Предательство. Последние дни 2011 года - Сергей Царев

Сергей Георгиевич не выдержал, выключил телевизор и ощутил радость восприятия тишины. Надо было спать, утром в дорогу.

День второй

День второй, утро

Без пяти минут девять Сергей Георгиевич вышел из арки и направился к автостоянке. За шлагбаумом стоял черный «Мерседес», а около него прохаживалась Маша. Сергей Георгиевич подходил к Маше, когда из машины вышел крупный мужчина плотного телосложения. Безусловно, это был охранник.

— Здравствуйте, — поприветствовал его Сергей Георгиевич и подошел к Маше.

Маша напряженно смотрела на Сергея Георгиевича. Увидев улыбку на его лице, она облегченно вздохнула и призналась:

— Я все волновалась, переживала — состоится ли поездка?

— Мы же договорились.

— Мало что может произойти в последнюю минуту, — высказала Маша тривиальное предположение.

— Обойдемся без происшествий, планов много, и их надо осуществлять. Бери вещи и пошли к моей машине.

Охранник, который слушал их разговор, вынул из багажника дорожную сумку и, сопровождая Машу и Сергея Георгиевича, шедших чуть впереди, двинулся по Камергерскому переулку. Напряжение, вызванное некой неопределенностью, у Маши спало, и она, проходя мимо кафе-пиццерии «Академия», весело сообщила:

— Здесь я была с одноклассниками. А Вы здесь бываете?

— Нет. У меня с ними сложные отношения.

— Не предполагала, чтобы у Вас могут быть с кем-то сложные отношения. Мне показалось, что Вы человек неконфликтный, живущий в мире со всеми, кто ходит, летает, бегает.

— Согласен с тобой, но есть еще те, кто коптит. С ними у меня редко, но иногда складываются сложные отношения.

Сергей Георгиевич оценил ситуацию — было ясно, что Маша заинтересовалась случайно полученной информацией, будет возвращаться к ней, чтобы выяснить все нюансы. Юношеский максимализм, с которым она восприняла Сергея Георгиевича, требовал немедленного объяснения.

— Я живу на последнем этаже этого дома, а на первом этаже, как ты видишь, расположилось кафе. Вытяжная труба проходит со стороны двора, куда мы сейчас идем. Она периодически горит — это грозит пожаром. Кроме того, она горячая, что приводит к конденсации влаги на стене ночью, когда кафе не работает. Это приводит к тому, что краска и обои в комнате, которая расположена со стороны двора, отслаиваются.

Маша неожиданно остановилась, удивленно посмотрела на Сергея Георгиевича и спросила:

— И что? Ничего нельзя сделать?

— Можно! Положив много энергии и здоровья, — с улыбкой произнес Сергей Георгиевич. — Пожарник берет деньги и ничего не видит, санитарные врачи не получили разрешение суда на внеплановое обследование, а управляющая компания, эксплуатирующая здание, сама согласовала установку трубы.

— Тоже за деньги?

— Предполагается. Уж больно они ничего не видят и ничего не хотят обсуждать. Маша, оставим эту проблему. У нас праздник, не будем думать о простом житейском быте.

Маша увидела в Сергее Георгиевиче простого человека, который погружен в реальный мир нашей действительности, но который хочет создать ей ощущение праздника. Интересно, подумала Маша, в кругу семьи он такой же?

Свернув в арку, они оказались во дворе, где находилась стоянка автомобилей жильцов дома. Это было неожиданностью для посторонних, которые не предполагают, что в центре Москвы есть укромные дворики, закрытые от глаз непосвященных. Охранник удивленно рассматривал двор, а потом спросил, указав на здание напротив:

— Это ведь здание Госдумы?

— Да, между нами небольшие строения, а это тыльная, со стороны Георгиевского проезда, сторона. Потом, мы находимся на пригорке. С окна квартиры хорошо видны многие кабинеты и приемные.

— Интересно за ними понаблюдать, — с юношеским азартом произнесла Маша.

— Я бы не сказал. Каждый из них занят своим делом, своим бизнесом, саморекламой. Каждый думает о своем будущем.

— Все?

— Про всех сказать не могу, но большинство — это точно.

— А как люди, избиратели? — наивно спросил Маша.

Сергей Георгиевич ничего не сказал, только криво улыбнулся.

