Кровь фей (СИ) - Райт Дамина

Меч коснулся горла Лэннери, и тот вздрогнул, но посмотрел Марду прямо в глаза. Раз суждено умереть — смерть настигнет, как ни беги от неё. Лэннери поклялся себе: если каким-то чудом он выживет, никогда больше не станет слушать бредни о «честных поединках». Не заслужили сторонники Мааль того, чтобы поступать с ними благородно. Уничтожить зло — вот что должно быть главным; видя, как светит на небе треснувшая звезда, чувствуя остриё клинка у своей шеи, Лэннери горько подумал, что некоторые уроки жизнь преподаёт слишком поздно.

— Даже жаль тебя убивать, — задумчиво протянул Мард, и на миг удивление проснулось в душе Лэннери, но всё тут же встало на свои места: — А знаешь, почему? Когда отрезаешь части тела ещё живой феи, зелья получаются лучше. Так говорил учитель. Я ему верю на слово, но тебя сначала убью. А вот как поступить с твоей подружкой, ещё посмотрю.

Лэннери молчал и косился на свою палочку, вдавленную в землю чужим сапогом. А потом услышал спокойное, равнодушное:

— Ладно, крылатый. Довольно пустой болтовни. Умри!

Лэннери инстинктивно закрыл глаза, ожидая, что клинок вспорет кожу и войдёт в горло с такой же лёгкостью, как сам Лэннери разрезал нечисть лучами на две половинки. Миг, другой… Стук сердца Лэннери, казалось, разносился по всему лесу. Глухой звук удара… лезвие куда-то пропало… звон металла у ног. Лэннери в недоумении распахнул глаза.

Мард, стоявший перед ним, повалился вбок, как брунес под топором дровосека, и взору открылась Беатия с увесистой палкой в руке. На губах её бродила застенчивая улыбка, ресницы трепетали.

— Вы были так заняты, что мне удалось подкрасться незаметно, — вздохнула она. — Думала уменьшиться и просто послать в него луч, но так… эффектнее, правда, Лэн? И мне не пришлось тратить время на то, чтобы вынуть Мирану из тайника и произнести пару заклинаний. Столько всего под ногами валяется… грех не использовать.

— Это верно, — Лэннери отодвинулся от меча, борясь с желанием расцеловать фею в веснушчатые щёки, губы… и даже в «тайник» под платьем. Не время для благодарностей, да ещё такого рода!

— Убьём его? — Беатия ткнула палкой в сапог Марда. Тот не пошевельнулся; Лэннери нагнулся над ним и, преодолев отвращение, пощупал волосатое запястье — жив.

— Нет, — возразил он, обдумывая внезапно пришедшую в голову идею. — Свяжем. Я хочу задать ему несколько вопросов.

Беатия кивнула и хищно улыбнулась.

Глава XVII

Клубок действительно оказался собранным из седых прядей Белой Наставницы, которые черномаг полностью срезал у неё с головы. Лэннери вспомнил причёску Наставницы — великолепный узел, блестевший серебром в свете дня, — и не смог представить себе фею стриженой, жалкой, лишённой всего, даже волос. Он покрутил клубок в руках, затем бережно положил на траву, повернулся к Марду, который привычно скалил зубы.

— Это всё, что ты можешь нам рассказать?

— А что ещё? — Мард, крепко-накрепко привязанный к дереву серебристыми путами, сплюнул так лихо, что попал Лэннери на башмак. Тот брезгливо отступил. Впрочем, башмаки и так придётся менять, они стали почти чёрными от лесной земли, смешанной с остатками рвоты Беатии.

— Например, то, что ты знаешь о своём господине и учителе, — Беатия стояла перед пленником, склонив голову набок, и постукивала по ладони палочкой. В свете заходящей Белой Звезды спутанные волосы феи мягко светились, казались воздушными и неземными.

Мард скривил рот.

— Я ничего не знаю, крылатая. Убей меня, и дело с концом.

Лэннери тоже не видел никакого смысла в этом допросе. Ученик, фанатично преданный черномагу, ни за что не выдаст его тайн, даже если бы знал каждую из них. Беатия приблизилась к Лэннери, взяла его за руку и заговорила на фейском языке:

— Он в наших руках. Мы можем отплатить ему тем же, что они сделали с Наставницей. Я уверена, они пытали её.

