Столичная штучка - Ольга Дрёмова

По мнению бывшего мужа, Анатолия, свои способности Светлана растрачивала впустую, работая из праздного интереса и тратя свое время крайне непродуктивно. Не беря за свой труд ни копейки, она делала такие вещи, цены которым действительно не было. И вот неожиданно для себя Светлана попала в волшебный мир, который стал ее жизнью, и, что самое удивительное, за любимое занятие ей не только платили, но и платили отменно.

В журнал, где работал Дмитрий, пришел запрос: требовался специалист, способный помочь с костюмами на фестивале народного танца в Москве. Мероприятие задумывалось грандиознейшее, и осечки с такой важной вещью, как подбор сценических костюмов, быть не могло. Не сомневаясь ни секунды, Дмитрий предложил эту работу Светлане.

— Ты думаешь, я справлюсь? — хотя глаза Светланы блестели от восторга, в ее голосе проскальзывала нотка неуверенности.

— Почему же нет? — искренне удивился он. — Уж кому как не мне знать, на что ты способна.

— Но это такая ответственность, — растерянно возразила она, — а вдруг я тебя подведу?

— Единственное, что может произойти, — Дима сузил глаза до щелочек и принял заговорщицкий вид, — так это то, что, загордившись, ты перестанешь обо мне даже вспоминать.

— Я? — удивлению Светланы не было предела.

— Кто же, как не ты, самая старшая из присутствующих здесь дам? — скороговоркой выдал Дмитрий, с радостью глядя в восторженное лицо Светы.

— Да как ты мог такое обо мне подумать? — укоризненно проговорила она. — Я так тебе признательна!

— Костюмер и оформитель зала — Нестерова Светлана Николаевна! — громко произнес Дима, изображая себя ведущим праздничного шоу, стоящим на сцене и держащим в руке микрофон.

— Дим! — щеки Светланы покрылись легким румянцем, и Дмитрий первый раз увидел, как она смущается.

— Какая прелесть, ты умеешь краснеть? — не удержавшись, подковырнул он. — Я потерял эту способность сорок три года назад.

— Ну и врун же ты, — краснея еще больше, возразила Светлана, — сорок три года назад ты был еще в проекте.

— Вот в это самое время я и открыл счет своим потерям, — авторитетно подтвердил он.

С тех пор прошла всего неделя, но, погрузившись с головой в эскизы и фактуру тканей, Светлана не чувствовала мелькания дней и часов. Повиснув на локте Дмитрия, она с упоением объясняла свой замысел, а он, слушая ее в пол-уха, любовался ее ожившими глазами и раскрасневшимися щеками.

— Дим, ты меня совсем не слушаешь! — Меркулов увидел, как уголки ее губ огорченно дрогнули и поползли книзу.

— Свет, извини, просто сегодня был тяжелый день, и я немножко устал.

— У тебя неприятности? — озабоченно проговорила она.

— Не так чтобы очень, — отмахнулся Дмитрий и замолчал, и по его молчанию Света поняла, что не все так просто.

— Дима, я могу помочь? — спросила Светлана.

— Не бери в голову, малыш, это все пустяки, — отшутился Дмитрий. — Расскажи лучше, как воспринял твои идеи ваш главный.

— Главный? — тяжело вздохнув, Светлана отказалась от затеи вытащить из Дмитрия его военную тайну. Он был таким человеком, у которого против его воли выпытать что-либо было полной безнадегой.

Стараясь вслушиваться в слова Светланы, Дмитрий шел рядом, но, наступая на только что выпавшие мелкие снежинки, все равно думал о своем. Неприятность, о которой он не захотел говорить, действительно произошла, но помочь ему Света была не в силах. Наверное, в сложившейся ситуации помощников у него вообще быть не могло, потому что отношения с Артемом зашли в тупик, и выхода из этого тупика не было.

Зачем столько лет спустя Обручеву потребовалось мстить, а по-другому назвать его действия невозможно, для Дмитрия оставалось полнейшей загадкой. Зинаида, сто лет назад ставшая камнем преткновения между друзьями, давно вышла замуж, и ее след затерялся. Если хорошо подумать, то, по большому счету, сама Князева не была нужна ни тому, ни другому, а детская ссора не могла иметь таких последствий. Значит, дело было не в Зинаиде и не в нем, а в Обручеве.

Сегодня между ними произошел еще один разговор, вспомнив о котором, Дмитрию стало тошно. В ультимативной форме Артем заявил, что через неделю, самое большее, через десять дней, он должен предоставить доказательство того, что Светлана находится в его полной власти. Если этого не произойдет, то Обручев позвонит Свете домой и расскажет о злосчастном пари, заключенном Дмитрием так необдуманно. В том, что Обручев поступит именно так, Дмитрий не сомневался, выглядеть подлецом в глазах любимой женщины не хотелось, значит, выбор был небольшим, а точнее, выбора не было.

Набрав в грудь воздуха, Меркулов неожиданно остановился и повернулся к Светлане лицом. Оборвав речь на полуслове, она непонимающе замолчала.

— Свет, мне нужно кое-что тебе рассказать, — нерешительно начал он, и Светлана увидела, что в лице Дмитрия не осталось ни кровинки.

Поскольку второй день Володя не появлялся в школе, Федору не оставалось ничего другого, как отправиться к нему домой. Потрепав рыжий чуб, он скинул книги в рюкзак и глубокомысленно изрек:

— Если Магомет не идет к горе, фиг с ним, придется горе тащиться к Магомету. Чтоб ты, Нестеров, был неладен со своими игрульками! Заварил кашу, а мне — отскребай шкварки от сковороды!

Эх, Вовчик, Вовчик, тетеря ты эдакий, одни заботы с тобой!

Для праведного негодования Федора были свои причины, причем очень существенные. Во-первых, он не понимал тех людей, которые, вместо того чтобы решать возникшую проблему, подобно страусу, зарывают голову в песок. Святая уверенность, что если им ничего не видно, значит, они в полной безопасности, с точки зрения Федора, граничила с детской наивностью трехлетнего дитяти. А во-вторых, на сегодняшний день у него было назначено несколько встреч, которые теперь, по милости Нестерова, скорее всего, придется отменить.

Недовольно сопя, словно старый дед, Шумилин переодел легкую сменную обувь на уличные «трактора» и сунул руки в рукава куртки. И отчего это на учителей его милые ботиночки сорок шестого размера действуют как на быка красная тряпка? Почти новые, почти чищеные и зашнурованные ровно до середины, своим видом они шокировали преподавателей до такой степени, что, во избежание несчастного случая на производстве, пришлось менять их на эти несуразные тапочки на мягкой подошве. Опять же, упираясь каждым выступом, ботинки ни в какую не желали лезть в мешок, приводя Федора в состояние беспрерывного сопения и чертыханья, но учительскому коллективу было ровным счетом начхать на моральный настрой одного из учащихся, и, поскольку спорить с учителями — все равно что плевать против ветра, Шумилину пришлось сдаться.