Переполох с чертополохом - Тамар Майерс

- Сейчас посмотрю, может, где-нибудь и нарою. Вам непременно разливное подавай, или баночное сойдет?

- Абби! - укоризненно промолвил Роб.

Реджи расхохотался. - Баночное меня вполне устроит. Но только сначала я хотел бы воспользоваться туалетом.

Я указала на коридор. - Первая дверь налево.

- Абби, - сурово заговорил Роб, едва Реджи прикрыл за собой дверь ванной. - Ты хоть понимаешь, с кем только что разговаривала?

- Ты имеешь в виду этого пузана, от которого за милю конским потом разит? Мне даже непонятно, как его в самолет впустили? И одет, как огородное пугало. Скоро приличному человеку вообще некуда...

- Реджинальд Перри имеет полное право одеваться, как ему вздумается, жестко оборвал меня Роб. - Он - величина мирового масштаба!

- Вдобавок, - прошептал Боб, - чья бы корова мычала, Абби... Ты взгляни на свои волосы - они грязные.

- Господи! - взвизгнула я. - Кондиционер! Я забыла его смыть!

- Не волнуйся, Абби, - смилостивился Роб. - Реджи - человек великодушный, он не обращает внимания на такие пустяки. - Он вдруг нехорошо хихикнул и добавил: - Тем более что у тебя платье шиворот-навыворот надето.

- Что? - У меня оборвалось сердце. Я быстро потупила взор. Так и есть - чертово платье наизнанку надето. Все швы торчат наружу, а цветочки еле-еле просвечивают изнутри. Конская попона, а не платье!

- Отвернитесь! - рявкнула я.

Роб-Бобы повиновались, и я поспешно переоделась. В результате снаружи платье оказалось испачканным белыми полосками от дезодоранта. Я едва успела стереть их влажной салфеткой, когда вернулся Реджи. Я тут же вручила ему холодное, запотевшее пиво. Может, не заметит влажных следов на моем платье и измочаленную салфетку.

- Я уже готова проводить вас в спальню для гостей и показать вам товар лицом, - сказала я.

Никакого тайного смысла в моих словах не было и в помине, и тем не менее Роб-Бобы дружно ахнули, а Боб предостерегающе поднес палец к губам.

Реджи улыбнулся. - Милая, Абби, этого момента я ждал всю свою жизнь. Если в ваших руках и впрямь окажется "Поле, поросшее чертополохом", то я умру счастливым.

Реджи пялился на картину, разинув рот так широко, что туда без труда забрались бы не только мухи, но и пара охотившихся на них лягушек. Я даже усомнилась, жив ли он еще. Роб-Бобы тоже сидели, затаив дыхание. Либо вообще дышать перестали. Только трех трупов на руках мне и не хватало. Чтобы выбраться из такой переделки, мне и десяти миллионов может не хватить.

- Ну так что? - требовательно вопросила я, когда прошла целая вечность. - Она или не она?

Реджи несколько раз раскрывал и снова закрывал рот, пока наконец не выдавил: - Да.

- Что "да"?

- Оно, как пить дать.

- Оно? - переспросила я. Неужели мировые светила стали относить картины к среднему роду, подобно, скажем, озерам или окнам?

- Оно, "Поле, поросшее чертополохом".

- Значит, это Ван Гог? - вскричала я.

Реджи уязвленно посмотрел на меня. - В этом нет никаких сомнений, сказал он. - Руку этого мастера спутать невозможно. Эти мазки - творение величайшего гения.

Роб шумно выдохнул. - Вы твердо уверены? - спросил он звенящим от напряжения голосом. - В том смысле, что даже не станете брать на анализ кусочек краски и так далее?

Я заслонила картину грудью и растопырила руки. - Тот, кто посмеет отскоблить от этого чуда хоть крупицу краски, падет на месте!

- Не волнуйся, Абби, - сказал Роб. - Реджи в этом собаку съел.

Я обожгла мировое светило свирепым взглядом. Реджи и ухом не повел. Образец краски на анализ я должен взять непременно, - провозгласил он. - Но вы не беспокойтесь, Абби, отскабливать я ничего не буду. Но мельчайшая толика краски со столь почтенного холста останется на кисточке даже после самого легкого прикосновения. В противном случае, я воспользуюсь бритвенным лезвием и отхвачу столь тонкий слой, что невооруженным взглядом вы его даже не увидите. Ну и, конечно, я возьму на анализ крохотный фрагмент самого холста, но - с обратной стороны. Поверьте, даже специалист моего масштаба не заметит, что картина хоть сколько-нибудь пострадала.

- Только аккуратней, пожалуйста, - срывающимся голосом попросила я. Эта картина - гарантия моей безбедной старости.

- Принести ваш чемоданчик из машины? - спросил Боб.

Реджи кивнул. Он не мог оторвать глаз от Ван Гога. Я с гордостью вспомнила, что подобным образом держался со мной Бьюфорд в нашу первую брачную ночь.

Пока Боб отлучился к машине, а Реджи таращился на картину, Роб увлек меня в угол комнаты.

- Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что картина может оказаться фальсификатом? - спросил он.

