Розалина снимает сливки - Алексис Холл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Теперь, когда у нас есть бомбические кадры для рекламы «На следующей неделе», я объясню, как все будет происходить на самом деле. Так что будьте внимательны, вы, ведра со свиными членами. Потому что если кто-нибудь из вас мне все испортит, я обрушусь на вас с такой силой, что сам Сатана перестанет поджаривать задницы грешников в адском пламени и спросит: «Ты в порядке, Дженни? Мне кажется, ты слишком сурова».
Правила, как оказалось, были довольно просты. Поскольку съемки проходили в течение двух дней и предполагалось, что это будет испытание вслепую, до конца субботы они фактически будут находилиться без связи.
Обычно с этим не было проблем – Розалина старалась звонить домой как можно чаще, но когда не получалось, она не волновалась, потому что полагалась на Лорен, которая заботилась об Амели. И хотя она знала, что Сент-Джон и Корделия Палмер не закатят ей грандиозную истерику (Амели не выводила людей из себя), они воспримут это как очередное доказательство того, что Розалина, которая не справилась с ролью дочери, теперь не справляется и с ролью матери.
– Дженнифер, – позвала она.
Но Дженнифер Халлет уже подавала сигнал операторам.
– Разве из этого следовало, что я стану отвечать на вопросы?
Не следовало, Дженнифер не стала отвечать, и съемки начались.
А часики тикали.
Божечки. В инструкции так и говорилось: «Приготовьте тесто».
Розалина отправится домой. Как пить дать.
– Я его готовлю примерно раз в неделю. – Голос Джози весело разнесся по бальному залу, когда Колин Тримп и оператор остановились у ее стойки. – На самом деле это один из самых древних в мире рецептов хлеба на закваске.
«Давай, Розалина. Раз твои предки эпохи неолита могли, то и ты сможешь». Хотя по этой логике она еще должна уметь делать кремневые наконечники для стрел и стрелять ими в мамонта.
«Точно. По одному делу за раз. Перестань беспокоиться о телефоне. Проснись, наконец. Продумай все до конца».
У них был час, а значит, все должно быть довольно просто. Розалина знала, что тесту обычно требуется отдых от пятнадцати минут до полутора часов.
Полчаса? Это было… правильно? Безопасно? И это средний выбор по времени, чтобы, в случае чего, ошибка не стоила ей слишком дорого. Но это означало, что она должна начинать прямо сейчас.
Она вбила в закваску воду и немного масла, а затем постепенно ввела сухие ингредиенты. Проблема заключалась в том, что она не могла вспомнить, надо ли сильно вымешивать тесто или его едва можно мять. Судя по тому, как двигались руки Рики – интернету это точно понравится, – он определенно решил выбить из него всю дурь.
– Чем ты занимаешься? – спросил Колин Тримп.
Розалина посмотрела на шар теста в своих руках.
– Это технический процесс, который мы, пекари, называем обминанием. Я проверяю, приняло ли тесто муку. И после этого на некоторое время оставлю его в покое.
Обычно в этот момент Розалина уже начинала беспокоиться о своей выпечке, но пока волноваться было не о чем – если она не испортила все так безнадежно, что, вернувшись завтра, обнаружит, что тесто, вместо того чтобы подняться, сложилось во фразу «ты отстой». Поэтому вместо этого она беспокоилась обо всем остальном.
Об инопланетянах и бойлере.
О том, что, черт возьми, было не так с электричеством дома.
О том, что может позволить себе решить одну из этих проблем, но не обе.
О том, что какой бы вариант она ни выбрала, ремонта в любом случае не будет, потому что специалист, которого она наймет, будет просто стоять и сокрушенно цокать, убеждая, что ей нужен другой мастер, а потом возьмет с нее деньги за это.
О том, что ей бы следовало потратить больше времени на то, чтобы разобраться в себе и стать прекрасной матерью, а не тратить каждую свободную минуту на кулинарное шоу, как будто у нее кризис среднего возраста в двадцать семь лет.
По истечении отмеренного получаса Розалина минуту или две смотрела в миску, а затем, глубоко вздохнув, как только могла быстро, слепила тесто в неплотный шар.
Все. Дело сделано.
– Что ж, – говорил Рики Колину Тримпу, – в прошлый раз у меня получилось приготовить блюдо, не зная о нем ничего, так что ситуация снова повторяется. Единственное, что мне известно о выпечке хлеба, – это то, что нельзя бояться запускать в него руки. Так что я буду его хорошенько мять и надеяться на лучшее.
Грейс Форсайт похлопала его по плечу.
– Родная душа.
* * *
Когда час истек, их распустили несколько неформально, вероятно, потому, что в этой части будет звучать пламенный голос Грейс Форсайт, а умелый монтаж свяжет его в непрерывную последовательность со следующей сценой. Розалина поспешно вышла из бального зала и забрала свой багаж у одного из ассистентов.
– Послушайте, – сказала она, – я знаю, что это против правил, но мне ненадолго нужен мой телефон.
Ассистент апатично пожал плечами.
– Извините. Как сказала Дженнифер, вы все еще участвуете в выпечке вслепую, а значит, никаких телефонов, книг и электронных устройств.
– Но мне нужно позвонить дочке.
– Позвоните ей завтра, после соревнования.
Она ожидала подобного, но легче от этого не стало.
– Ей восемь, и она ждет, что я ей позвоню.
– Правила придумывал не я. Ничем не могу помочь.
Розалина было открыла рот, чтобы возразить, но не придумала ответа. Она не получит телефон, не позвонит Амели, а через много лет, когда ее отец сделает что-нибудь неприятное и она очень мягко попытается ему об этом намекнуть, он ответит: «А как насчет того раза, когда ты уехала на выходные и не удосужилась позвонить дочке?»
– Все хорошо?
Гарри со спортивной сумкой, небрежно перекинутой через плечо, подошел к Розалине.
У Розалины не было времени делать вид, что все в порядке.
– Нет. Ни хрена не хорошо. Мне не отдают телефон. Я сказала, что позвоню Амели, но они не понимают или им все равно. И, по-видимому, придется поговорить с сукиным Колином Тримпом, который, точно знаю, ничего не сможет сделать. А что еще остается?
– Хочешь, пойду с тобой? – спросил он с той спокойной уверенностью, которая сейчас, когда она была какой угодно, но только не уверенной, раздражала Розалину.
– Зачем?
– Моральная поддержка? – предложил он. – Может быть, будет легче, если у тебя будет поддержка.
Отлично. Теперь какой-то электрик считает ее беспомощной, как и ее родители, мастер
