Кровь фей (СИ) - Райт Дамина

— Чувствую, ты задыхаешься от невозможности спросить, кто такие мои Лучезарные на самом деле, — правитель присел на табурет и улыбнулся всё той же отвратительно добродушной улыбкой. — Хибри, или нечисть… или кто?

Аргален смотрел на него во все глаза, не шевелясь, не издавая ни звука.

— А ещё ты должен дивиться тому, как я создал иллюзию воинов из света. Да, это было нелегко, — Танриэн почесал бороду, устроился поудобнее на скрипнувшем табурете, — но ведь у меня был лучший Учитель на свете. И он научил меня следующему: обманывая людей, делай то, чего они хотели бы сильнее всего. Их желание переплетётся с твоей магией, — со смешком произнёс Танриэн, — и будет усиливать её. Понял теперь, служитель Кэаль? Достаточно создать простенькую иллюзию и заставить поверить в неё одного человека — да хотя бы слабоумного брата, — как она заметно усилится. К тому времени, как отряд моих воинов появился перед вами, весь Кейверран верил в то, что они Лучезарные. А значит, мне эту иллюзию и подпитывать не надо — она держится сама собой.

Танриэн подмигнул пленнику, вставая с табурета и снова беря в руки нож:

— Ну что, займёмся теперь вторым крылом?

И Аргален, наконец, лишился чувств.

Ставим лайки, комментируем! Как вам этот сюжетный поворот? Кого из фей жалко, и жалко ли вообще? Как вы думаете, узнают ли Лэннери и Беатия о смерти товарищей? Автору будет интересно узнать о ваших впечатлениях!

Глава XVI

— Вы окажете нам огромную честь! У нас… в деревне… служители Кэаль… — мэйе захлёбывался от благоговения и не находил слов, чтобы выразить его в должной мере. Лэннери с трудом сдержал неуместно весёлую улыбку, видя смущение Беатии.

Перед ней на столе были разложены яйца, чёрный хлеб, зелень и пара кусков весьма пахучего сыра. До того, как попасть в деревню с забавным названием Гурунья, Беатия гордо заявила, что она, мол, не хуже Аргалена и попробует заменить сайкум человеческой едой. Даже если потом что-то полезет «с другого конца», бездарные, точнее люди, ведь с этим справляются!

— Так-то оно так, — не стал возражать Лэннери, — но не лучше ли потерпеть, раз уж сайкум закончился? Ещё немного — и мы окажемся на Флавастрии, где его делают из сока золотолиста. Это наверняка будет вкуснее, нежели человеческая еда!

— Тут дело не в голоде. Я просто хочу попробовать, — заупрямилась Беатия, словно ей вскоре должно было исполниться не шестнадцать, а шесть лет. — Раз уж мы остановились в Гурунье… Да и деревенские решат, что я их благословляю таким способом, — добавила она с усмешкой.

И теперь Беатия сидела за столом на потемневшей от времени деревянной скамье, а вокруг неё собралась вся семья мэйе — кругленькая, румяная жена, старуха-мать и три дочери, да сам он, так часто кланявшийся феям, что у Лэннери зарябило в глазах. Он отошёл в сторону и прислонился к стене, наблюдая за тем, как женщины хлопочут вокруг Беатии. Выяснилось, что по деревенским поверьям фея, которая решила отведать чьих-то яств, не только благословляет дом и всю семью, но и показывает, что люди это святые, и Кэаль на том свете удостоит их души невиданного блаженства.

— Ешь, благородная фея, — пропели дочери мэйе в три мелодичных голоса — не хуже, чем интонации самой Беатии. Красивые девушки, только чересчур пухленькие, промелькнуло в голове у Лэннери. Он задумчиво покрутил свою палочку в руках и услышал голос Айи:

«Незачем смотреть на человеческих девушек, если не собираешься отказаться от крыльев!»

Лэннери хмыкнул.

«И не думал. На пороге-то новых Злых Времён!..»

— А… а это вкусно? — Беатия нерешительно взяла в руки луковицу, надкусила, и до Лэннери донеслось явственное «Ой». На глазах у Беатии выступили слёзы; она поспешно схватила кусок хлеба и принялась заедать им невкусный, как видно, лук. Лэннери потянул носом — да, судя по запаху, такое лучше не пробовать.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил мэйе, а жена его пододвинула к Беатии большую кружку с колодезной водой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это я… от счастья, от благодарности плачу, — нашлась Беатия и попросила отрезать ей кусок сыра. Три дочери мэйе наперебой бросились исполнять это пожелание, а старуха-мать стала громко возносить Кэаль молитву за то, чтобы и впредь служители её осеняли своими крылами этот дом. Лэннери вдруг заскучал и потихоньку, пока все были заняты Беатией, выбрался во двор — только дверь скрипнула.