Лэннери резко выдернул руку, повернулся и встал лицом к лицу с Беатией. Брови её сдвинулись, губы плотно сжались, и в чертах проступила решимость, какой он ещё не видел. Не верилось, что они учились в одной и той же Школе, и Лэннери почему-то легко усвоил то, что нельзя, недопустимо пытать врагов, а Беатия — нет. Да, он мечтал о долгой и кровавой расправе с черномагом-нечистью, но то мысли, а в реальности Лэннери, скорее всего, быстро прикончил бы эту тварь на месте несколькими лучами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Послушай, — начал он, но Беатия всплеснула руками:

— Опять! Опять ты хочешь проявить это никому не нужное милосердие! Лэн, опомнись. Это война, а на войне допустимо всё. Это не учёба в Школе! Смотри, ты вышел с ним на честный поединок и мог погибнуть, а потом он и до меня добрался бы! Они пользуются нашими же слабостями, чтобы истребить поодиночке! Как ты не понимаешь, Лэн?!

Её голос стал низким, яростным, и Лэннери почувствовал, что ещё немного — и эта ярость пополам с болью обожжёт его, как огонь. Он отступил, бездумно взглянул на небо, провожая глазами Белую Звезду и думая, как успокоить Беатию. И вдруг застыл, чувствуя, как незримые ледяные пальцы бегут по спине, а сердце замирает, пропуская удар.

— Звезда! На ней больше трещин! Посмотри, Беатия!

Она вскинула голову. Казалось, что Белая Звезда вот-вот расколется на части, а потом… что будет потом? Мир зальёт темнота до появления Золотой Звезды?

Голос Марда — насмешливый, с ноткой фальшивого участия — ворвался в мысли Лэннери:

— Что, небось случилось что-то с вашими дружками?

Аргален, толстый, нелепый, неуклюжий, со своими вечными свитками под мышкой и рассказами о прошлом; Ирлани, капризная рыжая фея, всегда лучше знающая, как поступать, с громким и недовольным голосом. «Дружки». Соратники.

Лэннери шагнул к Марду и, размахнувшись, изо всех сил впечатал кулак в оскаленные белые зубы. Хрустнуло, потекла кровь, голова Марда стукнулась обритым затылком о дерево; Лэннери равнодушно наблюдал за тем, как тот с усилием выпрямился, сплюнул зуб на траву и выругался.

«Лэн?» — беспокойно зазвучал в ушах голос Айи. Не отвечая, он обернулся к поникшей Беатии:

— Делай с ним, что хотела. Я разрешаю, как будущий Наставник. Равновесие перекошено так, что от твоих пыток ничего не изменится, зато мы можем узнать что-то новое.

Беатия преобразилась, сверкнула своими голубыми глазами, облизнула пухлые губы и медленно, почти любовно погладила свою палочку:

— Мирана, приступаем.

— К чему… приступаем? — прохрипел Мард, сплёвывая на землю, и тут же новый луч выбил ему ещё один зуб. Пленник выпучил глаза, давясь кровью. Лэннери отступил на шаг, прислонился к дереву и скрестил руки с палочкой на груди.

— Следи, чтобы не захлебнулся, — услышал он собственный бесстрастный голос. Беатия кивнула, не глядя. Вся она, казалось, трепетала от наслаждения, предвкушая пытку, но сейчас Лэннери не испытал омерзения. Он вообще ничего не испытывал, будто у него на глазах принялись мучить деревянный чурбан, а не живого человека.

«Лэн, ты уверен, что не пожалеешь об этом? — мрачно поинтересовалась Айя. — Ведь начав однажды, можно не остановиться. И стать не лучше, чем сторонники Мааль».

Лэннери обдумал её слова. Да, недавно он говорил Беатии почти то же самое. Но ведь Кэаль — справедливость, а разве это несправедливо — воздать ученику черномага по заслугам? За Наставницу. За фей, которых он наверняка убивал вместе со своим учителем, атакуя Школу Белой Звезды. За всех невинных людей, которым эта мразь успела причинить вред. Если Гарлигану было жалко, потому что её изуродовали, покалечили тело и душу, превратив в хибри, то Мард — человек, выбравший свой путь сам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«У нас в любом случае будет важное отличие от сторонников Мааль, — ответил Лэннери своей палочке. — И оно заключается в том, что мы не трогаем тех, кто ни в чём не повинен. Не отбираем детей у их матерей и отцов, а сестёр — у братьев. Мы — служители Кэаль Справедливой».

— А-а-а-а! — Теперь это был не боевой клич, а крик боли. Запахло горелой плотью. Лэннери отвлёкся от Айи и обратил свой взгляд на Марда — Беатия не только резала его лучами, но и жгла, как огнём. — Хва-а-а-тит!