Сёгун - Джеймс Клавелл

— Помню, дитя. — Ёдоко все время отвлекалась, ей было трудно говорить. — О, как я хотела бы, чтобы здесь снова появился Тайко, чтобы руководить вами… — Дыхание ее прервалось.

— Можно я дам вам чаю или немного саке?

— Чаю, да… пожалуйста, немного зеленого чаю…

Она помогла ей напиться.

— Благодарю вас, дитя. — Голос стал слабеть, напряжение от разговора оказалось для Ёдоко непосильным. — Послушайте меня, дитя… вы должны довериться Торанаге. Выходите за него замуж, заключите с ним такой договор, чтобы сохранить наследника.

— Нет, о нет! — запротестовала пораженная Ошиба.

— Яэмон может потом править вместо него… А потом — дети от вашего брака. Сыновья вашего сына торжественно поклянутся в дружбе с детьми Торанаги…

— Торанага всегда ненавидел Тайко, вы знаете это, госпожа. Торанага — источник всех несчастий, и уже много лет. И вы предлагаете именно его!

— А вы? Ваша гордость, дитя мое?

— Он враг. Наш враг.

— У вас два врага, дитя, — ваша гордость… и необходимость найти мужчину, который был бы ровней вашему мужу… Пожалуйста, послушайтесь меня: вы молоды, красивы, можете иметь детей и заслуживаете мужа… Торанага достоин вас, вы стоите его… Торанага — единственный шанс, оставшийся, у Яэмона…

— Нет, он враг!

— Он был лучшим другом вашего мужа и самым верным вассалом. Без… без Торанаги… вы разве не видите… ведь Торанага вам помогал… понимаете? Вы сможете влиять на него… руководить им.

— Простите, но я ненавижу его — он не любит меня, Ёдоко-сан.

— Многие женщины… О чем я говорила? Ах да, многие женщины выходят замуж за мужчин, которые их не любят. Хвала Будде, что я не пережила этого… — Старуха улыбнулась и вздохнула. Это был долгий, печальный вздох, он длился так долго, что Ошиба подумала — уже наступила смерть. Но глаза открылись и опять появилась слабая улыбка. — Разве не так?

— Да-да…

— Ну, вот и вы… Ну пожалуйста…

— Я подумаю об этом.

Старые пальцы пытались собраться в кулак.

— Я прошу — обещайте мне, что вы выйдете замуж за Торанагу, и я отойду к Будде, зная, что род Тайко будет жить вечно, как и его имя… его имя будет жить…

По лицу Ошибы потекли слезы, она нежно погладила замерзшие руки Ёдоко. Умирающая как будто впала в беспамятство… Но вот ресницы ее задрожали… она прошептала:

— Ты должна дать уйти Акечи Марико. Не дай ей… не дай ей отомстить нам за то, что Тайко сделал… сделал… с ее отцом…

Ошиба была застигнута врасплох.

— Что вы говорите?

Ответа не последовало. Ёдоко вдруг забормотала:

— Милый Яэмон, мой милый сын… ты такой хороший мальчик… но у тебя так много врагов… такой глупый… Разве ты тоже так думаешь, разве…

Снова начался спазм… Ошиба гладила и гладила ее руки — так ласково, как только могла.

— Наму Амида Бутсу! — прошептала она с великим почтением.

Прошел еще один спазм, и старуха внятно произнесла:

— Прости меня, О-чан!

— Мне не за что вас прощать, госпожа.

— Прости меня за многое. — Голос стал еще слабее, лицо угасало. — Слушай… обе… обещай насчет Торанаги, Ошиба-сама… Это важно… пожалуйста… ты можешь ему довериться… — Старые глаза умоляли, приказывали…

Ошиба не хотела этого воспринимать, не хотела подчиняться, хотя и знала, что должна повиноваться Ёдоко. Она не поняла того, что ей сказали про Акечи Марико, но в голове у нее все еще звучали слова Тайко, которые он повторял ей тысячи раз: «Вы можете довериться Ёдоко-сама, О-чан, она мудрая женщина — никогда не забывайте этого! Она почти всегда видит правильный путь, и вы всегда можете доверить ей свою жизнь, и жизнь моего сына, и мою собственную».

И Ошиба уступила.

— Я обещаю… — Она резко оборвала фразу.

Лицо Ёдоко осветилось последний раз, и все кончилось.

— Наму Амида Бутсу! — Ошиба поднесла ее руку к губам, поклонилась, положила руки умершей на одеяло и закрыла ей глаза, вспоминая смерть Тайко — единственную смерть, которую она тоже видела так близко. Тогда глаза умершему закрыла госпожа Ёдоко — так как это было привилегией жены — и все происходило в той же самой комнате. Торанага ожидал снаружи, как сейчас Ишидо и Кийяма, продолжая бодрствование, начатое еще в предыдущую ночь.

— Но зачем посылать за Торанагой, господин? — спросила она тогда. — Вам следует отдохнуть.

— Я отдохну, когда умру, О-чан, — ответил ей Тайко. — Я должен позаботиться о наследнике, пока у меня еще есть силы.

Так к ним присоединился Торанага — сильный, цветущий, пышущий энергией. Теперь их было четверо: Ошиба, Ёдоко, Торанага и Накамура Тайко, властелин Японии, лежащий на смертном одре. Все ждали последних распоряжений.

— Ну, Тора-чан, — сказал Тайко, обращаясь к нему по имени, которое Торанаге когда-то дал Города. Глубоко посаженные глаза Тайко смотрели с маленького, обветренного лица обезьяны, принадлежавшего такому же маленькому телу — телу, которое имело крепость стали, пока несколько месяцев назад не начался этот процесс разложения.

— Я умираю. Из ничего — в ничто… Но вы все будете жить, рядом с моим беспомощным сыном…

— Не беспомощным, господин. Все дайме будут почитать вашего сына, как они почитали вас.

Тайко это было смешно:

— Да уж, они будут… Сегодня, пока я жив, — конечно! Но как мне устроить, чтобы Яэмон правил после меня?

— Назначьте Совет регентов, господин.

— Регенты! — презрительно процедил Тайко. — Может быть, я бы сделал вас моим наследником и дал вам судить, достоин ли Яэмон править после вас.

— Я недостоин этого, ваш сын должен сменить вас.

— Да, и сыновьям Городы тоже следовало править после него.

— Нет. Они нарушили мир.

— И вы уничтожили их по моему приказу.

— У вас был мандат императора. Они восстали против вашего законного мандата, господин. Дайте мне сейчас ваши приказы, и я буду их исполнять.

— Вот поэтому я и позвал вас сюда.

И Тайко произнес следующее:

— Редко бывает, чтобы сын родился в пятьдесят семь лет, и ужасно, что сын — единственный и надо умирать в шестьдесят три, а других родственников нет и вы властелин Японии…

— Да, господин, — отвечал Торанага.

— Может быть, было бы лучше, если бы у меня вообще не было сына, тогда я мог бы передать государство вам, как мы и договаривались. У вас больше сыновей, чем у португальцев вшей.

— Карма.

Тайко засмеялся, изо рта у него потянулась нитка слюны с примесью крови. Ёдоко осторожно вытерла слюну, и он улыбнулся жене:

— Благодарю тебя, Ёдоко-сан, благодарю.