Ледяной лес - Чиын Ха

Баэль разрешил мои сомнения, заговорив первым:

– Я рад, что ты очнулся.

Мы с Тристаном с изумлением уставились на него. Баэль, не обращая никакого внимания на наши удивленные лица, медленно подошел и сел на кровать рядом со мной.

– Говорю, рад, что ты пришел в себя.

– А, да… Спасибо.

– Тристан, выйди, пожалуйста, мне нужно кое-что сказать Кое.

Друг пристально посмотрел на меня, потом на Баэля, но просьбу все же выполнил. Юный маэстро перевел взгляд на графа. Мне показалось, что глаза Антонио сияли, хотя, возможно, это было лишь игрой воображения.

– Знаю, что это крайне грубо с моей стороны, но не могли бы вы оставить нас наедине?

Сердце заныло, ведь со мной Баэль никогда не был столь вежливым. Я понимал: он вел себя так не из уважения к человеку, занимающему высокое положение, а потому, что видел в графе того единственного, кого так долго искал.

Киёль смотрел на меня в упор, будто бы спрашивая моего согласия.

– Будьте любезны, граф, сделайте то, о чем просит Баэль.

Иностранец, улыбнувшись, покинул комнату. Как только за ним захлопнулась дверь, Антонио отвернулся. Но прежде чем я его окликнул, Баэль заговорил:

– Пожалуйста, выслушай меня внимательно и не перебивай.

Предчувствуя что-то нехорошее, я подавил желание возразить и замер в ожидании. Он опустил глаза и сказал:

– Ты меня раздражаешь.

После такого заявления он точно мог не бояться, что я попытаюсь его перебить.

– Я никогда не чувствовал себя свободным. Мне нужно было доказывать всем вокруг, что я лучший.

Снова он делился своими мыслями, своими чувствами. Только со мной.

– Никто даже не догадывается, сколько усилий я приложил, чтобы быть на высоте. Ты, наверное, думаешь, что в своей детской игре я импровизировал. На самом деле ночи напролет я до автоматизма отрабатывал исполнительские техники, стирая пальцы в кровь. Шлифовал талант, чтобы выглядеть недосягаемым гением. Особенно для тебя…

Баэль хмыкнул. Наверное, он смеялся надо мной. Или над самим собой.

– В твоем взгляде я всегда замечал неподдельное восхищение. Он будто молил меня о признании. Как же я ненавидел тебя за этот проницательный взгляд. Сколько бессонных ночей я провел, ощущая собственную неполноценность. А ты даже не догадывался.

Баэль, наверное, до сих пор пьян, иначе никогда не сказал бы такое. И если бы он не попросил его не перебивать, я бы уже молил Антонио прекратить. Даже в страшном сне мне не могло присниться, как он ломает свою гордость и самоуважение.

– Ты родился в богатой семье, имел все самое лучшее, никогда не голодал, на фортепиано играл просто ради развлечения. Но, наблюдая, как ты изо всех сил пытаешься достичь моего уровня, я впервые ощутил страх. Чем ближе ты становился, тем больше мне приходилось работать, чтобы оторваться. И я сумел, потому что в моих руках всегда была скрипка, пока ты страдал от моих насмешек и тратил время и силы на то, чтобы стать моим истинным ценителем. Наверное, именно поэтому ты не можешь понять язык музыки.

Я почувствовал облегчение. Да, нас разделяет пропасть, но так и должно быть: он остается недосягаемым, а мне суждено лишь восхищаться его талантом.

– Теперь для меня вся музыка звучит как язык. Большинство музыкантов неспособны воспроизвести даже самые простые слова. Для меня их сочинения – набор хаотичных звуков. А твоя музыка… Она словно речь ребенка, который только что научился говорить. Граф тоже это заметил, потому и назвал твою музыку простой. Я же иногда слышал в ней целые предложения и поэтому продолжал наблюдать за тобой. Я хотел стать твоим другом, но чем больше приближался, тем сильнее ощущал свое несовершенство. Ты искренне любил мою музыку, восхищался ею, а когда у тебя получалось что-то стоящее, во мне росли лишь гнев и страх. Удивительно, какими жалкими и уродливыми бывают души людей.

