Львиная стража - Барбара Вайн

– За преступление.

– Я не очень понимаю, о чем ты, – сказал Сандор.

– Вы ведь собираетесь похитить Нину Эбботт, верно?

Мы оба уставились на нее. Даже Сандор выглядел удивленным.

– Как ты узнала? – сказал я.

И тут я понял, что она ничего не знала. Она шутила. Большей дикости, большей глупости она сказать не могла. Сандор, не сводя с нее глаз, очень медленно сказал:

– Если бы я ответил: да, мы собираемся, как бы ты отреагировала, а, Тилли?

Он впервые назвал ее по имени, и впервые он включил меня в состав до такой степени, что произнес «мы». На меня снова нахлынуло то самое теплое удушье, правда, не такое сильное.

– Я бы сказала, что вы обкурились, – сказала она.

Мы принялись за еду. Сандор сказал:

– Между прочим, я абсолютно серьезно.

Она посмотрела на него. У нее на вилке было что-то наколото. И оно покачивалось на зубцах, балансировало.

– Не поверю.

– Почему? А вдруг я террорист? Террористы реальны, они действительно существуют. И почему не я, если это под силу любому?

Она пожала плечами. У нее на лице было озорное выражение.

– Почему не мы, если это под силу любому?

И тогда Сандор рассказал ей все, что мы уже сделали и что собирались сделать. Раз или два он бросал на меня взгляды, давая сигнал продолжить рассказ, так что я заполнял пробелы, потому что информацию, которая могла их заполнить, знал только я. Тилли залпом выпила свое вино, как будто это было бренди и как будто ей нужно было прийти в себя. Сандор рассказал ей о сделанных мною телефонных звонках. А потом он удивил меня – как всегда. Он сказал, что написал ей. Все эти письма, что он писал, были адресованы Принцессе.

– В каком смысле ты написал ей? – сказала Тилли. Она действительно может быть очень едкой. Это потому, что жизнь научила ее. – Известил о своих намерениях, как я понимаю?

– Не совсем. Скажем, она знает, что один раз так уже случилось, и ее предупредили, что это может повториться. Я предупредил ее, что это повторится.

– И это все, что вы сделали, – погуляли по полям да посмотрели на дом? Выяснили, что там собаки, ружья и охранная сигнализация? Проследили за ней и Гарнетом и при этом обнаружили себя? Позвонили Гарнету, предложили ему деньги, а когда он сказал «нет», отказались от этой идеи? Написали несколько писем, переехали, перекрасили машину, купили маскировку? И все?

В таком ракурсе действительно было немного. И выглядело незначительно. Я не мог избавиться от мысли, что все это из-за меня, что это я сделал так мало, а то, что сделал, сам же и испортил. Наверное, Сандор совершил ошибку, выбрав меня. Не знаю, что бы я сделал, если бы он обиделся на слова Тилли. Что вы делаете, когда один из двух самых дорогих вам людей обижает другого?

– Что вы думаете? – сказала она. – Что она выйдет и сама отдастся вам в руки? Скажет: «Вот деньги, я принесла их вам»? Сколько еще вы будете болтаться по окрестностям?

Сандора уже трясло от ярости.

– Заткнись, – сказал он. – Пошла ты!

Слава богу, их разделяет стол, так что он не может ударить ее, подумал я. Я продолжал так думать, когда принесли кофе и к нам подошел грубиян, чтобы узнать, понравилась ли нам еда. Сандор не удостоил его ответом. А Тилли посмотрела на него и сказала, что все было хорошо, что мы обязательно дали бы ему знать, если бы было плохо. Мне стало интересно, что будет дальше, но ничего не произошло. Ну, то есть с нами. Грубиян устремился к блаженного вида парочке, вероятно влюбленным, и набросился на девушку за то, что она пьет водку с перечной мятой.

– Это явно было ошибкой – рассказывать тебе, – сказал Сандор вибрирующим голосом. – Твой деструктивный критицизм на меня не действует. – Он вздохнул и холодно сказал: – Я надеюсь, что мы можем рассчитывать на твое умение хранить секреты.

– Конечно, можем, – сказал я.

У Тилли на лице было такое же выражение, как когда она спросила меня, не шутит ли Сандор. Потом она заулыбалась и покачала головой – так качают головой люди, когда им трудно поверить в услышанное. Сандор с… как бы это сказать… с ледяной меткостью бросил на тарелку, которую принес официант, карточку «Американ экспресс». Он смотрел перед собой, и я видел, что он чувствует себя оскорбленным. Принесли счет, и он его подписал. Тилли наклонилась к нему. Я решил, что она хочет дотронуться до его руки, но у нее были другие цели.

– Спасибо, Сандор, – сказала она. – Спасибо за угощение. Все было здорово, мне очень понравилось.