Госдума, размещенная в здании бывшего Госплана СССР, не обладала достаточными местами парковок — они были отданы под стоянки автомобилей руководителей верхнего звена. Поэтому обладать парковочным местом для остальных депутатов было делом престижа, и они пытались найти места для своих автомобилей в соседних дворах, которые обзавелись собственными шлагбаумами, ограничивающими въезд посторонних машин. Не исключением был уютный внутренний двор дома, в котором проживал Сергей Георгиевич. Проезд к нему всегда был осложнен плотно заставленными автомобилями, которые оставляли свободной узкую проезжую часть дороги, что позволяло лишь аккуратно, ловко маневрируя, проехать только одной машине.

Во дворе, на въезде которого также был установлен шлагбаум, стали появляться три автомобиля депутатов Госдумы. В дневное время во дворе были свободные места — жильцы отлучались на работу или по личным делам, поэтому появление дополнительных машин не вызывало особого раздражения. Многие жильцы-водители возлагали на депутатов особые надежды, предполагая, что они помогут решить вопрос стоянки, если местная власть попытается ввести какие-то ограничения.

Женщина-депутат сама управляла своей ярко-красной небольшой машиной, ставила ее аккуратно где-нибудь у стенки и не создавала никаких проблем. Два других автомобиля — большие черные «Мерседесы» — обслуживали наемные водители, по комплекции и манерам очень напоминавшие братков из бесконечных отечественных телесериалов.

В тот день шел дождь, иногда сильный, иногда моросящий. Двор покрылся большими лужами. Двор, как и многие места в центре Москвы, периодически проседал, из-за чего асфальт трескался и вместе с землей опускался, образуя ямки различных размеров и глубины, в которых образовывались лужи. Сергей Георгиевич выглянул в окно, чтобы решить вопрос необходимости зонта. С детства он терпеть не мог зонтики, считая их девичьим атрибутом. В большинстве случаев Сергей Георгиевич обходился кепкой, лишь изредка, в сильный дождь, нехотя прибегал к помощи зонта.

Его внимание привлек один из «Мерседесов». Стоял он очень неудачно, крайне затрудняя выезд отдельным машинам со двора. Почему он так поставил, было очевидно — водитель вышел из машины и прошел, обходя лужи. Соседка с пятого этажа на синей «Мазде» пыталась выехать, но каждый раз останавливалась около «Мерседеса». Она совершала различные маневры, но результат был один и тот же. Возможно, если бы был кто-то, кто руководил бы ее действиями, она смогла бы проехать в нескольких миллиметрах от злополучного «Мерседеса». Быстро надев куртку и захватив с собой портфель, Сергей Георгиевич направился во двор.

Во дворе синяя «Мазда» продолжала выписывать овалы, пытаясь выехать. Сергей Георгиевич направился к ней. Соседка обрадовалась, увидев его, и через опущенное водительское стекло сказала:

— Вот мучаюсь, все никак не могу объехать, боюсь зацепить.

Взрослая женщина, а ей было лет шестьдесят пять, выглядела растерянной и расстроенной. Сергей Георгиевич обошел ее машину, оценил расстояние до «Мерседеса», потом осторожно предположил:

— Трудно сказать, можно ли объехать, вопрос в миллиметрах, в лучшем случае в нескольких сантиметрах. Давайте попробуем.

Сергей Георгиевич отошел и стал показывать женщине, как менять положение руля в процессе движения. Но та, очевидно, устала, перенервничала, поэтому автомобиль дергался. Сергей Георгиевич не стал рисковать и махнул рукой, чтобы она выключила мотор.

— Не будем рисковать, — предложил Сергей Георгиевич, — придется подождать. Думаю, что водитель скоро объявится. Иначе он оставил бы номер своего мобильного телефона.

— А Вы не знаете, чья это машина?

— Кого-то из Госдумы.

В разговоре Сергей Георгиевич обратил внимание на второй «Мерседес», который стоял в глубине двора. Два человека в нем с интересом наблюдали за потугами женщины выехать со двора. У Сергея Георгиевича возникла догадка, и он предложил соседке:

— Вы садитесь в машину, я переставлю свою и предполагаю, что нужный водитель быстро найдется.

Сергей Георгиевич завел свою машину и поставил так, что перекрыл проезд злополучному «Мерседесу».

— Я пойду в магазин за хлебом, скоро вернусь, — предупредил он соседку и направился к арке.

На входе в арку Сергей Георгиевич увидел, что из второго «Мерседеса» вышел человек и быстро направился к «Мазде». Ничего, подумал Сергей Георгиевич, пусть понервничает, это компенсация за неудобства, причиненные им.