Дремеры. Проклятие Энтаны - Алина Брюс

– Это что за звук? – спросил Донни.

Шани кивнула на соседний дом:

– Там у нас курятник.

– А можно?.. – начал было Донни, но, наткнувшись на взгляд Ферна, замолчал.

Несмотря на жару, внутри нас встретила прохлада. Интерьер здесь оказался строгим, даже мрачноватым: темные шторы на окнах, минимум мебели, а та, что была, не особенно располагала к уюту.

Из украшений нашлась лишь одна картина – она висела над камином в гостиной, куда нас провели. Судя по раме и потемневшей поверхности, полотно было старинным. На нем была изображена энтанская гавань в глубоких сумерках, а из заброшенного маяка лился свет. Очевидно, художник решил написать то время, когда маяк еще горел.

Мы устроились на диване и креслах, а Шани занялась очагом: разожгла огонь, наполнила водой старый закопченный чайник, повесила его на каминный кран и повернула к огню. Женщина села на жесткий стул рядом с окном, лицом к нам.

– Принеси праздничный сервиз, дорогая, – обратилась она к дочери, чем вызвала у нас безмолвное удивление: она не производила впечатления радушной хозяйки, наоборот, во всей ее позе чувствовалось напряжение. – Итак, Шани вы знаете. Меня можете звать Теве́я. Хотелось бы услышать, как зовут вас.

Когда мы все по очереди представились – причем Ферн ответил с явной холодностью, – Тевея целую минуту молчала, словно раздумывая, с чего начать. Я не выдержала:

– Простите, вы ведь и правда знаете что-то о камне-сердце?

Женщина повернула голову на мой голос и медленно проговорила:

– Сначала я бы хотела услышать об осколке – каким образом он оказался в твоих руках, в руках зеннонки? Ведь ты же оттуда, из Зеннона?

– Да, – подтвердила я и, вздохнув, сказала: – Это очень длинная история.

– Мы с Шани никуда не торопимся.

Девушка, с трудом расставив множество чашек и блюдец из бело-голубого фарфора на небольшом столике, принесла еще один стул и села рядом с матерью, с любопытством глядя на нас.

– Мы знаем, что в какой-то момент два осколка камня-сердца оказались в Альвионе, – начала я. – И оттуда их украли – семнадцать лет назад.

– Украли? – пораженно переспросила Тевея. – Как?.. А что стало с Мирией? Вы знаете?

Я в замешательстве уставилась на нее.

– С Мирией? Вы о моей… о нашей маме?

– Вашей… что?.. – На лице Тевеи отобразилось равное замешательство.

Переглянувшись с Кьярой, я сказала:

– Наша с Кьярой мама – Мирия Бри́мстор. В первом браке – Дейн, во втором – Линд.

Несколько секунд Тевея ошеломленно молчала, стискивая в руках длинную трость.

– Мирия дважды замужем?.. Я не понимаю… Тут какая-то ошибка, это, должно быть, ее однофамилица… Опиши ее, – требовательно обратилась она ко мне.

– Я видела только ее портрет, – сочла нужным предупредить я и вполголоса пояснила: – Мама умерла, когда мне был всего месяц.

Тевея побледнела.

– Когда это случилось?

– Чуть больше шестнадцати лет назад.

Женщина замерла, потом с трудом повторила:

– Опиши ее.

Я представила свадебный портрет родителей и постаралась как можно точнее описать маму, в конце добавив, что унаследовала от нее в первую очередь цвет волос, а Кьяра – цвет глаз. На этих словах сестра бросила на меня быстрый взгляд, но я не успела его понять.

С каждым моим словом лицо Тевеи всё больше бледнело.

– А ты, Кьяра, – старшая? Ты помнишь Мирию? – спросила она.

Сестра мгновенно застыла и сквозь зубы ответила:

– Она оставила меня, когда мне было полтора года, так что нет, не помню. – Она уставилась на меня и отчетливо произнесла: – И портрета у меня ее не было. Единственное, что я о ней знала, – это ее имя, Мирия, и цвет волос – «благородного медного оттенка». До недавних пор я даже понятия не имела, как именно он выглядит.

От ее взгляда, исполненного боли и неприязни, у меня сжалось сердце. Так вот почему она обратила внимание на мои волосы в Квартале Теней – не из-за того, что они короткие. Из-за их цвета.

Тевея слушала Кьяру, нахмурившись, а под конец прижала левую руку к виску, словно у нее разболелась голова.

– А портрет здесь, у вас? – с надеждой спросила она.

– Нет, – сказала я. – Он в Зенноне. Простите, у меня… у нас остался от мамы только браслет.

Женщина вскинула голову.

– Какой именно?

– Из хризалиев.

– Она сама их пробудила?

– Насколько нам известно, да.

– Могу я посмотреть?

Я уставилась на нее в растерянности, но наконец проговорила:

– А что вам это даст?

– Я хорошо знаю почерк Мирии. Если камни пробудила она, я это пойму.

– Почерк? – непонимающе переспросила Тайли.

– Официальная камнелогия отрицает наличие почерка, – не удержалась я.

– Официальная камнелогия отрицает наличие камня-сердца, – в тон мне ответила Тевея. А потом пояснила для Тайли: – Если дать один и тот же камень десяти разным людям, получится разный результат, даже если уровень силы у камневидцев схожий. Всё дело в нюансах, которые сложно измерить. Но если ты много лет наблюдаешь, как кто-то пробуждает камни, ты с большой вероятностью сможешь их опознать.

Я вдруг вспомнила слова Имрока Дейна: «Узнаю Мирию», – когда он увидел браслет. Тогда я решила, что он узнал сам браслет, – но мог ли он узнать разбуженные мамой камни?

– Хорошо, – согласилась я и, сняв браслет, передала его Шани.

– А как вы видите камни, ну, их силу, если вы не видите? – с любопытством спросил Донни.

Тевея отложила трость.

– Так же, как и вы, – удивилась она. – Сила камневидца не в глазах, а в пальцах. Зрение помогает лишь убедиться во внешних эффектах, когда камень меняет цвет или что-то подобное, но я точно так же воспринимаю нити силы, как и остальные. По-моему, иногда зрение даже мешает. Люди слишком сосредоточены на том, что очевидно, и забывают о том, что самое главное – всегда внутри.

Она наконец приняла браслет от Шани, терпеливо ждущей рядом.

– Зачем столько хризалиев?.. – изумленно спросила она, но, не дожидаясь ответа, начала сосредоточенно ощупывать каждую зеленоватую бусину, а закончив, медленно опустила ладонь с браслетом на колени. – Это и правда Мирия… – голос ее дрогнул.

В гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине и шумом закипающей воды, а я почувствовала, что у меня перехватило горло.

– Значит, ее больше нет… – Тевея глубоко вздохнула и, покачав головой, смахнула слезу. – Расскажите мне всё, что о ней знаете, но сначала ответьте: что стало с осколками? Вы говорите, их у нее украли?

Несколько секунд я непонимающе смотрела на женщину, а потом кровь прилила к моим щекам, и, не глядя на остальных дремер, я сказала:

– Насколько мне известно, это она украла осколки камня-сердца. У своего тогдашнего мужа, Имрока Дейна. Он является Главой альвионских Карателей, – добавила я