Он не ответил. Тилли пошла в туалет, и, пока ее не было, он со мной не разговаривал. Он стоял неподвижно, как статуя, и в то же время как нечто, готовое взорваться. Стоит прикоснуться к жизненно важной точке – и рванет. Когда он вот такой, я чувствую себя беспомощным, я чувствую себя абсолютно неадекватным.

Вернулась Тилли – она подкрасила губы и расчесала волосы. Они составляли красивую пару, только нельзя назвать людей парой, когда они не разговаривают друг с другом. Сандор бросил мне ключи от машины:

– Ты поведешь.

Я пытался вспомнить, когда он в последний раз называл меня «малыш Джо». Я понимал, почему он хочет, чтобы я вел машину. Чтобы не сидеть рядом с Тилли. Либо ему, либо ей придется сесть на заднее сиденье, и он позаботился о том, чтобы этим человеком стала она. Первые несколько миль она молчала. Молчали мы все. Пока мы были в ресторане, опустился туман – так всегда бывает в этой части мира, – и я то и дело проезжал через его белые клубы. Когда мы доехали до того участка, где дорога поднималась вверх, я едва не въехал в светофорный столб, прежде чем увидел, что горит красный.

Тилли заговорила, когда машина снова тронулась с места. Ее голос звучал возбужденно.

– Могу рассказать, как это сделать, – сказала она, – если вам интересно. Мне в голову неожиданно пришла одна идея. И способ несложный.

И опять Сандор ничего не сказал. Рискуя получить от него выговор – хотя он меня ни в чем не упрекнул, – я сказал:

– Что сделать?

– Похитить Нину Эбботт.

– Ясно, – сказал я. – И как?

– Забудьте о собаках, дуговых лампах и сигнализации. Забудьте об оружии. Здесь нет никакого риска. После первого этапа надо будет все продумать; я не представляю, что тут может пойти не так.

Сандор медленно обернулся и посмотрел на нее.

Глава 15

Вероятно, Апсоланд организовал поездку на стрельбище именно в тот день, потому что через несколько дней ему предстояло уехать. Эта короткая командировка в Соединенные Штаты была давно запланирована, он летел туда и обратно на «Конкорде». А пока он собирал (как про себя обрисовал его действия Пол) свою частную армию. Гарнет вполне допускал, что явная грубость в адрес работодателя сошла ему с рук только потому, что Апсоланд просто не мог обойтись без него в этот период. Во всяком случае, его можно было бы величать командиром полка Апсоланда.

Его солдатами были Коломбо и Мария, Тор и Один. В отсутствие Апсоланда днем ландшафтные дизайнеры были рядовыми добровольческого резерва, а на ночь, по высочайшему разрешению, в доме оставались Стэн и Дорин – они приезжали по вечерам. Все эти предосторожности Пол считал излишними, но уже не абсурдными.

Телефонные звонки больше не повторялись. Пол ожидал, что придет что-нибудь по почте, но ничего не присылали. Случайная встреча, если ее можно так назвать, в субботу вечером ничего не значила. Не каждый «Фиат», появляющийся на дороге, следит за ним. К тому же тем красным, что стоял на светофоре, управлял мужчина, которого он раньше не видел, а рядом сидела девушка, которую он раньше не видел. Может, на заднем сиденье кто-то и был, но он в этом не уверен.

Пол постепенно убеждался в том, что паранойей заразиться проще, чем насморком.

– Можно Стэн и Дорин привезут с собой Дебби, – сказала Джессика, – и она переночует в нашем доме?

– Думаю, можно. Если хочешь – ведь ей придется спать в твоей комнате.

Едва он это произнес, как тут же понял, что для ребенка такая перспектива только в радость. Джессика пришла в восторг, на ее личике опять появилось то самое выражение, как у ангелочка, созерцающего божественную красоту. По обыкновению всех детей – только потом они теряют эту милую привычку, – она сказала:

– Я люблю тебя, папочка, – села к нему на колени и обняла его за шею.

– Я тоже люблю тебя, Джесс, – сказал он, и ему тут же захотелось сказать эти слова взрослой женщине. Интересно, спросил он себя, произнесет ли их когда-либо снова. Иногда Полу казалось, что он должен сказать их Нине, – «я люблю тебя», – независимо от последствий, даже если бы они вызвали отвращение или гнев.

На прошлой неделе, когда он вез ее в Ипсвич, она сидела на переднем сиденье рядом с ним, но практически не разговаривала. Близость предыдущей недели, задушевность разговора, как между давними друзьями, исчезли. Нина никак не объяснила цель своей поездки. За первые десять миль она всего-то и сказала, что рада снова видеть солнце. Они подъезжали к повороту на Оруэлл-Бридж, и Пол услышал, что она вздохнула так же тяжело, как бросивший курить курильщик, унюхавший сигаретный дым. Он стал ждать, когда она выдохнет. Ждал он долго. Когда Нина нарушила молчание, то заговорила как бы с середины, словно уже многое было сказано: