Теннисные мячи для профессионалов - Леонид Словин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опознание оружия производили в кабинете Бахметьева. За окном, в зале для транзитных пассажиров, внизу, было шумно. С высоты антресоли казалось, там, внизу, не затихая, как всегда, круглые сутки льет дождь, бьют фонтаны.
— Не то, не то… — Сальков быстро листал альбом. — Не то…
С тяжелых, из мелованной бумаги, листов смотрели фотографии пистолетов разных годов, стран, моделей. Денисову они напоминали породистых собак.
«Овчарки, спаниели, эрдели…» Длинный итальянский «глизенти» вызывал в памяти русскую борзую, жилетно-карманные американские и бельгийские модели смахивали на короткошерстных терьеров.
— Не ошибаетесь? — спросил Бахметьев. Вместе с судебно-медицинским экспертом он вошел в кабинет, где Королевский в присутствии понятых проводил опознание.
— Зачем? Совсем небольшой такой… — Найдя спасительные формулировки, носильщик стал значительно спокойнее. — Я думал, зажигалка! Или игрушечный, стартовый!
— Куда же он делся?
— Из контейнера? Ума не приложу!
— Кто-нибудь видел, как вы бросили туда оружие?
— Это запросто!
Денисов перешел к окну, выходившему в зал. В проходе между креслами не прекращалось движение людей. Усиленный эхом фон нес звуки беспокойного вокзального бытия.
Он не сомневался в том, что носильщик вначале действительно припрятал пистолет в мусоросборник, а потом вернулся и взял.
«Сейчас пистолет может находиться как угодно далеко, в зависимости от того, кому Сальков или Роман решились его продать…»
Тем временем суждения Салькова о пистолете становились постепенно менее категоричными, он листал альбом не так быстро, порывался вернуться к началу. Королевский нарезал полоски бумаги, носильщик прибег к закладкам, их набралось не менее десятка.
— Похож на эти. Больше ничего не могу сказать. — Сальков показал на страницы, отмеченные закладками.
Следователь принялся за протокол.
— «Алькартасуна», «менц», «пума», «беретта», «алькартасуна» типа «руби», «сулайка» модели 1914 года… — повторял он для понятых. — «Себра», «ретоласа» модели 1914 года, «вальман», «изарра»…
Пистолеты, опознанные Сальковым, были похожи друг на друга, с вертикальными дульными срезами, и все, кроме «менца» второй модели, германского производства, оказались испанскими.
— Смущает то, что почти в каждом из этих имеется выступ отражателя, — констатировал Королевский, когда Салькова увели и сотрудники остались одни, — а на гильзе след выступа отсутствует!
Денисов нашел в блокноте таблицу:
— «Беретта», «пума», «вальман» модели 1914 года… Все без выступа отражателя!
Бахметьев нажал на тумблер прямой связи с дежурным, подвинул ближе протокол опознания, продиктовал марки пистолетов:
— Срочно объявить в розыск…
Через несколько минут телекс с описанием трех из опознанных Сальковым марок оружия должен был попасть в каждое из почти двухсот отделений московской милиции.
— Перед экспертизой поставлено свыше двадцати вопросов, — судмедэксперт огладил бороду, живые, навыкате, глаза блеснули. Человек он был, безусловно, талантливый, своеобразный. Все, в том числе и этот разговор, и свою серьезную, на грани трагического работу, воспринимал как умную интересную игру. — «Какие повреждения на теле трупа?», «Если это огнестрельное ранение, то с какого расстояния произведен выстрел?»
Он предпочел назвать большинство из поставленных Королевским вопросов.
— «Имеются ли на теле трупа признаки, свидетельствующие о борьбе или самообороне?», «Где находится входная, а где выходная рана?»
Отличить входное отверстие от выходного подчас было трудно: у того и у другого имелся дефект ткани, на языке специалистов, «минус ткань», и только крохотный след пули — «поясок обтирания» — присутствовал, как правило, на входном.
Он перечислял и перечислял. Экспертиза огнестрельной раны являлась одной из сложных.
— Итог… — он сделал паузу. — Входное отверстие на передней поверхности грудной клетки. Слева, здесь поясок обтирания и минус ткань.
— Слева, — повторил Бахметьев.
— Примерно в области пятого межреберья имеется входная огнестрельная рана, а на спине слева, ниже лопатки, выходная. Выстрел в грудь. Это точно. Признаков, свидетельствующих о борьбе или самообороне, нет…
Так же четко он ответил и на другие вопросы.
— Направление пулевого канала? — спросил следователь.
