Осенний лист, или Зачем бомжу деньги - Владимир Царицын

— Ты, старик, давай всё по порядку. Я буду вопросы задавать, а ты отвечай. Только строго на вопрос. Ничего лишнего. Того, что к делу не относится, не говори, времени моего не отнимай. Ты меня хорошо понял?

— Понял, — кивнул бомж, и его вырвало зелёным пополам с кровью.

— Во, бля! — Пархом резво отпрыгнул назад, чтобы на дорогие туфли не попали рвотные брызги.

Проблевавшись и утерев лицо полой драного пальто, старик кивнул, выражая готовность к диалогу.

— Кто такой… Нет, сначала скажи, о каком заводе идёт речь?

— Завод «Искра». Верней, был завод, теперь там бродяги живут. Развалины, короче.

— Теперь второй вопрос: кто такой Ляксеич? У него имя, фамилия есть?

— Есть. А как же? Только я не знаю его фамилии. У нас не принято паспорта друг дружке показывать. Да и нет у нас этих самых паспортов. А называем мы друг друга по именам или прозвищами. Меня, например, Юркой зовут, но чаще Грибоедом. Это потому, что я в этом подвале живу. А дом на улице Грибоедова стоит. Так и зовут — Юрка Грибоед.

— О тебе хватит. Давай о Ляксеиче и его родственнике.

— Выпить дайте, — попросил бомж, — А то в горле всё пересохло.

— Ну, ты даёшь, Юрка Грибоед! Может, тебе ещё и бабу сюда приволочь?

— Не-а, — закрутил головой бомж Юрка, — бабу не надо. У меня её нечем. А выпить надо. А то в горле сухо и мысли путаются.

— Водка есть у кого? — обратился Пархом к своим чеченцам, — Или коньяк?

Те отрицательно помотали головами.

— У меня своё есть, — гордо ответил старик., — Я не нищий какой-нибудь. У меня и место проживания есть, и выпивка имеется. Там, за трубой. Я сам-то не дойду. Боюсь, упаду. Голова кружится.

— Эй, Махмуд, принеси. — Пархом кивнул чеченцу.

То ли он угадал имя, то ли чеченец привык, что для хозяина все они Махмуды, так или иначе, он подошёл к стояку, пошарил за ним рукой и вытащил початую чекушку с мутной жидкостью. Отдал бомжу. Старик жадно прильнул к горлышку, кадык его задёргался в такт глоткам. Отпив немного, Юрка зажал чекушку между ног и сказал:

— Ляксеича директором народ выбрал. Он уже почитай два… нет, больше, три года, а может, ещё больше, директором там. На «Искре». Ляксеич, сказывают, мужик правильный. Но с родственником этим неправильно поступил. Чтобы на завод прописаться, очередь пройти надо. А он родственника своего без всякой очереди. Привёл и говорит: это, мол, мой родственник, и будет жить со мной. Вот так. Народ-то ему ничего сказать не может, но недовольные есть. Мне про родственника бродяга знакомый сёдни утром рассказал. Он, бродяга этот, на «Искре» живёт. Вот и рассказал. А я ещё кому-то, дурак. Знал бы, что вы ко мне придёте и бить меня станете, не стал бы трепаться. Бить-то за что? Я-то тут при чём? Я тихо себе живу в подвальчике моём. Мне на завод и не хочется даже.

— Стоп! Про родственника этого ещё знаешь что-нибудь?

— Больше ничего. Вроде, еврей он, родственник этот. В очереди полно русских, а еврей, как всегда, без очереди проскользнул, как в жопу без мыла. Обидно, бляха-муха!

Пархом подошёл к Шамилю.

— Ствол дай.

Шамиль вытащил из-за пояса тэтэшник, протянул Пархому.

— Э! Мужики! Вы там чего? Вы это… — Юрка вдруг онемел, увидев направленную на него смерть.

— Язык твой — враг твой! — с пафосом изрёк Пархом и, картинно развернув тэтэшник параллельно полу, нажал на курок.

Старик с пробитой головой упал на койку. Чекушка выпала из разжатых острых колен, и, описав дугу, подкатилась к ногам Пархома. Пархом оттолкнул её носком туфля, и, склонив голову набок, с садисткой улыбкой на губах посмотрел, как конвульсивно задёргались ноги бомжа, обутые в развалившиеся солдатские ботинки, перетянутые телефонным проводом. Вдоволь насладившись зрелищем, повернулся к Шамилю, отдал ему пистолет. Шамиль сначала сунул «тэтэ» за пояс, но потом, вдруг, усмехнулся, снова вытащил пистолет, тщательно стёр возможные отпечатки и кинул его к Юркиным ногам. Пархом шутку начальника своей охраны понял и оценил.

— Правильно. Пускай менты голову поломают. Заказуха на бомжа — такого расследования им, небось, ещё проводить не приходилось. Ствол-то чистый?

Шамиль пожал плечами:

— Это та пушка, которую Гамлет у жирного еврея отнял. Ну, у того, который тебя убить хотел.

