Белые паруса. По путям кораблей - Юрий Усыченко

— Есть! — разом ответили Михаил и Нина. Момент для объяснения с Костей был упущен. Вздохнув, Нина пошла на яхту.

Костя сперва забрался в дальний уголок яхт-клуба. Стена живой изгороди, чешуйчатая от маленьких листочков, закрывала лиман. Было тихо, безлюдно, пахло пылью. Сел на одинокую скамейку. Акация бросала пятнистую тень. Духовой оркестр заиграл веселую песню и от задорной мелодии ее Косте сделалось еще грустнее. Он сидел, не думая ни о чем и обо всем сразу, притворяясь перед собой, что гонки, в которых он не участвует, его совершенно не интересуют.

И не вытерпел! Вскочил, быстрыми шагами направился обратно к берегу, поднялся на веранду, откуда был виден весь лиман. Группами стояли свободные от сегодняшних соревнований яхтсмены, представители других видом спорта, их друзья. Слух о том, что в команде гостей отстранен один из лучших рулевых, распространился и, как всегда бывает в таких случаях, успел обрасти красочными «подробностями». Костю узнали, на него оглядывались: кто сочувственно, кто осуждающе — кому как рассказали о происшедшем.

Он заметил, что возбуждает внимание. Тотчас ушел на трибуны, где не было знакомых.

Поспел вовремя: только отыскал свободное место и устроился, как грянул пушечный выстрел, возвещающий начало гонок.

Соседом Кости справа оказался могучий старик, похожий на адмирала времен Станюковича: будто топором вырубленные черты лица, седые брови и борода, широкие руки, громкий с хриплыми интонациями голос. Слева сидел щуплый студенческого вида паренек в потрепанной куртке из водоотталкивающей ткани, дешевеньких брючках, брезентовых туфлях. Старик держал в руках мощный бинокль, у паренька бинокля не было, и никакой надобности в нем молодые глаза не ощущали.

Они или раньше были знакомы, или здесь успели познакомиться, потому что все время переговаривались через Костю, сидевшего посредине.

— «Двойка» чья? — спросил «адмирал», глянув на паренька и на Костю, как бы приглашая нового соседа принять участие в беседе.

Разговаривать не хотелось, он промолчал. А паренек пояснил покровительственным тоном:

— Рулевой Шутько, который раньше в «Локомотиве» был.

— Не в «Локомотиве», а в «Воднике», — поправил «адмирал».

Паренек посмотрел недоуменно и рассерженно, удивляясь, что ему осмеливаются возражать. Затем прежним снисходительным тоном растолковал:

— В «Воднике» он до «Локомотива» состоял.

«А ведь верно, — неожиданно подумал Костя. — За год Сенька перешел в третье спортивное общество».

— Тогда ясно, — смутился «адмирал». — Возле Шутько «десятка», — он определял яхты не по именам, а по нашитому на парусе гоночному номеру. — «Десятка» — это наш Горенко.

— За Горенко седьмой номер, рулевой Кушниренко из их команды, после Кушниренко — двенадцатый.

— На двенадцатом рулевой Иванченко, — рад был щегольнуть осведомленностью «адмирал».

Торжество его длилось недолго.

— Иванченко в последний момент отстранили от гонок, — поправил паренек. — Напился пьяный и полез драться с членом судейской коллегии.

Костя побагровел, чувствовал, что даже пальцы ног у него покраснели. Да как же это?! Кто выдумал такую глупость?! Как им не стыдно! В первую секунду готов был крикнуть пареньку «Врешь!», обругать, но сдержался. Сам виноват, теперь терпи. Жни, что посеял. Может, дальше еще не то будет.

Эрудиция паренька окончательно сразила «адмирала». После паузы он сказал:

— Двенадцатый поджимает, те четверо лидируют.

— Увидим, — важно ответил паренек. Как он стал противен Косте своей важностью, апломбом, осведомленностью во всем, что касалось сегодняшних соревнований!

Костя перестал слушать разговор соседей, отвернулся, глядел на лиман, тем более, что положение на дистанции соревнований создалось острое и напряженное.

В парусных гонках применяется так называемый «свободный старт» — участники не выстраиваются в шеренгу, как, например, жокеи со своими колясками, или мотоциклисты, или бегуны, а вступают в гонку с того места, на котором застанет их сигнал. Следовательно, рулевой должен, во-первых, подвести судно как можно ближе к линии старта, во-вторых, занять наиболее выгодную позицию и, в-третьих, к моменту начала гонок запастись достаточной скоростью, чтобы не отстать от соперников. Все это требует умелого, почти интуитивного, расчета. Волны, ветер, течение могут помешать рулевому или сделаться его союзниками. А удачный старт способен предрешить многое.

Когда флаг, означающий по Международному своду сигналов букву «П», был полностью поднят и упал черный шар на стартовой мачте — оба сигнала предупреждали, что до старта осталось пять минут, — яхта «Орион», которой управлял Шутько, начала неторопливо приближаться к заветной границе. Остальные — кто дальше, кто ближе, в зависимости от планов, расчетов, умения каждого рулевого, тоже столпились у стартовой линии.

Грациозные яхты, жеманно подбирающие паруса, напоминали стайку девушек в белых платьях, которые водят хоровод — сперва непонятный, а если приглядеться, подчиненный определенному ритму и темпу. Они приближались одна к другой, кружились друг возле друга, едва не сталкиваясь; огибали буй, оставляли старт, чтобы сразу вернуться на прежнее место. Команды сидели глубоко в кокпитах, над бортами виднелись только головы в беретах или вязаных морских шапочках. Двигались яхты плавно, как бы проскальзывая между волнами, а не разрезая их, если налетал порыв ветра, изящно и неторопливо кренились, показывая лоснящиеся, как рыбий бок, кили. Зрелище это оставляло немного странное впечатление из-за полной тишины, в которой оно происходило. Лишь изредка слышалось трепетное постукивание паруса или глухой удар волны в борт. Яхтсмены не переговаривались ни между собой, ни с командами других судов: все, что надо сказать, давно сказано.

В тишине звук пушечного выстрела показался особенно громким. Не успел он заглохнуть, как Шутько на «Орионе» пересек линию старта и направился к видневшемуся вдалеке поворотному бую — черной точке среди желтых волн лимана. Паруса яхты были полны, она с шипением бурлила воду, подталкиваемая неведомой силой.

Следующей после «Ориона» миновала старт «Звездочка», которой управлял Горенко из команды Корабельска, за «Звездочкой» — дядя Пава на «Чайке». Они трое сразу стали лидерами гонок, за ними потянулись остальные.

Михаил занял было неплохое место, однако не рассчитал времени. Он приблизился к стартовой черте за полминуты до сигнала, вынужден был повернуть, отойти от нее — ведь стоять парусник не может, потеряет скорость. Когда Михаил опять поворачивал, чтобы возвратиться на старт, ударил выстрел. Так «Шалунья» потеряла секунд двадцать во времени и около кабельтова в пространстве.