— Спереди назад, сверху вниз.
— Сердце?
— Повреждение стенок. Кроме того, тканей левого легкого. В плевральной около двух тысяч миллиграммов жидкой крови.
— Что можно сказать о дистанции?
— Выстрел произведен с расстояния нескольких сантиметров. Исследования подтвердили, — дальше все было знакомым понаслышке. — Пробы Владимирского-Эйдлина. Насчет копоти — контактно-диффузионный…
В заключение — уже по собственной инициативе — эксперт процитировал:
— «Ежели кто себя сам убьет, то подлежит тело его палачу в бесчестное место отволочь и закопать, волоча прежде по улицам и обозу». — По стилю это напоминало документ Петровской эпохи. Так и оказалось. — «Устав 1716 года. Артикул 164».
Денисов взглянул в зал для транзитных пассажиров внизу. При свете, проникавшем сквозь застекленную по самую крышу стену, при выключенных светильниках в дурную погоду там становилось удивительно пасмурно.
«Цвет дождя, цвет оружия…» — подумал он.
Сбоку, недалеко от касс, виднелась группа носильщиков. Они взволнованно что-то обсуждали. Догадаться о причине возбуждения было нетрудно.
Салькова оставили в дежурной части на три положенных для разбирательства часа. На заднем дворе, в целях устранения возможной ошибки, полным ходом шла проверка остальных мусоросборников. В зависимости от результатов Королевский должен был отпустить Салькова либо задержать.
«Пистолет в последнюю минуту появится, — подумал Денисов. — Потому Роман и приезжал».
Кравцова в зале он не увидел.
— В порядке ли вещей то, что самоубийца не оставил ни одного документа, указывающего на свою личность? — Королевский сформулировал вопрос, хотя и не собирался записывать его в протокол. Вопрос был вне компетенции эксперта. — Не говорю уже о предсмертной записке!
Медик пожал плечами:
— Ничего необычного. И в целом — тоже. Самоубийцы, правда, чаще стреляют в висок. Реже — в рот. Но и в сердце случается. О времени происшествия… — Он подумал. -Ночью происходит меньшее число самоубийств, чем днем или вечером. Но и это бывает. То же относительно предсмертной записки и документов.
— Ничего не известно, — следователь вздохнул. — Чем жил последние дни перед гибелью? Что привело к кризису? И второй день дождь… — Королевский смешал вместе обстоятельства уголовного дела и погоду.
Эксперт процитировал по памяти:
— «Несчастная любовь всегда была в человечестве, но только в последнее время… — Это из книги «О самоубийстве» Невзорова, первая типография императорского университета, Казань, — вошло в моду лишать себя жизни от «безнадежной любви»…» — У него была блестящая память. -«Любовь, ревность… — пишет автор. — Все излечимо. Большое значение при лечении ревности, — считает Дескюре, -имеют климатические условия, прогулки». Из напитков в этот период предписываются обыкновенная вода, хороши минеральные ванны…
Дело о неопознанном трупе после установления причин смерти как бы прекращало для него существовать, целиком переходя к следователю и оперуполномоченному. Освобождаясь, медик мог позволить себе не спешить. В его работе судебно-медицинского эксперта так тоже бывало нечасто.
— Пища для человека, который хочет излечиться от ревности, должна быть легко перевариваема. Рекомендуется не злоупотреблять физическими упражнениями, воздерживаться от употребления слабительных. И вообще, писал Фере: «От любви сходит с ума только тот, кто уже до этого был болен душевно…»
Денисов по рации разыскал Кравцова:
— Чем он в данный момент занимается?
— Роман? Ходил к телефону-автомату за вокзал. Телефоном в приемной начальника смены не воспользовался.
— Один?
— Ходил? Да. Проверяется, не смотрят ли за ним. Звонил двум абонентам. Говорил коротко. Мне показалось, что одного из них дома не оказалось, он послал второго его искать. Принимает какие-то чрезвычайные меры. Может, боится, что Сальков расколется?
— Все?
— Да.
«Последствия принимаемых мер, — подумал Денисов, кладя трубку, — по-видимому, не замедлят сказаться».
Он снова не ошибся. Прошло меньше часа, и дежурный позвонил в кабинет.
— Удача, Денис! Пистолет нашелся. Сейчас сообщили. Из отдела охраны метро.
XI. «ПЕРСТ СУДЬБЫ…»
Сотрудники охраны метро, передавшие ориентировку, ждали внизу, на платформе: капитан в милицейской форме и оперуполномоченный — спортивного вида, в кроссовках, в двухцветной импортной куртке.