Значит, это был Гамлет, подумал Пархом. А может, это какой-то другой Гамлет, может, их у Шамиля несколько?

— Отвези меня домой, — приказал он. — потом возьми тех, кто Молотилова упустил, и на развалины. И чтоб на этот раз никаких осечек.

— Живым его привезти?

— А зачем он мне живой? Пристрелите, да и всё. Но ты обязательно тех возьми, которые его упустили. Они Альфреда в лицо знают. Я должен иметь полную уверенность, что грохнули именно того, кого надо.

— Может, голову его привезти показать?

— Ну, привези, — неопределённо пожал плечами Пархом.

Когда шестисотый «мерс» проезжал между двух грудастых кариатид, в кармане Пархома запел мобильник.

— Дело сделано, — раздался в трубке знакомый голос.

— Объект ликвидирован?

— Однозначно, — хохотнул собеседник Пархома.

— Чисто сработал?

— Пришлось малость пошуметь.

— В смысле?

— Не удалось по-тихому.

— Я же просил! — возмутился Пархом.

— Больно шустрым оказался водила «бэхи», что его встречал. В аэропорту я их брать не рискнул, а первую мою засаду они проскочили, словно знали о ней. Пришлось мне их тачку чуть дальше накрыть, из «мухи».

— Чёрт! — ругнулся Пархом.

Он снова пожалел о том, что не дал команду Шамилю ликвидировать Десницкого ещё здесь. Его абреки управились бы легко и быстро, а главное, без всякого шума — ножом или удавкой. Да если бы и возник какой-нибудь шум, Мрак легко бы замял дело. Умный ты, подумал о себе Пархом, как твоя бабушка потом.

— Но я могу быть уверен, что объект мёртв и не воскреснет неожиданно? — спросил он раздражённо.

— Обижаешь. Я — профессионал. Объект твой мертвее мёртвого. Отправляй гонца с бабками. Ты мне должен… — киллер назвал сумму, которая показалась Пархому вполне приемлемой. — Это я за шухер сбросил, — пояснил киллер, — и водилу этого шустрого в смету расходов не внёс. За его борзоту я его бесплатно грохнул. И удовольствие при этом получил. Не люблю, когда мои ловушки просчитывают. Но за срочность взял, ты уж не обессудь.

— Завтра курьер с деньгами будет у тебя, — пообещал Пархом, и, захлопнув крышку мобильника, добавил, — профессионал хренов!

«Сейчас журналюги раструбят по всем каналам о происшествии на трассе Домодедово-Москва, — думал Пархом. — Новое заказное убийство! Убит начальник службы безопасности одного из крупнейших нефтяных предприятий Сибири! Если, конечно, менты вычислят того, кто сидел на пассажирском сидении взорванного БМВ. Если? Да вычислят, как пить дать, вычислят. Очередное громкое дело! Хотя… в Москве все дела громкие. А много ли раскрыто таких громких дел? Громкие-то они громкие, но погрохочут и замолкнут. И журналюги заткнутся. И их, журналюг, и ментов ждут очередные громкие заказухи…»

Пархом стал понемногу успокаиваться. Так или иначе, но Десницкого больше нет. Мрак утверждает, что его разговор с московским чиновником был коротким. А это означает, что самсоновский волчара ничего не успел поведать. Даже если этот шустрый водила, как назвал встречающего киллер, был не простым шофёром, а тем самым сотрудником администрации президента, так тоже ничего страшного. Он погиб вместе с Десницким. Скорей всего, информация никуда не ушла, а стало быть, есть резон верить в успех.

О том, что любая информация в наш высокотехнологический век может достигнуть адресата не только по телефону или при личной встрече, Пархом как-то не подумал, не догадался подумать…

Мерс давно стоял у мраморных ступеней «замка». Шамиль, открыв заднюю дверь, молча курил, ожидая, когда Пархом соизволит выйти из машины. Но Пархом не торопился.

«А что, — думал он, — не всё так уж и плохо. Десницкий упорхнул на небо. Заместитель генерального прокурора не пикнет, пока его любимая дочурка гостит на даче у Малютиного дружбана. Оболенцев нейтрализован. Сейчас Шамиль привезёт мне голову Альфреда Молотилова и всё будет тип-топ. Остаётся старик Самсонов. А может, и его в расход?..»

Пархом вышел из машины, он решился.

— Шамиль, — он приобнял чеченца за плечо. — Отправь-ка своих бойцов на развалины одних. А потом зайди ко мне в кабинет. Надо кое-чего перетереть…

7

— На-ка примерь, — сказал Сидоров, протягивая Альфреду полиэтиленовые пакеты, которые он принёс с собой, вернувшись из города, — размер на взгляд определял. Извини, что не позвонил тебе из магазина, чтобы уточнить. Номера телефона твоего не знаю.

— У меня нет телефона, его чеченцы отобрали, — ответил Альфред, не уловив шутки в словах Алексея. — А что это?