Стальные посевы. Потерянный двор - Мария Гурова

прижав большим пальцем согнутый указательный, так, будто не давал тому сорваться и вызывающе указывать в присутствии короля или будто держал в руке невидимое письмо. – Но когда вам упорно доказывают, что произведение о миролюбии, будьте уверены, за представленный образ мира вас призовут сражаться до последнего.

Они оба умолкли, оценивая эту мысль, и король отпустил его:

– Работай, как знаешь.

Сейчас для каждого нашлось много работы. Илия смотрел кнудские новости и оценивал, насколько хуже приходится Хаммеру Вельдену, фельдъярлу, вовремя сменившему сторону и шпионящему для Эскалота. Благодаря своей расторопности в выборе господ и союзников он однажды дослужился до фельдъярла, будучи выходцем из почтенной, но обедневшей семьи. Этот же талант изящного предательства, края которого сглаживало благоразумие, сделал Вельдена почти новым кесарем. «Почти кесарь», как говорили о нем в Эскалоте, но Кнуд больше не мог и не желал оставаться Империей, на знамени которой при поражении повесилось слишком много надежд. Впрочем, поверженным не дано выбирать, они могут только сделать вид, будто их воля совпала с желанием победителя. И Вельден лучше всех справлялся с актерской задачей: каялся от имени всей нации, расписывался в помутнении разума, «все понимал». От этого «всепонимания» Илию мутило: звучало оно так, будто кнудцы сдались на его милость, а не так, словно эскалотцам и радожцам пришлось положить множество жизней, пока Илия не вошел в столицу. Хотя и та огрызалась до последнего. Илия чувствовал, как весы, на которых лежат мстительность и великодушие, всякий раз отклоняются то в одну, то в другую сторону. И Вельден уже научился оттягивать нужную чашу весов. Король не противился. Сам по себе Илия не слыл деспотом, а прощение ему давалось легче, чем наказание, но мести жаждал Эскалот, а Илия был его неотъемлемой, главной частью. Он уже не различал в себе отдельные черты Эльфреда или свои собственные, не мог отделить свои чувства от народных. Чудо фей, которые смогли сохранить, скопить и передать от Эльфреда через поколения Илии мысль и намерение, работало безупречно. Не только наследие и бытность Эскалота влияли на Илию, но и он влиял на все королевство больше, чем обыкновенный монарх. Он обрел поистине магическую способность повелевать. Но даже самый могущественный король никогда не принадлежит себе в полной мере.

– Ваша Истинность, по тому вопросу, который мы обсуждали… но не дообсуждали. – В очередной раз Первый Советник, недавно занявший пост, попытался деликатно завести неприятную беседу.

Его предшественник провел на должности долгих двадцать девять лет и покинул пост за два месяца до кончины, замученный диабетом и многочисленным списком других болезней. Сменивший его человек несколько уступал в назойливости, но во всем прочем походил на предместника так, словно Первых Советников изготавливают на одном заводском станке.

– А у вас появились для меня новые аргументы? – скучающе спросил Илия и демонстративно закопался в бумагах на столе.

– Аргументы стары, как и эскалотские порядки, сир, – натянуто улыбнулся Первый Советник. – Семья – символ порядка и покоя. Самое время.

Вокруг все кивали, Совет внезапно превратился в кукольных болванчиков, у которых головы крепились на пружинки вместо шей. Илия наблюдал это синхронное согласие краем глаза, потому что упорно делал вид, что читает очередное донесение. От доносов теперь было не отбиться.

– Я вас услышал.

Они испытывающе глазели на короля. Илия решил не сдавать позиций задешево:

– У меня есть ряд условий.

– Безусловно! – обрадовался Первый Советник. – Все же речь идет о вашей будущей супруге!

– Вы меня неверно поняли, Первый Советник, – поправил Илия. – Мои условия касаются Совета: я желаю одобрения титула для своей леди-сестры.

– Ваша Истинность, мы занимаемся! – вмешался ответственный за протоколы советник. – Как мы и обсуждали, титул герцогини Горма будет вами официально пожалован…

Он замялся, вспоминая дату, но вынужденно зарылся уже не в уме, а в ежедневнике. Илия остановил:

– Помимо герцогини. Я по-прежнему настаиваю на титуле принцессы.

– Сир, умоляю!

– Перестаньте торговаться, – одернул король. – Мы в шатком положении. Я желаю назвать сестру наследницей до тех пор, пока сам не обзаведусь детьми. Мы не будем освещать подробности завещания на широкую публику. Во дворце… Я устал уговаривать, – нервно рявкнул Илия под конец. – Моя семья еще до моей коронации верно служила Эскалоту, но за титулами и брачными узами не гналась. Я беру год на смотрины. А моя сестра получает титул принцессы. Это не повестка, лорд Костер, опустите руку. Это мое решение.

Больше никто не спорил. После войны у Илии явственно очертилась та грань, где заканчивался государственник и начинался государь, а его придворные и правительственный аппарат уже научились распознавать полутона. Поэтому Первый Советник решил поиметь с этой договоренности все, что мог. Например, конкретику.

– Сир, может быть, вы изволите посетить бал дебютанток…

– Нет. – Илия оторвался от текста, осознав, что Первый Советник не успокоится. – Обойдемся без подобных… пошлостей. Не очень по-джентльменски обнадеживать множество дам и не порадовать ни одну. Я не отказываюсь от своей повинности. Я желаю сократить количество неуместных действий. Пожалуйста, подготовьте список достойных невест. И если у вас будут вопросы, обращайтесь к сэру Труверу или леди-сестре короля.

– А к королеве?.. – испуганно спросил Первый Советник, предвидя, как Лесли Гавел вцепится в список и в его грудки, если потребуется.

– И к матушке тоже, – кивнул Илия и услышал, как Первый Советник шумно выдохнул. – Но лучше все же к леди-сестре.

– Да, сир. Я понял. Ваши предпочтения?

Илия странно посмотрел на него, приподняв одну бровь. Первый Советник провернул перьевую ручку и приготовился записывать. Илия все еще поверить не мог, что должен диктовать черты, которые ему нравились в девушках. И поймал себя на едкой мысли, что не имеет такого списка, что в него не войдет ничего более точного, чем абстрактные «добрая», «отзывчивая», «милая».

– Не имеет значения, – ответил король.

– Рост?

Илия помотал руками.

– Фигура, цвет глаз?

– Никакого значения.

– Сир, может, темперамент, хобби?..

– На ваш вкус, – прервал его Илия. – Все это неважно, Первый Советник. Просто помните, что выбираете не мне жену, а королеву Эскалоту.

От его слов Первый Советник напыжился, растянулся в улыбке, приосанился и торжественно произнес:

– Я помню, сир! Огромная честь!

– Занимайтесь, – коротко повелел Илия и поспешил покинуть Совет.

Илия отвел себе год на выбор невесты. Его молодость позволяла не беспокоиться о здоровье, поэтому срок устроил всех: тех, кто требовал от короля наследника, и тех, кто надеялся на заключение брака с королем, а потому вступил в гонку. Для двора этот год представлялся тяжелым. Илия поручил матери заняться пальерами и всеми придворными, которые вернулись с фронта. Появился регламент об использовании фейерверков и праздничных