Современный румынский детектив [Антология] - Штефан Мариан

— По рукам.

— А вот на это я твоего согласия не просил. Можешь идти. Или есть вопросы?

— Есть…

— Давай. Только один.

— Вы знаете, где драгоценности?

— Знаю, — Где?

— Это уже второй вопрос.

Тебейка не фыркает от смеха — вероятно, потому, что шутка стара. Смеюсь я один, еще бы, в первый раз слышу ее от самого себя.

— Пока, Тебейка, до завтра, встретимся в Мамае. Плавки с собой не бери, вода холодная, а ты простужен. Кто тебя еще поймет, я сам тоже хлипкий.

— А у вас какая болячка?

— Мы это в другой раз обсудим. Иди с богом. И он уходит.

Глава Х. Третий акт

Слева видна фабрика пепси-колы. Наша машина замыкает кортеж. Мы едем ровно, со средней скоростью восемьдесят-девяносто в час. Во главе колонны — наша машина с Марчелом Константином и еще двумя коллегами. За ней Паул Чернеску, тоже с коллегой. Моим, не его. Следом — «дачия» Мирчи Рошу с декором его бороды и усов еще одного из наших. В моей машине две представительницы прекрасного пола, по крайней мере одна из них украшает собой пейзаж: Атена Пашкану и Виорика Ибрахим. В составе, предусмотренном программой, не хватает Марина Тебейки, которого я найду у «Пиратского», и Адрианы. От Адрианы я отказался по двум причинам. Во-первых, ей ни к чему знать некоторые подробности из прошлого своего любимого человека, она и так еле-еле пришла хоть в какое-то равновесие. И потом, я задумал небольшую инсценировку, и меня, как режиссера-дилетанта и актера-любителя, смущал бы профессиональный глаз, да еще такой, как ее.

Атена Пашкану упорно молчит от самого Бухареста, давая понять, что везут ее чуть ли не насильно. Остальные приняли мое приглашение с энтузиазмом, а восторг Виорики умерило только то, что я пригласил ее через Марчела Константина. Однако теперь даже она не проявляет особой словоохотливости. Ее сковывают присутствие Атены Пашкану и моя массивная спина, закрывающая весь вид на дорогу, — вроде той, что мешала Мирче Рошу спокойно вкушать наслаждение от концерта «Песни-танцы для Констанцы».

Сворачиваем и выходим на прямую к Мамае. Уже порядком стемнело, и моросит дождь. Как бы то ни было, я не отложу мероприятия. В жизни, как в футболе, встречи крупного масштаба играются и в дождь. Не потоп же, в самом деле.

Начинаем. Прошу шофера зажечь свет в машине и принимаюсь шарить по карманам. Замечаю вслух, что не захватил с собой никаких пилюль от головы. Атена Пашкану тут же вынимает из сумочки целлофановый мешочек, а на своем правом плече я чувствую руку Виорики, от нее исходят токи сочувствия.

— Неважно себя чувствуете, товарищ майор? Голова? — спрашивает шофер, дядя Фане.

— Черт его знает, и голова раскалывается, и как-то все плывет перед глазами, — отвечаю я, пряча лицо в ладонях.

— У вас жар? — Видно, что Виорике с трудом дается местоимение второго лица множественного числа.

— Не думаю. Ничего, сейчас пройдет…

Тем временем по правому борту машины мелькают троллейбусные остановки, названия которых пару лет назад я от нечего делать заучил наизусть, как стишок: Парк-Перла-Сирена-Флора, Казино-Томис-Модерн… Кажется, комплект неполный, но сейчас из окна машины все равно ничего не разглядишь: темень, дождь, курорт пуст и скорость у нас — уже больше ста. Однако на Модерне наш кортеж останавливается.

Как и было условлено, мы все остаемся на местах, а Марчел Константин заходит в слабо освещенный отель, где его должен поджидать связной из Констанцы. Все в порядке, люди майора Исайи готовы действовать согласно инструкции, которую я дал им сегодня утром телефонограммой, это ясно по тому, как Марчел возвращается на свое место в машине. Едем дальше.

До девяти — еще несколько минут, а в половине десятого один из главных героев моей инсценировки ждет своего выхода на сцену у ресторана «Пиратский», так что музыкантам пора рассаживаться в оркестровой яме: двери закроются за четверть часа до поднятия занавеса.

Правда, сегодня вечером кресла, к которым Марчел Константин в роли билетерши ведет нас с фонариком в руке, не вполне удобные. Спектакль явно не будет снимать телевидение, мы по щиколотку увязаем во влажном песке, кусты норовят вцепиться в нас когтями, дождичек пронизывает до костей — одним словом, далеко до «Метрополитен-Опера» и даже до простого провинциального театра. На самом деле мне жалко одну только Виорику, которая не позаботилась взять что-нибудь от дождя и теперь жмется под зонтиком рядом с Атеной Пашкану. Я отдал бы ей свой плащ — и думаю, что она в нем выглядела бы отлично, но когда у человека только что был приступ, он не может позволить себе подобную куртуазность.

