Кровь фей (СИ) - Райт Дамина

Беатия подскочила к нему, схватила его за подбородок, заставляя смотреть на неё мутными красными глазами.

— Расскажешь нам что-нибудь, а? Как зовут твоего учителя, точно не знаешь? А какие у него слабости? Ты знаешь, я ведь не дам тебе умереть. Я вырву тебе все зубы, выжгу глаза, сломаю пальцы на руках и брошу здесь, в лесу. А потом скажу в Гурунье, кто ты, чтобы они продлили твои мучения, насколько это возможно. Ну, говори! Говори!

Мард стонал, дёргался в промокших от крови путах, но молчал. Тогда на глазах у Лэннери Беатия стала вырывать пленнику зубы один за другим, делая это как можно более неторопливо. Она выбирала те зубы, которые сидели поглубже во рту — без передних Марду станет тяжелее разговаривать. Охрипнув от крика и лишившись пяти зубов — Лэннери видел, какие они большие и здоровые, — Мард заговорил. Он рассказал о новом изобретении учителя — порошке, призванном разрушить купол вокруг Школы Золотой Звезды. В истолчённую кость чёрной ящерицы добавили высохшую фейскую кровь и волосок Белой Наставницы как мощнейшие ингредиенты. Теперь можно было не искать новых предателей среди фей — хватит и порошка, чтобы создать в куполе брешь!

А потом Мард заговорил о себе.

— Я… я помогал ему готовить нападение на вашу Школу… и вас отвлекал… Надеялся, что кто-нибудь сдохнет… выполняя задание! Хейгри… я там был…

— Значит, это ты превратил дочь мэйе в хибри? — Лэннери вспомнил девушку с длинными чёрными волосами и волчьей мордой вместо лица; её мать с опущенными руками, из ещё полной сил женщины превратившаяся в сгорбленную старуху; отец, который дрожащим голосом повторял: «Найди этого черномага!»

И он, Лэннери, дал слово, что найдёт. Вот только думал не на того черномага.

Да какая разница! Все они заслуживают одного — смерти. И, как теперь решил Лэннери, медленной и мучительной — во имя настоящей справедливости.

— Я, — простонал Мард. — Учитель велел… отвлекать вас, ослаблять… я и пытался. И мертвецов поднял… с помощью той хибри… Это было трудно, сложно… но я справился, — остатки былой гордости промелькнули в его голосе. Нет, ещё не сломлен, ещё недостаточно прочувствовал боль своих жертв.

— Это всё ясно, — зло, возбуждённо проговорила Беатия. — А твой учитель? О нём что-нибудь расскажешь?

— Я… ничего не знаю, — мотнул головой Мард. Голову ему фея тоже прижигала лучами, и ту сплошь покрывали красные и тёмные пятна. — Могу… в своих прегрешениях признаться… и так, и так убьёте…

— Червей в замке рейгела Эйзека Гервелекского ты выпустил? — поинтересовался Лэннери, хотя и так подозревал, что больше некому.

— Я… и не черви это, а тин-ниа… Учитель сказал: убьёшь рейгела самого… я решил не мелочиться… веселье так веселье… устроил мёртвый замок и не жалею…

Беатия не вынесла и хлестнула его палочкой по лицу, задев и без того пораненный рот. Мард охнул от боли. Лэннери отвернулся и слышал, как за его спиной Беатия истязает пленника, твердя: «Говори! Не может быть, чтобы ты ничего не знал!»

Навалилась тяжёлая, пасмурная усталость, когда всё, чего хочешь — это забыться, но забытья не будет никогда. Как и надежды — только вера. И ещё кое-что тревожило, но что именно, Лэннери не хотел разбираться.

— Беатия, довольно, — не глядя на неё, Лэннери поднял палочку и приблизился к стонущему пленнику. — Он ничего не скажет. Ему нечего сказать.

Беатия — взлохмаченная, вся в чужой крови, судорожно сжимающая пальцами палочку, — вскричала:

— Откуда ты знаешь?! Вот откуда, Лэн?

Пауза, а потом он ответил искренне:

— Я чувствую.

Мард обмяк в путах — кажется, лишился сознания, и тем лучше для него. Айя сдержанно одобрила решение Лэннери прервать пытку; обессиленная Беатия отошла в сторону и уселась на траву, пачкая неуместно яркие и жизнерадостные желтянки кровью.