Это не так. Неправда! Если бы в моей жизни появился такой человек, о котором говорил Баэль, я бы тоже чувствовал зависть и страх. Все мы одинаковы…

Вдруг совершенно другая мысль пришла мне в голову. Я наконец-то понял, в чем разница между мной и Тристаном, о которой тот постоянно твердил, и что значили его слова о неполноценности, которую ощущает Баэль. Антонио принимал Тристана и отталкивал меня, потому что я пытался достичь его уровня. Именно поэтому он относился ко мне так холодно и враждебно.

Тристан любил музыку, но никогда не стремился стать лучшим, не пытался заработать уважение Баэля. Нашему другу просто нравилось играть. А что насчет меня?

– Ты был прав… Нам нужно поставить точку. Ни ты, ни я не получаем ничего от этой дружбы. Признаю, что благодаря нашему соперничеству смог улучшить свое мастерство. Но больше мне это не нужно. Как ты знаешь, у меня есть цель. Единственный способ ее достичь – отбросить амбиции.

Но ведь его поступки диктовались не жадностью. Это ведь я подталкивал его. А мои желания – разве они не были наполнены моими собственными амбициями? Я так искал его признания, так хотел стать его истинным ценителем… Моя жажда была сильнее, чем у любого в этом мире.

– Ты верно сказал. Тебе лучше выступать одному. Без меня. Прекрати равняться на меня, просто иди вперед своей дорогой. – Баэль поднялся.

Моя рука дернулась, чтобы остановить его, однако в последний момент замерла. Прежде чем уйти, Баэль обернулся и посмотрел мне в глаза, прощаясь взглядом.

– Выиграй конкурс, Коя. Стань де Моцерто.

Он развернулся и решительно направился к двери. Скрипнула ручка. Дверь с силой захлопнулась. Баэль покинул меня. Он простился со мной. Навсегда.

Внутри что-то оборвалось, дыхание участилось. Во мне бушевали эмоции, но, как бы я ни пытался выплеснуть их в крике или рыданиях, ничего не получалось – из губ не вырвалось ни звука. Я выполнил твою просьбу, Баэль: выслушал молча.

Как жаль, что в жизни нельзя использовать ремарку da capo[3] и отыграть все с самого начала. Почему я не понимал, что постоянным преследованием лишь отдаляю его от себя? Зачем все время надоедал ему? О, если бы только я мог изменить прошлое.

Стань де Моцерто.

Эта фраза бесконечным рефреном звучала во мне. Я закрыл уши руками, но Баэль в моей голове продолжал повторять эти слова снова и снова. Его голос был наполнен теплотой.

Под эту жестокую колыбельную я провалился в сон, чувствуя, как легкие разрываются от беззвучного плача. Похоже, я совсем помешался.

Наутро, открыв глаза, я увидел, что весь Эден укрыт мягким снегом.

Глава 09

Конкурс де Моцерто

В тот день выпал снег.

Словно белым одеялом, укутал Эден.

– Снег в начале осени? Поверить не могу! Неужели сбывается предсказание Кисэ? – пробормотал Тристан, отряхивая ботинки.

Я стоял и рассматривал пейзаж за окном. Конечно, снег в это время года – явление весьма необычное. Но мне почему-то этот снег был по душе. Странности погоды идеально отражали мое настроение.

– Как ты себя чувствуешь, Коя? Все в порядке? – В голосе Тристана слышались нотки тревоги.

Отвернувшись от окна, я кивнул и даже слегка улыбнулся. Скрывать свои истинные чувства оказалось так просто. Хотя еще вчера даже не думал, что мне придется врать самому близкому другу. Но что-то во мне изменилось. Какая-то важная деталь сломалась, исказилась до неузнаваемости и разбилась на сотни осколков, которые ни за что не собрать. То, что я спрятал в глубинах души, иногда прорывалось, сжимая в ядовитых объятиях мое сердце.

– А конкурс?

– Буду участвовать, – спокойно ответил я, а затем добавил: – Титул де Моцерто будет моим.

Именно. Только этот путь снова приведет меня к Баэлю.

Тристан ни капли не удивился и даже не рассмеялся, лишь кивнул в ответ.