- Что? - тупо переспросила я. - Но ведь он...

Роб опустил свою холеную руку на мое плечо. - Я просто не хочу, чтобы ты слишком рано уверовала в победу. Ради твоего собственного блага. На всякий случай.

- Я не собираюсь полагаться на случай, - прошипела я. И, стряхнув руку Роба, подлетела к Реджи и ухватила за розовый рукав. - Вы ведь уверены, что это подлинник, да?

Реджи утер глаза другим рукавом. - Я готов поставить на карту собственную репутацию, - провозгласил он. - Это настоящий переворот в мире искусства, Абби. А для вас - колоссальная удача. - Чуть помолчав, он добавил: - Вы можете не беспокоиться: я решил отменить отдых в Мертл-Биче, и вылечу в Нью-Йорк первым же рейсом, на котором окажется свободное место.

- Правда? - оживилась я.

- Жаль, конечно, - с улыбкой сказал он. - Я ведь не забыл прихватить свое свидетельство о том, что появился на свет в штате Огайо.

- Как, значит, я была права? - изумилась я. Невероятно, ведь байку о необходимости иметь с собой свидетельство о рождении я придумала буквально пару часов назад. С другой стороны, в нашей стране всякое возможно. Сама я уже сто лет не ездила в Мертл-Бич. В мое время казалось, что там отдыхаем только мы, каролинцы. Теперь же, по слухам, едва ли не девять машин из десяти имеют номерные знаки Огайо.

- Он шутит, - с улыбкой сказал Роб. - По дороге я рассказал ему про твою выдумку. Но он и в самом деле из Огайо.

Реджи кивнул. - Да, я из Цинциннати. Закончил факультет искусствоведения Калифорнийского университета, потом три года обучался в Сорбонне. Ну а сейчас, понятно, живу в Большом Яблоке. Как и все остальные.

- За исключением, разве что, Роба, - съехидничала я.

- Ну - почти все, - поправился Реджи.

Вошел Боб, запыхавшийся от спешки. - Вот ваш чемоданчик. Я ничего не пропустил?

Роб ухмыльнулся. - Ты проиграл пари. Абби стоит, как видишь.

Я навострила уши. - Что за пари?

Боб покраснел до корней волос. - Я поспорил на пятьдесят долларов, что, если Реджи признает Ван Гога подлинным, то ты грохнешься в обморок.

- В обморок? - возмутилась я. - В жизни со мной такого не случалось!

- Тс-сс! - Роб щелкнул пальцами. - Не мешайте ему.

Я, наверно, никогда не смогла бы присутствовать на хирургической операции. Да что там присутствовать - я и по телевизору ни малейшего вида крови не выношу. Однажды я легкомысленно наблюдала за совершенно пустяковой пластической операцией, которую проводили на шоу Опры, и в итоге меня вырвало только что съеденным печеньем. Но одно дело, когда тебя тошнит в кресле перед телевизором, и совсем другое - заблевать драгоценного Ван Гога.

Считайте меня малодушной, но я бочком, по-крабьи, выбралась из гостевой спальни и ничком кинулась на софу. Боб, славная душа, хотя и янки, последовал за мной. Между нами, он бы тоже не перенес столь варварской процедуры.

- Ну что, Абби, ты уже придумала, как распорядишься этими бешеными деньгами? - спросил он.

- Если картина окажется подлинной?

- Это точно подлинник, - отмахнулся Боб. - Реджинальд Перри никогда не ошибается. Должно быть, ты мечтаешь о том, чтобы продать свою лавку и уйти на покой?

- Не знаю, - вздохнула я. - Мне толком и подумать-то некогда было. А у тебя какие планы? Как ты потратишь свою долю?

- Ах да, доля. Мы с Робом подумываем о том, чтобы построить дом в фешенебельном районе. С высокими потолками и просторными залами для нашего антиквариата.

- А если бы вам весь куш достался? - полюбопытствовала я. - Вы бы перебрались в какое-нибудь другое место?

Боб без труда прочитал мои мысли. - Ты имеешь в виду что-то вроде Сан-Франциско или Ки-Уэст* (*город на самом юге штата Флорида)?

- Да.

- Навряд ли. Нам с Робом и здесь хорошо.

- Мне тоже, - призналась я. - Но меня сбили с толку журналы по торговле недвижимости. Те, что в любых супермаркетах продают, с заманчивыми глянцевыми обложками, зовущими куда-нибудь в Майами или в Атланту. Так вот, в одном из них я высмотрела объявление о продаже одного из крохотных Багамских островков. Площадью в два с половиной гектара. С особняком и домиком для прислуги. Но за него просят двадцать пять миллионов. - Я вздохнула, внезапно осознав себя нищей, как церковная крыса. - Если я продам картину за десять миллионов, то не посмею и мечтать об этом острове. Впрочем, наверно я все равно не потяну на такую покупку, даже если выручу все двадцать миллионов. А вдруг я еще в какие-нибудь неприятности с налогами влипну? Не смогу выплатить всю сумму. Даже думать тошно о том, чтобы провести остаток дней в багамской тюрьме. Там, наверно, и кондиционеров в камерах нет. Как ты думаешь?