Битвы по средам - Гэри Шмидт

А потом они задрали морды и оскалили жёлтые зубищи.

Я тоже перепугался, чего греха таить. Вообще-то мы, конечно, расслабились с этим вечно провисающим потолком. Жили под ним, жили, боялись-боялись — и привыкли. Решили, что раз он до сих пор не обвалился, то уже никогда не обвалится. Зато теперь мы оказались лицом к лицу с громадными плешивыми желтозубыми красноглазыми злыми чудищами. И мечтали только об одном: смыться отсюда куда подальше. Замечу, и прошу запомнить, что первыми на учительский стол забрались члены попечительского совета. Все остальные распределились по партам в углах класса, по подоконникам и батареям.

Присутствие духа сохранили лишь два человека в классе. Мей-Тай сняла туфлю, замахнулась и стояла, свирепая-пресвирепая, готовясь разить желтозубых.

А вторым смельчаком, как ни странно, оказалась сама миссис Сидман, которая, видимо, постановила для себя, что ничто, никакое чрезвычайное происшествие в Камильской средней школе отныне не лишит её самообладания.

Она ухватила крыс, одну на хвост, другую за шкирку — поди ещё найди шкирку у такой раскормленной зверюги! — стащила со своих коленей и подняла, разведя руки в стороны. Чудища сучили лапами, шипели, клацали зубами, но ничего не могли поделать — миссис Сидман держала их железной хваткой. Она стояла с крысами, как победитель, как Макдуфф с головой Макбета.

Тут вопли из нашего класса достигли ушей мистера Вендлери, и он незамедлительно появился на пороге.

— Куда их деть? — гордо спросила миссис Сидман.

— В подвале есть клетка, — ответил он.

— Показывайте дорогу, — потребовала миссис Сидман.

Он двинулся вперёд, предусмотрительно закрывая двери всех классов на пути миссис Сидман. А жаль. Было бы справедливо, чтобы вся школа увидела, как самый храбрый и благородный член попечительского совета шествует в подвал, держа в руках побеждённых, истошно верещащих врагов.

Потом остальные члены совета удалились в кабинет директора на срочное совещание, а мы принялись поднимать опрокинутые парты и приводить в порядок кабинет миссис Бейкер. На это мы потратили остаток учебного дня. Но восстановить удалось не всё. Кто-то — думаю, мистер Бредбрук — умудрился не просто смахнуть с учительского стола глобус, но и пробить в нём брешь, так что теперь вместо Гималаев зияла огромная дыра. Красные переплёты учебных словарей Торндайка перекосились, а некоторые и вовсе отклеились — ведь мы нещадно скидывали их на пол, когда, спасаясь от крыс, освобождали для себя книжные полки. Две парты вообще приказали долго жить — лежали на полу грудой дощечек.

Даже армия Юлия Цезаря, перейдя Рубикон, вряд ли оставила после себя такой разор и упадок.

Ну а на вторую половину дня тренер Кватрини, как вы помните, назначил отборочные забеги. К этому времени об истории с Калибаном и Сикораксой знала уже вся школа, и мы рассчитывали, что тренер нас пожалеет и забеги отложит… Не тут-то было! Возможно, в какой-то другой школе какой-то другой тренер и отложил бы забеги, поскольку бегуны пережили психологическую травму в виде падающих с потолка гигантских крыс. Но тренер Кватрини решил, что нас такой эпизод должен только взбодрить. Мотивировать!

— Мотивация для бега — первое дело, — объявил он. — Чтобы быстро бегать, надо очень этого захотеть. Желание бегать быстро и называется Мотивацией. С большой буквы.

Маршрут для нас он проложил какой-то невообразимый и уж точно за пределами человеческих возможностей. Старт — от дверей спортзала, потом — вокруг школьной парковки, где Сикоракса с Калибаном злобно шипели в клетке в ожидании специалиста из «Охраны природы». Дальше — вдоль теннисных кортов, а потом — на Ли-авеню, мимо булочной Гольдмана и обратно к главному входу в школу, вдоль началки и, наконец, к дверям спортзала.

— Четыре круга. — Для пущей наглядности тренер Кватрини показал четыре пальца. — Вы должны пробежать четыре полных круга. В темпе. Семь лучших бегунов попадут в основную общешкольную команду для осеннего кросса. Подозреваю, что это будут восьмиклассники. Остальные черепахи — в запасе. Те, кто добегут.

После этой ободряющей речи он дал свисток, и мы побежали.

