Ганнибал. Враг Рима - Бен Кейн

— Давай оттащим его в хижину, — предложил Полион.

— Зачем? — возразил Бальб. — Можем просто убить этого паршивца прямо здесь.

— Там огонь есть, дурак! Еще не погас, — со смехом ответил Полион. — Я понимаю, что ты ранен, но я и Сеян его дотащим.

Кровожадная ухмылка расплылась на лице Бальба.

— Уж точно. Еще немного развлечемся горяченьким.

Он поглядел, как его товарищи подхватили Квинта и потащили к хижине. Тот не сопротивлялся, но они не выпускали из рук оружия.

«Вот мой шанс», — понял Ганнон. Все трое разбойников были к нему спиной, и Бальб шел всего в пяти шагах от остальных. У Ганнона пересохло во рту. Шансы на успех ничтожные. В противном случае он умрет или его будут пытать, как и Квинта. Он все еще может сбежать. И тут его охватило презрение к себе. «Он же спас тебя от Агесандра, помнишь?»

Стиснув зубы, Ганнон выбрался из укрытия. Благодаря густой траве, приглушавшей шаги, он смог быстро подобраться к разбойникам. Бальб, хромая, шел вслед за товарищами, которые уже начали сетовать на то, как тяжела ноша, рассуждая, что они сейчас с ним сделают. Ганнон сосредоточился на ржавом мече, болтавшемся в правой руке Бальба. Сначала надо заполучить оружие. Потом убить одного из разбойников. Потом… Ганнон не знал. Оставалось только вверить свою судьбу богам.

К радости юноши, первый из разбойников не услышал его шагов. Тщательно прицелившись, карфагенянин ударил Бальба рядом с тем местом, где в его бок вонзилась стрела Квинта, и тут же поймал меч, вывалившийся из пальцев завопившего от боли противника. Перекинув его в правую руку, ринулся вперед, за двумя остальными.

— Эгей! — заорал он.

Те встревоженно обернулись, но радость Ганнона сменилась страхом, когда они бросили Квинта, как мешок с зерном. «Пусть он только не покалечится, — взмолился Ганнон, — прошу!»

— Ты, должно быть, раб! — зарычал Полион. — Был без оружия… Почему тебе к нам не присоединиться?

— Мы дадим тебе убить хозяина, — предложил Сеян. — Любым способом, как пожелаешь.

Ганнон не удостоил ответом это предложение. Сеян был к нему ближе, и он ринулся на него. Может, здоровяк и был ранен, но все равно с дубиной в руках представлял смертельную опасность. Ганнон пригнулся, уворачиваясь от мощного удара, потом отскочил в сторону от другого, увидев, как Полион бьет копьем. Отступил на пару шагов. Сеян неуклюже пошел вперед, преградив путь товарищу, и Полион громко выругался. Сеян на мгновение отвлекся.

Ганнон прыгнул на противника. Глаза разбойника изумленно расширились, когда карфагенянин глубоко вонзил меч ему в живот. Когда он выдернул лезвие из раны, раздался отвратительный чавкающий звук. На землю хлынула кровь. Сеян заревел от боли, и дубина выпала из его немеющих пальцев. Он сжал обе руки поверх раны в животе.

Ганнон уже крутанулся, отбивая удар Полиона. Худощавый разбойник едва не попал ему в правую руку. С колотящимся сердцем юноша сделал шаг назад. Мельком глянул в сторону. Несмотря на сильную боль, Бальб уже был готов ввязаться в бой и подобрал с земли толстый сук. Убить не сможет, подумал Ганнон, но если попадет, то легко собьет с ног. Горло сжало от подступившего страха, и его рука с мечом дрогнула.

«Держи себя в руках! Ты нужен Квинту».

Ганнон успокоил дыхание и жестко поглядел на Бальба.

— Хочешь клинок в живот, в добавку к стреле?

Бальб вздрогнул, и Ганнон ринулся вперед. «Заронить страх в сердце врага — половина победы в бою», — всегда с гордостью говорил отец.

— Карфаген! — заревел юноша. Даже если Полион ударит ему в спину, он был намерен убить Бальба.

Тот увидел самоубийственную смелость в глазах Ганнона, бросил сук и поднял руки.

— Не убивай меня! — взмолился он.

Юноша не стал доверять разбойнику, имея возможность от него отделаться. Кроме того, он не видел, что делает Полион. Опустив правое плечо, он ударил Бальба в грудь и сбил с ног. Затем обернулся к Полиону, но худощавый разбойник уже бежал. Вскидывая ноги и размахивая руками так, будто за ним гонится сам Цербер, он карабкался вверх по склону и вскоре исчез среди деревьев. Пусть бежит, ублюдок, устало подумал Ганнон. Он не вернется. В паре шагов от него на земле лежал Бальб, скрючившись, как младенец, и непрерывно стоная. Сеян тоже был на земле, теряя сознание от боли и потери крови.

Бой окончился.

Ганнон почувствовал облегчение. Но тут он вспомнил о Квинте и ринулся к римлянину. К его огромной радости, юноша улыбнулся ему.

— Ты в порядке? — спросил Ганнон.

Вздрогнув, Квинт поднес руку к голове.

— Вот тут шишка размером с яблоко, а в голове так, будто Юпитер там молнии мечет. Помимо этого, кажется, я в порядке.

— Хвала богам! — с горячностью воскликнул Ганнон.

— Нет, — ответил Квинт. — Благодаря тебе, что ты вернулся. Что нарушил мой приказ.

Ганнон покраснел.

— Я бы жить не смог, если бы поступил иначе.

— Но ты не обязан был этого делать. И даже совершив это, мог бы принять предложение разбойников. Пошел бы против меня… — В голосе Квинта появилось удивление. — Но вместо этого ты бросился на них, один на троих, и победил!

— Я…

У карфагенянина пропал голос.

— Я жив только благодаря тебе, — перебил его Квинт. — И очень тебе благодарен.

Видя искренность слов молодого хозяина, Ганнон наклонил голову.

— К твоим услугам.

Постепенно понимая, что они выжили в совершенно безнадежной ситуации, юноши глупо ухмыльнулись друг другу. Странная ситуация для них обоих. Раб спас хозяина, римлянин заодно с карфагенянином… Но они чувствовали, что между ними зародилась новая связь. Боевое товарищество.

И это им нравилось.

Глава 8

ОСАДА

У стен Сагунта, в Иберии

Малх мрачно оглядел внушительные укрепления и сплюнул.

— Они исполнены решимости, этого у них не отнимешь, — прорычал он. — Точно знают, что помощи из Рима не будет, но все еще не хотят сдаваться, греки свинорылые…

— Как и мы, — яростно ответил Сафон. От его дыхания в холодном осеннем воздухе шел пар. — И когда мы окажемся внутри, обороняющиеся пожалеют о том дне, когда захлопнули ворота перед нами. И тогда им, шлюхиным детям, мало не покажется. А, Бостар? — спросил он, толкнув брата локтем под ребра.

— Чем скорее падет город, тем лучше. Ганнибал найдет способ, — уверенно ответил Бостар, обходя колкость Сафона стороной.

Спустя месяцы после их перепалки в Новом Карфагене они слегка помирились, но Сафон никогда не упускал возможности подшутить или подвергнуть сомнению его преданность делу. «И все только потому, что мне не нравится пытать пленников, — с печалью подумал Бостар. — В кого же он превратился?»

Но, в своем роде, не было ничего удивительного в том, что Сафон без колебаний прибегал к пыткам, чтобы добыть информацию, которая позволила бы им войти в город. Прошло почти шесть месяцев с того момента, как огромная армия Ганнибала начала осаду, а к взятию Сагунта они так и не приблизились. Город находился в миле от моря, на вытянутом скальном уступе, возвышавшемся над окружающей его равниной на три-четыре сотни шагов. Это была исключительно выгодная позиция, и держать осаду было очень трудно. Подойти к городу, окруженному мощными укреплениями, можно было только с запада, где склон не такой крутой. Естественно, укрепления с этой стороны самые мощные. На самой высокой части скалы возвышалась огромная башня, от нее в стороны отходили толстые и высокие стены. Ганнибал расположил поблизости основную часть армии и приказал воздвигнуть стену, которая окаймляла все подножие скалы. Эта стена была усеяна наблюдательными башнями, единственным назначением которых было не пропустить ни одного вражеского гонца.

— По воле богов, мы станем этим способом, — добавил Малх.

Оба сына кивнули. Ганнибал оказал их семье особую честь, выбрав отряды под их командованием во главу намечающегося штурма. Остальные, тысячи ливийцев и иберийцев, ждали, оставаясь ниже по склону.

Лицо Сафона дернулось, и он кивнул на ряды копейщиков, построившихся вокруг четырех виней, осадных машин с массивными таранами и защитными крышами. Они зададут начало штурму.

— Люди нервничают. Ничего удивительного. Мы уже час ждем. Где же он?

Бостар видел, что Сафон прав. Некоторые воины громко болтали друг с другом, слегка громче, чем обычно. Другие хранили молчание, но их губы двигались в непрестанной молитве. Над фалангами повис ореол нервозности. Ганнибал скоро прибудет, попытался убедить себя Бостар.

— Терпение, — сказал Малх.

Сафон неохотно повиновался, но все так же горел желанием раз и навсегда утвердить себя лучшим. Показать отцу, что он самый храбрый из его сыновей.

Спустя мгновения их внимание привлек восхищенный шепот, распространяющийся от тыла армии вперед.