Князь Святослав - Николай Кочин

- Занятны твои слова и по душе мне, - сказал Святослав, и пододвинул кубок вина.

- Грех, - сказал Душан, - я лучше пощиплю хлебца. Такого давно не ел…

Он щипал хлеб, который выпекали только для князя, и с жадностью ел. Он ел и одновременно говорил:

- И не только это надлежит тебе помнить и знать. Есть слухи, что Кирилл проездом в Херсонесе нашёл там евангелие и псалтирь «русскими письмены писано…»

Выходит, что у славян была издавна своя письменность… Нечего нас величать варварами.

Князь даже затанцевал на месте от удовольствия:

- Если и выдумано, то весьма здорово.

- И то надо принять во внимание, что ромеи много лет трудились над своею письменностью, они были ещё язычниками. А на славянский язык книги перевели в несколько лет. И переводчик был муж святой…

Святослав обнял Душана и сказал:

- По всему видать, что добрых намерений исполнен ты, хоть и думаешь жизнь устроить вопреки всем обычаям народов. Люди более корыстны, чем ты думаешь, Душан. В отношении же заносчивости ромеев ты прав. Недостойно насмешничать над соседями и считать себя самыми лучшими на земле. Никто не может знать какому народу властвовать на земле, или пропасть бесследно, кому с шумной славой прогреметь оружием, кому удивить мир мудростью. Славяне никогда не будут мириться с положением бедного родственника у богатого вельможи, с робостью берущего кусок хлеба с общего стола. Славяне найдут в себе силу и решимость занять за столом равное всем место и вооружить себя не только мечом, но и всей книжной мудростью просвещённых народов. Об этом мы немало думаем.

Святослав велел его одеть, накормить и выпустить на волю. Приближенным своим он сказал:

- Приласкайте Душана. Его знания обычаев болгарских и ромейских пригодятся нам. Братьев его по вере не трогать, над их верой не надсмехаться. В обиду их не давать. Нам жить здесь не злыми насельниками, а братьями с теми, кто и нам братья по языку и крови, и верными подданными моими. Да учитесь различать наших скрытых друзей от врагов. Друзья настоящие часто скромны, тихо ведут себя, незаметно.

Глава 13

Улеб у василевса

Вступление Святослава на славянские земли, окружающие Ромейскую державу, очень облегчалось самим ходом исторических событий. Болгарский народ, несмотря ни на сорокалетний мир с греками, ни на родственные связи царей, питал к Византии острую ненависть. А греческая знать презирала болгар. Она только тщательно скрывала, что носит маску дружбы. Внешне всё обстояло благополучно: болгарский двор был по своему быту и духу чисто византийским с его бесчисленными царедворцами, сановниками, показной пышностью, изощрённым церемониалом, бездушным формализмом. Болгарская церковь, имеющая в своей иерархии немало греков, переняла и ромейскую кичливую помпу и её кричащую роскошь. В ней было сорок епископов, при каждом из них находилась целая армия чванливых чиновников и жадных клириков. Содержание всей этой толпы елейных лицемеров от веры и развращённых подачками двора учёных схоластов ложилась изнуряющим бременем на плечи трудового народа. Болгарское боярство тоже тянулось за византийской знатью, изводя своих париков нескончаемыми и изнурительными поборами. Облагалось все: угодья, леса, пашни, скот, домашний скарб, нивы и огороды, виноградники и сады. Низший клир, сам страдавший от обложений в пользу высшего духовенства, в свою очередь старался возместить свои убытки за счёт разорённой паствы.

Словом, крестьянство и трудовое городское население страшно страдало и от государственных повинностей и от боярских поборов. Обнищавшие жители в отчаянии разбегались по лесам, скрывались от бояр-притеснителей в горах и ущельях. Трудовой народ выработал и свою идеологию, в которой отразился его протест против угнетателей, это было - богумильство. Корыстолюбие и сытная жизнь духовенства, его пресмыкательство перед византийским двором, жажда накопления в верхах болгарского общества - всё это нашло в богумилах яростных обличителей, которые поддерживали убегающих от рабства людей, требовали конфискации церковного имущества, отвергали власть, угодничающую перед василевсами. Это был гневный и здоровый протест молодой нравственной натуры славянина против распущенности византийских вельмож и заражённого классовым эгоизмом болгарского высшего общества. Народ чувствовал, как вместе с проникновением в его страну византийских порядков, подрывается его благосостояние и страдает самобытность. Тем более, что искусные в дипломатии и интригах греческие вельможи пользовались слабостью царя Петра, его приверженностью к церкви и умилением перед греческой образованностью.

Болгария представляла собою очень лакомый кусок для греков. Она была богата, а столица Великая Преслава, расположенная близ балканских ущелий, являлась важным стратегическим пунктом. Болгарская образованность, столь пышно расцветшая при Симеоне, сменилась церковным ригоризмом, теряла свежесть энергии и духовных изысканий. Теперь двор не заботился ни о самобытности, ни о просвещении. Частные лица в эти дни тревог, гонений и козней не могли сосредоточиться на мирном труде просвещения и книжности, требующих тишины, спокойствия и твёрдого порядка. Радетели славянской образованности имели биографии мучеников. Они чаще всего кончали жизнь в застенках, под пытками, или прятались в пещерах.

Понятно станет, почему в это время разрастается отшельничество, возникают тайные обители. В них укреплялся дух подвижников, готовых к самопожертвованию, вырабатывались строптивость, пошедшие на пользу дальнейшим судьбам народа. Обители эти становились опорою просвещённого православия и славянской мысли. Но всё же, ослабление внутренних сил - оскудение хлебопашцев, поклонение моде на иноземную государственность, гонение на вольномыслие подорвали силы Болгарии. Давно ли народ этот, могучий, бодрый под водительством просвещённого и смелого Симеона, шёл к завоеванию грозной державы прославленных императоров Константина и Юстиниана. Теперь Пётр в страхе запирается в своей палате, не спит ночей и всё спрашивает дозорных, не движутся ли войска варвара Святослава к самой столице Великой Преславе.

Русские хорошо знали местность, в которой пришлось им воевать. Киевские купцы и дружинники издавна плавали по Дунаю и торговали в болгарских городах. Князья туда хаживали за данью, например, к уличами и тиверцам, двум племенам, соседящим с болгарами. По преданиям, Олег и умер среди тиверцев. А теперь все земли от Киева до Византии заселены были славянскими племенами, охотно идущими под власть Святослава, которая была менее тяжёлой, чем царствование Петра со всеми византийскими атрибутами тяжеловесной иерархичности и непосильного гнёта.

Святослав покорил все придунайские области, забрал восемьдесят городов и сильнейших крепостей, дошёл до границ Византийской империи и присоединил несколько её городов к завоёванным болгарским землям. Это было такое завоевание, о подобном которому не слышали современники, а в самой ромейской империи не могли найти этому объяснения.

Святослав завоевал почти всю Болгарию, но оставил нетронутой часть её вместе со столицей Великая Преслава. Он не хотел лишать болгарского царя Петра престола. Нога ни одного русского воина не побывала в столице.

По окончании всех завоеваний, князь послал к царю Петру послов во главе с Улебом, которого Святослав назначил за его храбрость и смекалку сотником, для договора и принятия совместных действий по охране и управлению страной.

Глубоко религиозный и очень робкий Пётр совсем потерял голову. Однако, побуждаемый своею женой Марией, дочерью византийского императора Христофора, которая ненавидела славянский народ, его простой быт и сельское простодушие, втайне лелеяла надежду страну свою превратить в греческую провинцию и жила интересами не Болгарии, а Византии, Пётр стал собирать своё рассеянное войско и готовиться к отражению Святослава. Сам он не верил и не рассчитывал на победу, войны не хотел и со страхом ждал предстоящих событий. Давно собираясь оставить тяжёлое для него бремя царя, чтобы уйти в монастырь, он теперь видел в этом указующий перст свыше и тайно от царицы в веригах простаивал целые ночи на молитве, готовясь к постригу, а днём изнурял себя скудной пищей, проводил время в душеспасительных беседах с чернецами, раздавал нищим милостыню и выслушивал предсказания бесчисленных астрологов и гадателей о путях будущей своей судьбы.

Астрологи старательно разглядывали по ночам небо, следили за явлениями комет, таинственно шептались, с многозначительным видом открывали Библию и искали там пророчеств, вычитывали слова и цифры, прикидывали их значения, с сокрушённым видом докладывали обеспокоенному царю, что будущее пока туманно, но, конечно, прояснится после каких-то новых предстоящих знамений.