Торговец счастьем - Аджи Диас

– Понятия не имею, – усмехнулся Антарес, вспомнив, что сделал снимок этой особы перед Ареной доблести еще на прошлой неделе.

– Какой ты скучный! – пожаловался миник. – Тебе пора остепениться! Ты только и делаешь снимки разных женщин, а вот познакомиться духу маловато. Неужели тебе такая жизнь не надоела? Несколько месяцев на одной работе, потом еще столько же на другой. Ты не думал… стой! Ты куда?

– Буду поздно. Не жди.

Антарес захлопнул входную дверь и оказался в вонючем, темном подъезде.

Сейчас именно нотации ему не хватало. Тем более от миника! Тем более от худшего из них! В данный момент ему требовался сон, спокойствие и умиротворение. Надо было подумать, что делать дальше. В словах соседа имелась правда, но соглашаться с ним – последнее дело. Докурив сигарету, где-то между третьим и вторым этажом, он швырнул окурок туда же, куда и все, то есть просто бросил себе под ноги. Сигаретный бычок подпрыгнул на нескольких ступенях, и каким-то образом проскочив между лестницами, исчез в нижних этажах. Тут же кто-то вскрикнул от боли, и Антарес вспомнил о жандармах, развернувших широкую кампанию по поимке членов Совета масок. По ведомой лишь им причине, жандармы вместе с какими-то ремонтниками в комбинезонах искали врагов государства в подвалах домов Трезубца и Песчаного.

Антарес Веррон жил на Вельветной, в первом районе, который находился в южной части города, вот уже… словом столько, сколько себя помнил. Неблагоприятный, неприветливый, шумный – этими словами можно было описать весь Трезубец, бывший некогда гетто иглоликих, болотников и дауэров. Район не изменился с приходом новой власти, разве что сюда заселили больше людей. Бедные болотники с Сырой расщелины, лишившись своего дома во времена гражданской войны, решили покинуть город, еще пятнадцать лет назад. Громадных дауэров сначала использовали революционеры в войне, но, когда их буйный нрав норовил помешать планам Освободителей народа, их под шумок отправили охранять границы с Телосом. Теперь в ветхих построенных на скорую руку пятиэтажных домах проживали почти все виды полукровок. Большинство из них были малообразованными и малообеспеченными. Число местных пьяниц, ровнялось количеству простых работяг. К сожалению, частенько в этих ролях выступала одна и та же личность. Отработал сутки на заводе, пьешь сутки в пабе, сутки на заводе, сутки в пабе и так по кругу. Заурядный цикл жизни, наполненный духом празднества. Жили здесь и студенты, экономящие на жилье и останавливающиеся в Трезубце на семестр или два.

Но самое главное, здесь жил Торговец счастьем, совсем недалеко, через два дома.

Перед Антаресом стояла невзрачная пятиэтажка из серого кирпича, с мутными окнами и балконами, заваленными всяким хламом. Шиферная плоская крыша, была захвачена молодыми олирками, ради забавы гоняющихся за голубями.

С восточной стороны находилась детская площадка с покореженными каруселями и качелями. Местным детишкам больше нравилось бродить по чердакам, исследовать подвалы домов или рыбачить у канала Лейдса, протекающего сразу за домами. Широкий и достаточно глубокий канал с одной стороны уходил к Горбатой ложке, там разделялся и вел к Вадмарпорту или, пройдя через полгорода, оказывался в Ржавом королевстве. Если двигаться в обратном направлении, можно было попасть в Сырую расщелину, где непрерывно день и ночь шла торговля рыбоголовов.

Антарес расстегнул верхние пуговицы рубашки, ослабил галстук и поднял голову вверх. На мгновение он засомневался, но не успел юноша услышать все внутренние «за» и «против», как дверь подъезда открылась, и появился он. Высокий, в старом костюме с широкими плечами, в туфлях с длинным носом. Из под ветхого и сильного помятого цилиндра торчали немытые черные клочки волос. На белом морщинистом лице застыла жуткая улыбка с мутно-желтыми, кривыми зубами, в прищуренных злых глазах – усмешка, а в руке он держал целую дюжину разноцветных воздушных шариков связанных ленточками.

– А? Ты? Ты опоздал! – почти не подвижными губами прохрипел Торговец счастьем. – Я уже собирался уходить.

– Извини. Проспал, – устало произнес Антарес, все еще сомневаясь. – Мне кажется…

– Передумал? – склонив голову на бок, спросил Торговец счастьем.