Небо, надо сказать, с утра ничуть не посветлело. Зелёные облака окончательно перемешались с бурыми и надвинулись на землю ещё ниже; из них сеялся не дождик, а какая-то влажная взвесь. Казалось, мы двигаемся сквозь вьетнамские джунгли и вдыхаем скорее влагу, чем воздух. Я бежал, наклонившись, освободив руки. И особо не торопился. Пробегая мимо Калибана и Сикораксы, пнул на прощание клетку, а крысы в ответ зашипели и стали злобно бросаться на прутья. К этому моменту меня уже распирало от мокрого воздуха. На второй круг я пошёл, ощутимо снизив скорость, и плёлся где-то в последних рядах; впереди и даже значительно впереди меня бежали все восьмиклассники и многие семиклассники.

Если снаружи и внутри тебя одна вода, ты не бежишь, а попросту тонешь, и тут уж не до Джесси Оуэнса.

Зато на третьем круге дела пошли повеселее. Мирил поджидала меня у главного входа в школу. Она держала в руках высушенную розу с ленточкой.

Знаете, оказывается, это вдохновляет!

К началу четвёртого круга я нагнал Данни, обогнал нескольких восьмиклашек и увидел впереди спины лидеров. Вот я пробежал мимо дверей спортзала, услышал «А ну поднажми!» тренера Кватрини и понёсся вокруг стоянки, куда как раз зарулил джип из «Охраны природы», чтобы отвезти Калибана и Сикораксу навстречу новому повороту в судьбе.

Тучи тем временем сгустились ещё плотнее, всё вокруг стало вязким и туманным, точно я не бежал, а плыл под водой, зеленоватой стоячей водой. Даже звуки стали приглушёнными, я слышал собственные шаги словно издалека.

И вдруг, совсем не приглушённо, а очень явственно, раздался вопль крысолова, который только что на моих глазах пересаживал крыс из нашей клетки в свою. Вопль — треск от падения клетки — ещё вопль — и громкое клацанье крысиных зубов. Я оглянулся. Эти демоны, эти чудовища гнались за мной, царапая когтями асфальт, острые морды мотались в такт прыжкам, а в глазах горел огонь: жажда убийства. Закричать я не мог — для крика мне попросту не хватало воздуха. Я мог только бежать. Но чем быстрее я бежал, тем сильнее ненавидели меня эти желтозубые твари. Я то и дело оглядывался и видел, что они не желают отставать, они алчут моей крови, несутся по пятам — аж усищи развеваются на ветру. Крысы беспрерывно клацали жёлтыми зубами, и я представлял… как убийцы всаживают в Цезаря кинжалы… и точно так же эти крысы вонзят сейчас клыки в мои пятки. Я припустил вперёд изо всех сил.

Не окажись на моём пути теннисных кортов, погоня длилась бы до сих пор. Но корты меня спасли. Я резко свернул внутрь и захлопнул за собой калитку, сделанную из ячеистой сетки. Калибан с Сикораксой с разбегу ткнулись в неё мордами и принялись судорожно искать лазейку.

А потом они полезли через забор! Да-да, они лезли через забор, жадно пялясь на меня красными глазками!

Теперь я знаю: страх — лучшая Мотивация. Мотивация с большой буквы. Я метнулся в дальний конец кортов и перемахнул там через забор, опередив врагов.

В это время мистер Гвареччи, привлечённый истошными криками крысолова, пытался уговорить его поймать крыс на кортах. Мол, они сами себя загнали в замкнутое пространство, осталось только войти и забрать их. Однако крысолов не горел желанием оказаться в одном пространстве с крысами. «Вы видели эти зубы?!» — воскликнул он, влез в джип и отъехал на безопасное расстояние.

А Сикоракса с Калибаном одолевали второй забор. Когда они плюхнулись на землю, чтобы возобновить погоню, школьный двор уже опустел. Меня, впавшего от ужаса в ступор, Данни просто утянул за руку.

Поэтому всё, что изложено дальше, — только догадки, мы этого не видели.

Итак, в тот момент, когда Калибан и Сикоракса перевалились через второй забор и бросились искать меня на стоянке, туда как раз подъехал школьный автобус. Женщина-водитель потом рассказывала, что, заметив крыс, попыталась свернуть, но они выскочили и встали на задние лапы прямо перед ней. Она отчаянно давила на тормоза, автобус замедлил ход, но ещё ехал, а крысы и не думали убегать. Наоборот — стояли как вкопанные. Подняв передние лапы и закинув назад головы, они угрожающе клацали жёлтыми зубищами и вращали налитыми кровью глазами. Адское зрелище.

А потом автобус заскользил, размазывая останки крыс по мокрому асфальту. И встал.

Крысолов уехал, поскольку делать ему было уже нечего; зелёно-бурые тучи наконец прорвались, и из этих хлябей пролился настоящий дождь. Налетел шквальный ветер. Природа бесновалась не так уж долго — ровно столько, сколько нужно, чтобы завершить последний круг и добежать до дверей спортзала. Внезапно всё кончилось. Небо расчистилось. Вот такие выдались мартовские иды — день на переломе марта.