Микаэл Налбандян - Карен Арамович Симонян

была перечислена выделенная для этой цели Карапетом Айрапетяном сумма, но отправка, судя по всему, затягивалась. Поэтому и потребовалось Налбандяну лично отправиться за матрицами и шрифтами.

Все это не ускользало от Рафаэла Патканяна, внимательно следившего за каждым шагом Налбандяна.

Рафаэл Патканян — Серовбэ Патканяну.

22 мая 1857 г.

«Сообщаю тебе две новости: журнал Назарянца «Юсисапайл» будет печататься в 1858-м… Объявление Назарянца сверх меры переполнено гордостью и тщеславием. Налбандян отправился за границу и, как я слышал, должен привезти для журнала прессы, шрифты и клише. Гляди, как продвигается дело шарлатанов, а мы, жизнь положившие ради того же, сразу отстали»[21].

…Микаэл Налбандян проехал через Мариенбад в Вену, а оттуда в Венецию. В этих городах, где издавна развивалось и процветало армянское печатное дело, можно было достать необходимое печатное оборудование. Деньги на дорожные расходы — около тысячи рублей — предоставили нахичеванские друзья. Далее Микаэл должен был отправиться в Париж и Константинополь. Можно предположить, что в Париже он имел случай познакомиться с одним из наиболее светлых и выдающихся деятелей Мхитаристской конгрегации — Гевондом Алишаном.

Кто они, мхитаристы, как образовалась эта конгрегация и кому опа теперь служит?..

Микаэл Налбандян не только не обошел эти вопросы, но и посчитал крайне необходимым подробно и беспристрастно ответить на них.

…После падения последней царской династии Армения окончательно утратила свою независимость и во все больше сгущавшейся вокруг беспросветной четырехвековой тьме впала в «смертоподобный сон».

Коренная Армения лишилась того нравственного лона, которое необходимо, чтобы взлелеять семя духовного. Поэтому возрождение познавательного духа армянского народа должно было произойти вне пределов Армении, в чужой стране. Армянская словесность нашла приют в Италии, питаясь ее хлебом, ибо, как писал Налбандян, «сама нация, как и в наши времена, не имела для своих сынов-патриотов ни хлеба, ни чести». Поистине — времена словно и не изменились!.. И в те дни каждый человек думал только о собственной выгоде, не понимая, что без пользы всеобщей невозможна польза личная.

Тем не менее у истории свой ход развития. Даже если это история потерявшего свою государственность, свое политическое значение и даже — что тут спорить? — частично утратившего и свое национальное лицо народа. Налбандян понимал, что в эти беспросветные и безнадежные времена, когда армяне были оттеснены с пути цивилизации и прогресса, где-то в мире Христофор Колумб со своими предложениями «стучался в двери королей и, получив мизерную помощь, углублялся в таинственные моря открывать для человечества новые страны», а где-то в другом месте Гутенберг изобретал книгопечатание, где-то еще люди восставали против слепой веры, пустой обрядности и фанатизма…

После четырех мрачных и нескончаемых столетий родившийся в городе Себастия Малой Армении юноша, по имени Мхитар, взялся пробудить от дремы свой народ. Нетрудно представить все те преграды, которые пришлось преодолеть Мхитару Себастаци. Но он «был из тех людей, которые, столкнувшись с сопротивлением, привыкли лишь напрягать все силы своей души и, укрепившись еще больше, добиваться пальмы победы», — не без гордости характеризовал Налбандян этого выдающегося человека, и нетрудно представить, сколь великую духовную связь и гармонию ощущал Микаэл между собой, своим делом и великой Миссией Мхитара.

В Константинополе Мхитару удалось основать братство, состоявшее всего из девяти человек. И все же за несколько лет он сумел издать на армянском языке почти десяток книг. А сколько духовного мужества и воли потребовалось, чтобы осуществить это дело!.. И еще смелости. Ибо Мхитар вынужден был обратиться за помощью к католическому духовенству, а в фанатичном мусульманском мире это было чревато всевозможными осложнениями и неприятностями, которые, разумеется, отнюдь не заставили себя ждать. И пришлось Мхитару Себастаци тайно бежать из пределов Османской империи и после долгих скитаний вместе со своим братством обосноваться в Венеции.

В 1712 году папа Климент XI учредил конгрегацию мхитаристов, а пять лет спустя венецианский Сенат на вечные времена передал ей остров Святого Лазаря.

У Мхитара Себастаци была лишь одна цель — восстановить армянскую словесность. Но ни правители Венеции, ни папские власти нисколько не были заинтересованы в этом, что вполне понятно. И Себастаци повел дело так, будто, развивая армянский язык и словесность, конгрегация ставит себе целью подготовить среди армян почву для распространения католичества. Но Ватикан не спускал с мхитаристов глаз, и достаточно оказалось малейшего сомнения в верности Мхитара папизму, как его тут же вызвали в Рим для объяснений.

«Мы уверены, что сердце Мхитара было чистым, что он, попав на почву папизма, вынужден был вначале прикидываться папистом. Не его вина, что братство после него… стало крепостным папизма, купленным за серебро рабом, предателем своей нации». Беспристрастно оценивая как Мхитара Себастаци, так и его последователей, Налбандян с той же беспристрастностью указывал и на причины этого «достойного глубокого сожаления» явления.

А это было крайне необходимо, ибо неумение делать выводы из уроков истории приводит народ к потере своих духовных ценностей и застою. Такое вот «философское заключение события» сделал Налбандян для своего настоящего.

«Не найдя на своей земле и среди народа пристанища и места для жизни, Мхитар и армянское учение вынуждены были как нищие отправиться на чужую землю — в чужой стране, чужим хлебом и милостыней открывать дорогу просвещения для армянской нации». А в результате, с горечью говорил Налбандян, армянин, «трудясь под чужим крылом, вкушая чужой хлеб, вынужден был всегда хвалить чужого, блюсти его выгоду и удаляться, отчуждаться от своего народа и даже становиться вредным ему. Таков закон истории: или под крылом своей нации, или под крылом чужой — со всеми вредными последствиями этого».

Если для Мхитара папизм был всего лишь маской, то мхитаристы, пришедшие после него, рождались уже с готовой личиной, но уже не католической, а армянской. Папизм — внешнее для Мхитара — становился для них внутренним. А армянское — для Мхитара основное — превращалось всего лишь в личину, и личину эту члены конгрегации использовали против армян, стремясь распространить среди них учение и просвещение лишь для того, чтобы привести их в лоно католицизма.

…Дни Налбандяна в Венеции были насыщены не только деловыми