Именно так его все звали. Торговец счастьем был странным типом. Появившийся из-ниоткуда, без имени и прошлого, он жил здесь почти столько же, сколько и сам Антарес. А это очень долго! Торговец счастьем действительно торговал счастьем, но в его ассортименте входило также веселье, смелость, усердие, спокойствие, уверенность, надежда и многое другое. Достаточно выбрать шарик, красный, синий или какой-нибудь другой. Торговец подскажет какой именно. Достаточно заплатить цену, немного вдохнуть из воздушного шарика и все проблемы, невзгоды исчезнут. На время, конечно. Именно за этим люди тайно приходили к нему, за избавлением, искуплением. Торговец счастьем не только продавал и покупал чужие эмоций, но мог и выслушать, поговорить и даже дать дельный совет. Священник, шут и наркоторговец в одном лице. В безумно улыбающемся лице. И именно наркоторговец, потому что многие разочаровавшиеся домохозяйки, пребывающие в унынии клерки, бывшие вояки и даже завравшиеся политики, быстро попадали в зависимость от его товара. Люди уже не могли радоваться жизни, смеяться и просто жить самостоятельно без волшебных разноцветных шариков. Почти тем же самым занимался и Архив, выкупая чужие воспоминания и чувства. Но в силу относительной дешевизны услуги Торговца были гораздо доступнее. Любой мог прийти к нему и постучаться в дверь. Самостоятельная торговля Ощущениями была незаконной, но никто его не сдавал жандармерии. Как подозревал Антарес, Торговец счастьем наверняка подкупил законников, чтобы его не беспокоили.

– Немного надежды и усердия, – все же решился Антарес.

– Угу, – кивнул Торговец и посмотрел на шарики. – Надежда маленькой девочки, которая все ждала, что ее отец бросит пить. Свежатина! И… усердие старого кочегара, работавшего днем и ночью, чтобы прокормить семью. На прошлой неделе урвал!

– Это… от других людей? – спросил Ант.

Он несколько раз приходил к нему, но довольствовался только советами. В этот раз Антарес решил все же попробовать.

– Конечно! – кивнул Торговец. – А ты думал это просто воздух?

– Что с ними случилось? – спросил Антарес.

– Ты точно хочешь знать это?

Антарес кивнул.

– Ну, чуда не произошло! – усмехнулся Торговец счастьем. – Отец девочки спился окончательно, и ей пришлось продать свою надежду, чтобы купить немного еды. А кочегар, вдыхавший угольный дым на работе почти тридцать лет подряд, медленно умирает от всяких хворей. Перед смертью он решил продать все: усердие, чувство юмора, оптимизм, веру, любовь к детям. Все. А деньги для семьи. Какой заботливый отец.

– Такое возможно?

– Да, дружок, – подтвердил бодрым голосом Торговец счастьем и кивнул лохматой головой. – Возможно. Теперь старик пустой лежит в своей койке, в окружении детей и внуков, и мочится в постель. Чувство стыда и страх он тоже продал. Жизнь – странная штука. Сегодня ты бодр и полон сил, а завтра уже овощ и пускаешь слюни, как младенец. Никогда не знаешь, что будет дальше.

– Страх тоже можно продать?

– Ну конечно! Я ведь говорю «все». Страх смерти, уныние, разочарование жизнью, грусть.

– И на них тоже есть спрос? – удивился Антарес.

– Да. Люди покупает и плохие вещи, не для себя конечно, а для врагов и недоброжелателей.

В голове Антареса промелькнула шальная мысль, а не купить ли Больдгарду немного щедрости и великодушия.

– Ну? Берешь? – рявкнул Торговец счастьем.

– Давай.

Отдав гонорар за фотографий, Антарес получил два воздушных шарика – синий и белый. Антарес неловко попрощался и направился домой. Сделав какие-то двадцать шагов, он заметил новых клиентов Торговца счастьем. Горбатый рыбоголов с жабьей мордой и в одной лишь набедренной повязке, вел под ручку, еле идущую седовласую женщину в рваной темной одежде. Кожа у последней была странного голубоватого оттенка.

Тоже видимо умирает и решила продать последние остатки, подумал Антарес, уступив дорогу.

– М, что ты принес мне на этот раз? – протянул Торговец, оглядев с высока рыбоголова и его спутницу.

Первый был очень худым по меркам своей расы и имел больной вид. Кожа облезлая, из жабр капает болезненного вида слизь, над головой витают десятки мух, глаза сморщенные и вот-вот выскочат из орбит. А запах… сравним с запахом сотни дохлых гниющих рыб. Женщина, что была с ним, явно пребывала в полубессознательном состоянии, иначе ни на метр не приблизилась бы к такому мерзкому типу, как Фотратс.

– Это самое… короче… дай мне радости! – облизнув длинным языком свой здоровенный рыбий глаз, произнес Фотратс. – Радость! Блаженство! Я хочу смеяться! Вот тебе баба. Забирай себе ее всю! Дай только радость…