Дочь Кузнеца - Ольга Сергеева

Дальше купцы почти сразу перешли к передаче денег. В завершение процедуры племянник Вароха снял с ошейника рабыни пряжку с колесом и колосьями. Сам ошейник остался на Заниле. За него Мабек Дагар заплатил в дополнение к трем золотым еще четыре медяка.

Занила просунула руку под лохматый овечий полушубок, в который была закутана, и прикоснулась к своему ошейнику. Пока на нем не было пряжки. Очевидно, купец прикрепит ее, когда они приедут в Догату.

— Эй ты, белобрысая! — Занила почувствовала, как ее несильно, но довольно чувствительно толкнули в плечо. — Опустила бы ты полог. А то почтенный Дагар увидит твою высунувшуюся рожу — рассердится! Еще и нам из-за тебя достанется!

Занила обернулась на одну из двух девчонок-рабынь, едущих вместе с ней в телеге. Под взглядом немигающих холодно-серых глаз та быстро стушевалась и опустила взгляд, нервно поправила постоянно сползающий с волос темно-серый платок.

— Да я что? Я ничего. Купец заметит — тебе же хуже будет.

Занила и сама догадывалась об этом. Она опустила полог и позволила ему скрыть проплывающие мимо сельские пейзажи. Внутренность телеги погрузилась в полумрак, но Занила вдруг с удивлением для самой себя отметила, что наступившая темнота нисколько не ослепила ее. Даже после полуденного солнца она легко могла различить все, что было в телеге, в том числе и двух рабынь, свернувшихся на ветхом коврике. За прошедшие дни пути она успела уже вдоволь рассмотреть и их, и их поношенную невзрачную одежду. Та, что сейчас окликнула Занилу, на вид была постарше своей товарки, темноволоса и темноглаза. Волосы другой девчонки были посветлее и вились неуправляемой копной кудряшек. Она постоянно пыталась заправить их под линялый когда-то синий платок, но они снова подали ей на глаза. Она их поправляла, они падали. Занилу уже начинало раздражать мельтешение пухлых короткопалых по-детски маленьких ручек, но она молчала. Та тоже за все дни пути не проронила ни слова. Старшая рабыня оказалась наоборот разговорчивой. Во всяком случае она, наверное, была разговорчивой, потому что нужно быть очень разговорчивым человеком, чтобы добиться от Занилы какого-нибудь ответа, а уж тем более выспросить ее имя. Если, конечно, вы не купец и у вас нет длинного кнута. Саму ее звали Райша. Родилась она на западе Махейна и была дочерью рабыни, внучкой рабыни и… Впрочем, дальше она не знала: только свободным людям пристало знать и почитать своих предков. Она могла бы, наверное, еще много чего рассказать Заниле, но та оборвала ее, вопросительно кивнув на их третью спутницу. Оказалось, что Занила догадалась верно: та тоже родилась рабыней.

Впрочем, об этом можно было и не спрашивать — достаточно понаблюдать, как на вечерних привалах они, не дожидаясь окрика, доставали съестные припасы, разводили костерок и начинали готовить нехитрый ужин, а потом почтительно раскладывали кашу или похлебку по подставляемым мискам и возвращали охранникам, даже не поднимая глаз на мужчин.

Занилу тоже попытались приставить к готовке. Но увидев с каким недоумением та смотрит на рытневую [Рытн — злак, растущий в северных и восточных Вольных княжествах. Отличается повышенной морозоустойчивостью. Крупа имеет серовато-коричневый цвет и сильно разваривается в процессе приготовления. Достаточно дешева, из-за чего считается пищей простолюдинов. ] крупу, решая перебрать ее, помыть или сойдет и так, Мабек Дагар только махнул рукой. Себе домой он бы такую рабыню не приобрел. Осталось, чтобы потенциальные покупатели не догадались об этом.

Вспомнив выражение купеческого лица, Занила с трудом сдержала усмешку. Знала она, как готовить рытневую кашу! Или, во всяком случае, много раз видела, как это делала мама или кто-нибудь из сестер. Но почему она должна готовить здесь, на этом убогом костерке, для незнакомых мужчин?! Ах да, кажется, она рабыня. Будет ли это волновать Хозяина, когда она придет забрать его жизнь?

Впереди телеги нервно и пронзительно заржала лошадь. Занила вздрогнула и вскинула голову, отрываясь от своих мыслей, и прислушалась, стараясь, разобрать, что происходит. Что, что-то случилось, она не сомневалась ни секунды, потому что этой секунды ей не дали.

— В круг! Живее! — вслед за лошадиным ржанием тишину осеннего перелеска разорвал и человеческий крик.

Старшина охранников. Мгновенно узнала Занила надтреснутый хрипловатый голос. За прошедшие дни она успела привыкнуть к его командам, разносившимся над маленьким караваном. Голос человека, уверенного в себе и в том, что ему подчиняться. Но сейчас в хриплом вопле не было и капли уверенности, а был… Страх?

Девчонки-рабыни придушенно вскрикнули и как-то синхронно попытались отползти в самый дальний угол телеги. Словно стоило им забиться поглубже и опасность пройдет мимо них, не заметит. Занила же наоборот вновь приподняла полог телеги и выглянула наружу, еще осторожнее, чем прежде.

Телега остановилась. Сквозь образовавшуюся щель Занила смогла увидеть крупы лошадей и спины охранников, окруживших телеги. Впрочем мужчин было слишком мало, чтобы круг получился плотным. Лошади нервно перебирали копытами. Над караваном, замершим посреди лесной дороги, сгустилась тишина, полная тревожного ожидания. Занила не успела подумать, что же первоначально привлекло внимание охраны.

— Там! — пронзительный вскрик одного из мужчин, и все вокруг словно пришло в движение. Луки, вскинутые к плечам, обнаженные мечи. Занила слышала свист стрел, сорвавшихся в полет, крики и тревожное ржание лошадей, порывающихся встать на дыбы.

«Лошади не стали бы так нервничать из-за обыкновенных разбойников: их специально тренируют!» — мелькнуло в голове Занила, и в следующее мгновение белая смазаная тень врезалась в строй охранников. Мужчина, оказавшийся первым на ее пути, выстрелил практически в упор, но тень уже взвилась в прыжке, и стрела прошла мимо, а меч охранник выхватить уже не успел. Тень вцепилась в него, полоснув по горлу когтями и зубами, разрывая металлическую кольчугу, словно льняное полотно. Алая кровь волной хлестнула в сторону. А охранник продолжал кричать, хрипеть, булькать разорванным горлом. Лошадь под ним взвилась на дыбы и опрокинулась на спину и на бок, сбрасывая с себя седока. Тело мужчины, залитое кровью, все еще подергиваясь в конвульсиях, рухнуло на землю, и над ним, довольно отряхиваясь, поднялась огромная белая кошка. На секунду ее мощное тело замерло, темные глаза оглядывались по сторонам, выбирая очередную цель, и уже в следующее мгновение длинные лапы пружинно распрямились в мощном прыжке. Страшная кошка, словно не замечая выставленных ей на встречу обнаженных клинков, метнулась в сторону трех охранников, успевших встать спинами друг к другу.