Небо над ним раскинулось безупречно-синее, без единого облачного пятнышка, и хотя Белая Звезда сияла не так ярко, как прежде, трещины на ней были не так уж заметны — если не присматриваться. Лэннери постоял какое-то время, вслушиваясь в звуки окружающего мира — кудахтанье кур, мычанье коров и гогот гусей. То и дело доносился колодезный скрип и человеческие голоса, слышался чей-то грубый, но сердечный хохот. Из хлева тянуло запахом навоза, который смешивался с ароматами скошенной полевой травы. «Остаться бы тут», — подумал Лэннери, как тогда, в Аргеновой Долине. Хотелось лечь где-нибудь на траву, слушать шёпот листвы на деревьях и ни о чём не думать, пока не уснёшь.

За спиной скрипнула дверь — Беатия вышла, привалилась к стене. Цвет её лица, белизной теперь не уступавший платью, насторожил Лэннери. Даже веснушки пропали. Он тронул фею за плечо:

— Что-то не так?

Беатия подняла на него растерянный взгляд, выговорила с трудом:

— Отведи меня… куда-нибудь.

Лэннери подхватил её под локоть, отвёл в сторону. Сильнее запахло хлевом, и, кажется, Беатия побледнела ещё больше. Пожалуй, надо было уменьшиться — это было последней мыслью Лэннери перед тем, как фея нагнулась, и изо рта у неё полилось на землю.

— Ты чего?! — Лэннери придержал её за плечи, не обращая внимания на то, что новая струя рвоты испачкала ему башмаки. Поменяет. — Не пошло, да?

Беатия задыхалась, часто дышала, в глазах её блестели слёзы.

— Полезло… да только с того же конца. И такой мерзкий вкус во рту, — прошептала она.

— Пойдём, я скажу им, чтобы дали тебе воды, — Лэннери с тоской подумал о закончившейся в кувшинчиках росе. — Прополоскаешь рот.

Но Беатия замотала головой и выпрямилась, отводя от себя его руку.

— А вдруг меня там ещё раз скрутит? Прямо на пол? Стыдно. Они меня так угощали, будто и вправду рады были… так суетились… не хочу.

Лэннери с нарастающим удивлением вгляделся в её лицо. Он знал Беатию под разными личинами: то в маске притворной ласковости и доброты, то злую, насмешливую, готовую издеваться над врагами сколько захочется, то соблазнительницу, прятавшую огонь в глазах за скромно опущенными ресницами. А была ещё одна Беатия — та, что всегда рядом, настоящая соратница, неустрашимая фея. Но такой, как сейчас — сбитой с толку, стыдящейся того, что её просто затошнило от человеческой еды, подавленной и слабой, Лэннери Беатию не знал.

— Тогда пошли к колодцу, — живо предложил он. — Твоя палочка где?

Беатия вместо ответа похлопала себя рукой по груди:

— Здесь она. Держится, не упадёт.

Лэннери смущённо кашлянул, глядя в сторону, и зашагал в сторону колодца. Наверное, Беатия заметила жалость в его глазах и нашла отличный способ с ней расправиться. Он слышал, как она идёт сзади и тихонько посмеивается — дескать, шутка удалась!

Впрочем, у колодца Беатия снова сделалась серьёзной. Какие-то добрые люди оставили там пару кружек из древесной коры, так что фея не только прополоскала рот, но и напилась.

— А наша роса вкуснее, — сказала она, утирая губы тыльной стороной руки. Лэннери рассеянно согласился — взгляд его то и дело обращался к лесу, который начинался за частоколом. Показалось или там мелькнуло что-то серебристое? В груди неприятно заныло при мысли о чуть живой, замученной пытками Наставнице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ой, что же это я! — спохватилась Беатия. — Нужно ведь перед домом убрать. Да поскорее! Лэн?

— Иди, я сейчас, — Лэннери бросил на фею только один взгляд, чтобы проверить, схлынула ли бледность с её лица. Всё было в порядке.