На дальних берегах - Тимофей Грехов

— Господин дистрикт, — вместо приветствия произнёс паладин. — Как видите я выполнил свою часть сделки, теперь ваш черед.

На меня посмотрел старик со сморщенным лицом. Однако почти сразу я опустил глаза в пол и не смог рассмотреть человека, нанявшего моих похитителей.

— Вы его порабатили? — спросил хриплым голосом дистрикт.

— Да. Так было легче его транспортировать. А что, с этим проблемы?

— Отнюдь, — как само собой разумеющееся ответил старик, — я собирался проделать с ним то же самое. Учитывая, что он дважды пережил визит ликвидаторов, я не стал бы оставлять ему шанса навредить мне. — И проведя рядом со мной каким-то светящимся амулетом, удовлетворенно кивнул. — У меня нет претензий к качеству товара и к срокам исполнения заказа. Завтра ваша плата будет на счету в банке.

— Это, конечно, всё здорово, — сказал «паладин», — но Вы обещали, помимо денег, продвинуть закон, запрещающий кормление вампиров в нашем городе, кроме мест, строго регламентированных администрацией.

— Я помню свои слова, — с раздражением ответил дистрикт. — В конце недели закон будет принят. Можете не беспокоиться! Однако я напоминаю вам, что ваше решение многим не понравится. И хоть я понимаю, чем оно вызвано, но вам не понять чувство голода, которое испытывают вампиры.

— Поэтому мы и хотим, чтобы наказанием за насильно отнятую кровь была смерть, — возразил паладин.

— Я и говорю, что многим не понравится ваше решение. И сколько бы «паладинов» не было у Фарида, у вас нет поддержки императора. А значит в скором времени ваши действия станут незаконны.

— Спасибо за беспокойство, уважаемый дистрикт. Но дальнейшее это наши проблемы, главное сдержите своё слово.

— Мы уже не первый день работаем вместе, — начал отвечать старик, — я сказал своё слово. Но не предупредить вас я не мог.

На этом разговор между ними был закончен. Паладины уважительно поклонились, после чего покинули особняк, оставляя меня со стариком.

Перед уходом паладин произнёс официальную фразу, что теперь моим хозяином является господин, стоящий передо мной. Когда дверь за ними закрылась, старик некоторое время смотрел им в след. И тяжело вздохнув, подошёл ко мне поближе.

— Фх-фх, — услышал я как меня нюхает старик. — Светлый, — облизнув губы произнёс он, и очень медленно выпустил свои клыки. Внутри я весь съёжился. У старика был хищный взгляд, который меня не просто пугал, он был мне отвратителен.

«Вот бы убить его!» — подумал я, после чего сразу стал кататься от появившейся боли.

В этот раз мне было больнее, чем в прошлые разы. Видимо, я очень сильно пожелал навредить своему нынешнему хозяину. И последнее, что я помню, это как к моей голове приближается каблук сапога. После этого я вырубился.

* * *

— Раб, просыпайся! — услышал я мужской голос управляющего. — У тебя две минуты на сборы.

Прошла неделя с того дня как я появился в доме дистрикта. Можно сказать, с первого дня я стал омолаживать по несколько человек в день. А для того, чтобы я мог принять как можно больше разумных, мне было запрещено использовать энергию по отношению к себе. Я конечно постарался дать понять, что для моего бодрого состояния нужны сущие крохи, которые никак не повлияют на скорость и количество омолаживаемых, но хозяин к моим потугам остался глух.

Но позже я понял, что благодаря рабскому камню энергия не циркулировала по всему телу, и из-за этого рана под лопаткой с каждым днём нагнаивалась. За всё время мне лишь пару раз удалось выйти на улицу. Но из-за высокого каменного забора я не знал где нахожусь. Единственное, что я понял, что где-то неподалеку находится рынок, от которого чувствовался специфический запах животных, пряностей, ну и, разумеется, очень много шума.

Также я успел узнать, что моё похищение организовал не дистрикт, а кто-то из глав главного рода Майя, и скоро меня перевезут на другой континент. Именно поэтому хозяин дома, который уже несколько дней находился в сильнейшем алкогольном опьянении, старался выжать из меня все соки и омолодить как можно больше своих собратьев. И было большой удачей если кто-то из моих пациентов приносил накопители, потому что с ними омолаживать вампиров было в разы легче. При активации изумрудной энергии она словно врезалась в скрытый щит и, что ещё меня поражало, вампиры, если их не погрузить в сон, испытывали боль при омоложении. Но если они подавали мне метеоритное железо, то преобразованная во мне энергия никаких неудобств им не доставляла.