Тоном Роальда Амундсена, ступившего на Южный полюс, Марчел Константин объявляет, что наша экспедиция достигла цели. Пускаю в ход швейцарский фонарик и шарю лучом по карликовым зарослям. Да, это здесь. Я узнаю заветный куст.

Занимаю стратегическую позицию в центре группы. Четверо оперативников (наши шоферы остались в машинах на обочине шоссе) смотрят на меня, четверо приглашенных вопросительно поглядывают друг на друга. По крайней мере так это выглядит при свете двух фонариков.

— Прошу прощения, дождя по программе не было, но мне нужно ваше присутствие здесь и сейчас. Я привез вас, чтобы вы приняли участие в не очень веселом спектакле: тут западня для зверя, который обречен. Через пятнадцать минут…

Я запинаюсь, судорожно хватаю ртом воздух, пошатываюсь и прикладываю руки к вискам. В мгновение ока Виорика оказывается подле меня.

— Паул, может, ты посмотришь, что с ним, ему еще в машине было плохо!

Доктор с готовностью делает ко мне шаг, но я останавливаю.

— Пустяки, доктор, устал немного… Сейчас нет времени этим заниматься… Итак, я хотел сказать, что через пятнадцать минут мы арестуем убийцу Дана Сократе.

Никакого гула не проходит по толпе. И неудивительно. Вряд ли кто-то из присутствующих предполагал, что их пригласили на пикник с ночным купанием.

— Капитан Марчел Константин! — Я!

— Вы идете со мной. Остальные ждут здесь. Попрошу всех занять места, которые я укажу, и не покидать их.

Выбираю несколько кустов погуще с разных сторон прогалины и завожу за них людей. Последнее указание обращаю к трем оперативникам, остающимся охранять Атену Пашкану, Виорику Ибрахим, Паула Чернеску и Мирчу Рошу:

— Сверьте часы. Сейчас девять двадцать одна. Ровно десять минут можете светить фонариками, курить и разговаривать. После этого чтобы ни огонька, ни шума, пока я не подам условного сигнала. Все ясно?

Все ясно. Я забираю Марчела Константина, и мы с ним отправляемся к ресторану «Пиратский».

— Тебейка, познакомься, это мой друг.

Наш герой встречает сообщение довольно кисло.

— Про третьего как будто уговора не было.

— Не суетись. Что твое, то уже отложено.

Не уверен, что мой ответ его удовлетворил. Но у него хватает такта не развивать эту тему. Достав из кармана платок, не блещущий чистотой, он отирает лицо.

— Идем, что ли?

— Идем.

Мы становимся по обе стороны от него, он по очереди заглядывает мне и Марчелу Константину в глаза и замечает без тени оптимизма:

— Хрен с вами, ведите.

Путь проделываем в молчании. Много отдал бы, чтобы узнать, что думает Тебейка в эти минуты. Он шагает ссутулясь, засунув руки в карманы доисторического плаща — не предполагал, что где-то, кроме как в гардеробе какого-нибудь периферийного театра, еще сохранились такие, — тяжело дышит и, будь его воля, останавливался бы через каждые пять шагов. Один раз он действительно останавливается и, пока мы с Марчелом украдкой сторожим каждое его движение — от него всего можно ждать, — запрокинув голову, глотает таблетку с чечевичное зерно из маленького тюбика. Хотелось бы верить, что это не цианистый калий.

— Легкие или печень, Тебейка?

— Всего только сердце.

Мимо моего левого уха пролетает, шурша крылами, мысль:

— Уж не лежал ли ты недавно в больнице?

— Лежал.

— И ты вышел в четверг?

— В четверг. А вам все надо знать? Прямо как эти…

Он не договаривает и идет дальше один. Мы его догоняем и снова становимся по бокам, поскольку мы действительно «эти». Вот, значит, почему Тебейка повторно вышел на сцену с таким перерывом. Теперь я понимаю причину этой паузы и могу точно реконструировать его маршрут. В четверг на прошлой неделе, сразу по выходе из больницы, первый визит — на чердак дома по Трансильванской. Результат — нулевой. В четверг же вечером, когда было покушение на Адриану, пронесся, как метеор, за кулисами театра. Тоже пустой номер. В пятницу — к Атене Пашкану, где выдал себя за моего коллегу. Результат: драгоценностей нет, но зато получены адреса Паула Чернеску и Мирчи Рошу. На безрыбье… В тотже вечер — второе посещение трансильванского чердака. Результат со знаком минус: встреча с майором милиции, который его видит, сам оставшись в тени. Как он провел субботу и воскресенье, черт его знает, но в ночь с воскресенья на понедельник он навестил Паула Чернеску. Единственный результат: мое заключение, что на следующую ночь он повторит тот же номер с Мирчей Рошу. Что и имеет место в час Пи. Все один к одному. Не сказать, чтобы гражданину слишком везло…