Стальная рапсодия - Вацлав Подзимек

— Целый день тебя тянет куда-нибудь заскочить, — проронила Итка, но идти со мной не попросилась.

В комнате Прушек, поругиваясь, повязывал галстук.

— Ярослав, у меня проблема, — начал я издалека.

— Рад за тебя, — прозвучало в ответ. — У меня их по меньшей мере шестьдесят.

— Мне нужно устроить на ночь Юцку, — выложил я сразу свою просьбу. — Вернее, на две ночи. На сегодняшнюю и завтрашнюю.

— Другими словами, ты предлагаешь мне исчезнуть отсюда?

— Ты очень догадлив, — оценил я быстроту его мышления.

— Соображаешь, на что ты толкаешь меня? — повернулся он ко мне, поправляя галстук, который наконец-то сумел завязать.

— Ни на что я тебя не толкаю, но думаю, что такую мелкую услугу ты бы мог оказать товарищу без долгих разговоров.

— Ничего себе мелкая услуга… Речь идет о жизни!

— Я же прошу только на две ночи, при чем здесь вся жизнь?

— Тебе бы следовало познакомиться с Бариными родителями. Они, конечно, понимают, что их дочь — взрослый человек, но позволить кому-нибудь остаться у нее на ночь… В таком случае мне надо сразу зайти в кафе и заказать там свадебный обед, — закончил он с иронией.

— Кстати говоря, готовят там неплохо. И недорого, — заверил я его. — Кроме того, ты у нас совершеннолетний, так что жениться вполне можешь.

Было ясно, что мои доводу подействовали на Прушека, потому что от эмоций он перешел к делу:

— А как ты собираешься провести ее в комнату? Старый Яндачек, боюсь, не поймет тебя. Или поймет, но неправильно.

— Через окно, — сообщил я ему со всей решимостью, на которую в данный момент был способен.

— Это довольно высоко, — засомневался Прушек и повернулся к окну, чтобы определить высоту поточнее. — Она не сможет влезть.

— Итка спортсменка. Волейболистка и пловчиха, черт возьми! Я ее подсажу в случае чего, понятно?

— Есть еще одна возможность… — Прушека с его техническим складом ума явно заинтриговала создавшаяся проблема. — Ты будешь отвлекать Яндачека, а она в это время проползет на четвереньках под его окошком.

Я возмутился:

— Ползти на четвереньках — это унизительно!

Прушек тут же согласился. Мы опять повернулись к окну.

— Надо бы немного потренироваться, — предложил Прушек. — Сейчас я его приоткрою.

Я кивнул и собрался уходить. Видя, как живо Прушек интересуется всем происходящим, я дружески похлопал его по плечу:

— Ты настоящий друг. Не грусти. Все будет хорошо.

Итка ждала на улице, приплясывая от холода и потирая ладони.

— Я уже решила, что ты где-то там задремал, — с легким упреком встретила она меня.

Я сделал вид, что не уловил обиды, и посмотрел на окно. Итка проследила за моим взглядом.

— Слушай, а ты смогла бы влезть в окно? — непринужденно спросил я, словно речь шла о какой-то шалости.

Она на глаз определила расстояние от тротуара до подоконника и не без оттенка самодовольства заявила, что такое дело для нее — пустяк.

— Не переоцени свои возможности, — бросил я.

— Хочешь убедиться?

— Конечно, — небрежно кивнул я, опасаясь все же, что она сейчас откажется от своей идеи.

Итка приподнялась на цыпочки, распахнула приоткрытую раму и забросила в комнату свою дорожную сумку. Потом подпрыгнула, держась руками за подоконник, и не успел я моргнуть, как она была уже в, комнате.

Я же решил пойти мимо старого Яндачека.

— Как свадьба, товарищ поручик? — попытался он задержать меня на пару слов и тем самым несколько скрасить однообразие своей службы.

— Как-нибудь я вам все расскажу. В подробностях, — заверил я его. — А сейчас, простите, спешу.

Он махнул рукой, выражая тем самым недовольство современной молодежью, которая вечно куда-то опаздывает, но вопросов больше не задавал.

Я быстро преодолел расстояние, отделявшее пост вахтера от, моей комнаты, и застал Итку и Прушека в момент знакомства.

— А зачем я, собственно, сюда лезла? — встретила она меня вопросом.

— Надо же тебе где-нибудь остановиться на ночлег? — попытался я объяснить ситуацию. — В городе всего две гостиницы. Все места в них заняты. А это была лишь маленькая тренировка. Сейчас мы пойдем куда-нибудь поужинать, а потом вернемся. Ты — через окно, я — в дверь. Ярослав — настоящий товарищ, он согласен провести ночь в другом месте.

— Да, но я здесь ночевать не желаю, — решительно произнесла Итка.

