вольнодумными наклонностями, если они проповедовали основные положения религии и служили моральными лидерами в своих общинах.48

Диссентеры - баптисты, пресвитериане и индепенденты (пуритане) - пользовались религиозной терпимостью при условии, что они придерживались тринитарного христианства; но никто не мог занимать политические или военные должности, поступать в Оксфорд или Кембридж, не приняв англиканскую церковь и ее Тридцать девять статей. Методизм продолжал распространяться среди низших классов. В 1784 году он разорвал свои непрочные связи с Установленной церковью, но тем временем он вдохновил меньшинство англиканских священников на "евангелическое движение". Эти люди восхищались Уэсли и соглашались с ним в том, что Евангелие, или Евангелие, должно проповедоваться именно в том виде, в каком оно передано в Новом Завете, без каких-либо уступок рационалистам или текстуальной критике.

Память Англии о Пороховом заговоре, Великом восстании и правлении Якова II все еще хранила в сводах законов старые законы против католиков. Большинство из этих законов больше не исполнялись, но многие ограничения остались. Католики не могли законно покупать или наследовать землю, кроме как с помощью ухищрений и уплаты двойного налога на их имущество. Их не допускали в армию и на флот, к юридической профессии, к голосованию и выборам в парламент, а также ко всем государственным должностям. Тем не менее их число росло. В 1781 году в их число входили семь пэров, двадцать два баронета, 150 "джентльменов". Месса совершалась в частных домах, и за все шестьдесят лет правления Георга Илла было зафиксировано всего два или три ареста за это правонарушение.

В 1778 году сэр Джордж Сэвил предложил парламенту законопроект о "помощи католикам", узаконивающий покупку и наследование земли католиками и позволяющий католикам поступать на службу в вооруженные силы без отказа от своей религии. Законопроект был принят и не встретил серьезного противодействия со стороны англиканских епископов в Палате лордов. Его действие распространялось только на Англию, но в 1779 году лорд Норт предложил распространить его на Шотландию. Когда весть об этом предложении достигла Лоулендов, в Эдинбурге и Глазго вспыхнули беспорядки (январь 1779 года); несколько домов, в которых жили католики, были сожжены дотла; магазины католических торговцев были разграблены и разрушены; дома протестантов, таких как историк Робертсон, которые выражали симпатию к католикам, также подверглись нападению, и вспышка закончилась только тогда, когда эдинбургские магистраты объявили, что закон об облегчении участи католиков не будет применяться в Шотландии.

Шотландский член парламента лорд Джордж Гордон поддержал идею отказа от священнодействия в Англии. 29 мая 1780 года он председательствовал на собрании "Протестантской ассоциации", которая планировала массовое шествие с петицией об отмене Акта о помощи 1778 года. 2 июня шестьдесят тысяч человек , одетых в синие кокарды, окружили здание парламента. Многие члены парламента были избиты по пути внутрь; кареты лордов Мэнсфилда, Турлоу и Стормонта были разрушены; некоторые благородные лорды добирались до своих мест без волос, растрепанные и дрожащие.49 Гордон и восемь его последователей вошли в Палату общин; они представили петицию, якобы собравшую 120 000 подписей, призывающую к отмене закона, и потребовали немедленных действий как единственной альтернативы вторжению толпы в Палату. Члены палаты воспротивились. Они послали войска, чтобы сдержать толпу; они заперли все двери; родственник Гордона заявил, что убьет его, как только любой посторонний прорвется в палату; затем палата проголосовала за перерыв до 6 июня. Прибывшие войска расчистили дорогу, чтобы члены палаты могли вернуться в свои дома. Две католические часовни, принадлежавшие сардинскому и баварскому священникам, были выпотрошены, а их мебель сожжена на улицах. Толпа рассеялась, но 5 июня бунтовщики разграбили другие иностранные часовни и сожгли несколько частных домов.

6 июня толпа вновь собралась, ворвалась в Ньюгейтскую тюрьму, освободила заключенных, захватила арсенал и вооруженным маршем прошла по столице. Знатные люди забаррикадировались в своих домах; Гораций Уолпол похвалился, что охраняет герцогиню в своем "гарнизоне" на Беркли-сквер.50 7 июня еще больше домов было разграблено и сожжено; в вискикурни врывались и свободно утоляли жажду; несколько участников беспорядков были кремированы, когда они лежали в нетрезвом состоянии в горящих зданиях. Лондонский магистрат, который один имел законную власть над муниципальной стражей, отказался приказать ей