— Да, господин, — ответил я. Перед тем как встать я придал своему лицу выражение будто мне больно, и это не укрылось от зашедшего в коморку управляющего.

— Раб, отвечай, у тебя что-то болит? — осматривая меня спросил он.

— Да, господин, — ответил я.

— Что у тебя болит? — с раздражением спросил он.

— Спина, — ответил я. На что управляющий резко меня развернул и стал осматривать.

Громко цыкнув, он сказал.

— Я не собираюсь тратить на тебя зелья. Ты целитель, вот и исцеляй себя сам.

— Господин мне запретил использовать магию по отношению к себе, — ответил я, стараясь не выдать своего волнения.

— Дистрикт сказал, чтобы ты выполнял все мои указания, так что мои слова — его слова. Выполняй.

— Исцеление, — произнёс я и сразу же с моих глаз словно спала пелена.

Тем временем управляющий посмотрел, что воспаление у раны, как и сам загноившийся шрам, пропали, после чего сказал.

— Всё, идём вниз, там тебя ждёт следующий пациент.

Целый день мне пришлось притворяться, что я до сих пор нахожусь под действием рабского камня. Разумеется, я начал симулировать свою усталость, и на вопрос почему я прекратил омолаживать отвечал, что мой резерв до сих пор не восстановился, что очень сильно злило управляющего.

Ближе к обеду к нам зашел помолодевший дистрикт, который также высказал своё недовольство тем, что я стал работать хуже.

Он даже притронулся к моему лбу и, почувствовав от меня холод, решил, что я по-настоящему истощён. Не знаю кем была женщина, что находилась на кушетке, но дистрикту она, по-видимому, была очень важна. Он велел принести мне фруктов и вина, и когда я впервые нормально наелся, мне принесли полностью заряженный накопитель.

— Раб, она, — указал дистрикт на пожилую женщину, — должна выглядеть от силы на семнадцать-двадцать лет. Ты меня понял? — Я кивнул, после чего стал омолаживать вампирессу.

До этого я не сильно обращал внимание на своих пациентов. Но после освобождения от действия рабского камня, у меня словно открылось второе дыхание.

Женщина была одета шелковую одежду, на которой была вышивка из золотой нити. На руках и шее драгоценные украшения с камнями, которые раньше мне нигде не встречались. Меня так и подмывало расспросить что это за розовый камень, но в последний момент, когда вопрос уже чуть было не сорвался с языка, я успел одернуть себя, ведь раб не может задавать вопросы.

Сама процедура длилась около часа. Вероятно, вампиресса была очень старой, и когда мои наблюдатели устали стоять рядом и ушли в соседнее помещение, я активировал *зрение*.

Сложно передать словами охватившее меня волнение, когда я понял, что омолаживаю архимага! Вопрос о том, сколько лет этой женщине, отошёл на второй план. Ведь сейчас у меня есть реальный шанс убить одно из сильнейших созданий на планете, которое в будущем может доставить много проблем. А учитывая политическую расстановку, в будущей войне мы сто процентов будем по разные стороны баррикад.

Однако это будет одним из последних заклинаний, что я использую. Ведь помимо того, что я нахожусь глубоко на вражеской территории, так ещё абсолютно не ориентируюсь на местности. А то, что за мной направят карателей, сомнений у меня не было.

Всё время, пока занимался омоложением, я думал, как поступить. Долг перед родом и страной легли на чашу весов против моей собственной жизни. По крайней мере именно так я в тот момент размышлял.

В итоге я выбрал жизнь. И почему-то был абсолютно уверен, что пожалею.

* * *

Спустя три дня после похищения Ярара Де Тьера.

— Проклятье, — раздался мужской голос. После чего последовал сильный удар по дереву, от которого по округе разлетелись щепки, и оно с громким скрежетом повалилось на землю.

Патрокол, посмотрев на то, что сотворил, сплюнул на землю, и прикрыв глаза постарался успокоиться. То, что Тьера похитили, ничего