Я тупо посмотрел на нее:

— Итушка, перестань. Не ночевать же тебе в парке! Ведь на улице холодно.

— Я буду ночевать в нашей квартире.

— Но она еще не готова, — возразил я.

— Все закончено. Нет только света и воды. — С этими словами она порылась в кармане и выложила на стол ключ.

— Это еще у тебя откуда? — задал я вопрос тоном следователя.

— Майор Кноблох дал, — сообщила она с самым невинным видом. — Он сказал, что комнату ты мне все равно не найдешь, а вести невесту в общежитие, по его словам, просто неприлично. К тому же это запрещено, и он был бы вынужден тебя наказать.

— Меня очень интересует, на чем вы собираетесь спать? — вмешался в разговор Прушек. — Кроме того, там ведь еще нет отопления!

— Майор Кноблох сказал, что все организует, — успокоила его Итка. Ее безграничное доверие к нашему начальнику штаба начинало действовать мне на нервы.

— Итушка, здесь тепло, светло, и вообще… есть все, что нужно, — пытался я уговорить ее, но в ответ Итка лишь упрямо качала головой.

— Во-первых, тебя накажут, а во-вторых, я хочу ночевать в нашей квартире, — повторила она, и сразу стало ясно, что нет на свете доводов, способных заставить ее изменить решение.

Мне оставалось только уступить.

— Тебе повезло, — подмигнул я Прушеку. — Необходимость в твоем отсутствии отпала сама собой. Так что можешь и впредь оставаться холостяком. Мы идем в свою квартиру…

Я не выдержал и вздохнул. Хотелось еще что-нибудь добавить, но Итка уже взобралась на подоконник. Обратный путь, понятное дело, был проще, и через секунду она уже стояла на тротуаре.

Я наскоро бросил в портфель несколько необходимых для ночлега вещей и с топотом пронесся мимо наблюдательного пункта старого Яндачека. Но даже при такой моей скорости он успел спросить:

— А по сколько заплатил каждый, товарищ поручик?

— По восемьдесят, — сообщил я не оглядываясь и уже с улицы прокричал: — Подробности — позже!

Остановились мы только у нашего дома. У меня опять возникла мысль, что все происходящее — полный абсурд. Итка тем временем спокойно поднялась на нужный этаж только что отстроенного дома и повернула, ключ в замке.

Из нашего будущего жилища запахло керосином. Впрочем, то была скорее вонь, чем запах.

— Спички есть? — повернулась ко мне Итка.

Я судорожно стал шарить в кармане. Курю я крайне редко, но спички почти всегда ношу при себе.

— Что ты мне протягиваешь? — улыбнулась Итка. — Чиркни!

— Мы взлетим на воздух! Взорвемся! — тут же объяснил я свою нерешительность. — Здесь все насквозь прочитано керосином.

— Никуда мы не взлетим, — уверенно произнесла она, забирая у меня коробок.

Наконец я различил в темноте конус керосиновой лампы прямо у наших ног в прихожей. Итка зажгла спичку. Взрыва не произошло. Правда, добрая половина коробка опустела, прежде чем нам наконец удалось извлечь пользу из допотопного осветительного прибора.

— Ну-ка посмотрим, сдержал ли он слово? — подняла Итка коптящую лампу. — Сдержал, — обрадовалась она, заглядывая в спальню. — Постели уже на месте!

Я посмотрел через ее плечо в комнату. Посреди спальни стояли две железные кровати. Даже с бельем и одеялами. Признаюсь, ощущение абсурдности сложившейся ситуации стало заметно ослабевать.

Итка, все еще с лампой в руке, придирчиво осмотрела одеяла.

— Совершенно новые, — с удовлетворением отметила она.

Я взял у нее лампу и отнес в дальний угол… Обнимать девушку, держащую керосиновую лампу, показалось мне не самым безопасным занятием…

Это было долгое объятие, казалось, оно могло длиться бесконечно, но вдруг раздался стук в дверь. Я с сожалением выпустил Итку и рявкнул:

— Войдите!

Никто не воспользовался моим приглашением, поэтому я повторил его, но без прежней агрессивности. Бесполезно. Я на ощупь пробрался к двери и настежь распахнул ее. На лестнице слышались удаляющиеся шаги. Я бросился вслед за неизвестным и при этом зацепил ногой что-то лежавшее на полу.

К окну на лестничной площадке, пока еще не застекленному, я подбежал как раз вовремя: еще минута — и таинственный незнакомец скрылся бы за углом соседнего здания. Однако незнакомцем для меня он уже не был.

— Я вас вижу, поручик! — крикнул я не слишком громко, так как поручик Влчек все равно уже не мог меня услышать.

Возвращаясь, я поднял лежащий на полу сверток. При свете керосиновой лампы мы рассмотрели его содержимое — три бифштекса, несколько ломтей хлеба и два огурца.