— Я обещал, — произнёс Лэннери вслух. Палочка в его руке сделалась тяжёлой, от взгляда на изуродованное лицо Марда мутило. Но юный фей заставил себя собраться с силами, прицелился в единственное нетронутое место на лбу пленника. Через миг там дымилась дырочка, а Мард даже не шелохнулся. Возможно, Беатия перестаралась и он умер, а не просто лишился чувств. В любом случае, Лэннери было всё равно. Он выполнил обещание и свой долг фея, остальное его не касалось. Ещё несколько мгновений, и труп ученика черномага сгорел в белом пламени, обратился в кучку пепла, которую скоро развеет ветром. Так ему и надо. Он не заслуживал и капли сожаления.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Беатия? — Лэннери присел рядом с ней, дотронулся до её пальцев, измазанных алым. Фея смотрела куда-то вбок и казалась такой несчастной, будто это не она только что с наслаждением пытала человека. Как в одной Беатии может уживаться столько разных… существ?

— Нам нужно идти в Гурунью. Уверен, люди слышали шум из леса, но зная, что тут мы, поостереглись вмешиваться. Расскажем, что произошло, немного отдохнём и полетим дальше.

— Лэн, — Беатия сжала его руку, не отпуская, — твой особенный талант… он опять не пробудился, да?

Вот она, не оформившаяся мысль, которая не давала ему покоя! Лэннери кивнул и решился на откровенность, хотя говорить стало тяжело:

— Я теперь не уверен… есть ли он у меня вообще.

Их взгляды встретились, Беатия заморгала и осторожно спросила:

— А случалось ли такое, чтобы у феи — или фея — вовсе не было особенного таланта? Наставница ведь ни о чём таком не говорила?

— Я не слышал, — Лэннери подумал, что это оказалось бы самым правдоподобным объяснением происходящего. Но ведь фей, у которого нет особенного таланта, неполноценен. Его звёздный дар — с изъяном, и такому фею нельзя становиться Наставником.

Похоже, Беатия подумала о том же самом, потому что глаза её расширились, и она крепче сжала пальцы Лэннери, шепнув:

— Мне очень жаль, если это так.

Их взгляды встретились, и Беатия придвинулась чуть ближе. Вся испачканная кровью Марда, она, тем не менее, выглядела такой же хорошенькой и соблазнительной, как если бы почистила одежду палочкой и взяла в руки букетик белоцветов. Её дыхание коснулось лица Лэннери, а губы алели совсем близко — забудь обо всём, потянись и поцелуй, может, станет легче. Он так и хотел сделать… но резко отпрянул. Беатия захлопала ресницами:

— Что та…

Но тут же оборвала саму себя на полуслове. Раздались встревоженные человеческие голоса, треск раздвигаемых кустов, звуки шагов; Лэннери молча указал Беатии на её платье, и она кивнула, без слов поняв, что он имеет в виду. Торопливо взметнулись палочки, рассыпались искры, грязная одежда и обувь фей стали новенькими и чистыми, а волосы — приглаженными. Будто ничего не случилось, просто в лесу погуляли, да на травке посидели. Лэннери встал, подобрал клубок из волос Белой Наставницы, погладил седые нити и решил, что понесёт его с собой в котомке, вдруг пригодится.

— Служители Кэаль! — Это был голос мэйе, а вот и сам он показался из-за деревьев — запыхавшийся, раскрасневшийся, с посохом в руке. Видать, ушиб ногу, вот и прихрамывал. За ним шла целая толпа мужчин с хмурыми лицами, вооружённых чем попало — вилы, грабли, топоры. Будто организовывали восстание против неугодного им рейгела. — Что творится? Вся Гурунья собралась, молитвы Кэаль читаем, еле с духом собрались, чтоб сюда прийти… Что такое, нечисть на вас напала или чудовища-хибри?

Лэннери рассказал о ловушке Марда, о поединке и бесславной гибели черномага. Единственное, о чём умолчал, это о пытках — они слабо вязались с образом прекрасной феи, особенно когда Беатия подошла танцующим шагом и встала рядом с ним, держа в одной руке палочку, а в другой — букетик цветов, источавший нежный аромат.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Служительница Кэаль, всё ли с тобой хорошо? — озабоченно осведомился мэйе. Беатия грациозно склонила голову:

— О, да. Но я устала, измучена сражением и не откажусь отдохнуть до Алой Звезды!

Мэйе велел двум мужчинам с топорами сопроводить Беатию в деревню; сам же зашагал рядом с Лэннери и, почтительно кашлянув, обратился к нему: