Руссо и Революция. История цивилизации во Франции, Англии и Германии от 1756 г. до 1756 г. и в остальной Европе от 1715 г. до 1789 г. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он продолжал свои сексуальные скитания. Он взял в любовницы миссис Доддс, но в дополнение к ее услугам он "всю ночь пролежал с... обычной девушкой" и вскоре "обнаружил, что какая-то инфекция добралась до меня".116 Три месяца спустя, в состоянии сильного опьянения, он рассказывает, что "отправился в публичный дом и провел целую ночь в объятиях шлюхи. Это была прекрасная, сильная, энергичная девушка, шлюха, достойная Босуэлла, если у Босуэлла должна быть шлюха".117 Еще одна инфекция. Очевидно, что брак был единственным средством, которое могло спасти его от физического и морального вырождения. Он ухаживал за Кэтрин Блэр, но она отвергла его. Он влюбился в Мэри Энн Бойд, ирландскую девушку с греческими формами и богатым отцом. Он поехал за ней в Дублин (март 1769 года), по дороге потерял страсть, напился, пошел к ирландской проститутке, снова заразился венерической болезнью.118
В феврале 1768 года он отправил в печать "Рассказ о Корсике", "Дневник путешествия на этот остров" и "Мемуары Паскаля Паоли". Книга с призывом к Британской помощи Паоли поразила воображение Англии и подготовила общественное мнение к одобрению действий британского правительства по отправке секретного оружия и припасов корсиканцам. Книга разошлась десятитысячным тиражом в Англии; она была переведена на четыре языка и принесла Босуэллу большую известность на континенте, чем Джонсону. 7 сентября 1769 года автор появился на Шекспировском фестивале в Стратфорде в одежде корсиканского вождя, с надписью "Corsican Boswell" на шляпе; но, поскольку это был бал-маскарад, он не вполне заслужил насмешки, которой подвергся.
Его кузина Маргарет Монтгомери сопровождала его в Ирландию и смиренно переносила его ирландские ухаживания и веселье. Она была на два года старше его, и ее 1000 фунтов стерлингов не делали ее равной парой (как утверждал Босуэлл-старший) для наследника Ошинлека, но когда он размышлял о ее терпеливой преданности ему, его осенило, что она хорошая женщина и будет хорошей женой; кроме того, его репутация развратника и пьяницы сузила его выбор. Сам судья подумывал о женитьбе, которая поставила бы мачеху между отцом и сыном и могла бы привести к разорению поместья. Босуэлл умолял отца не жениться; отец настаивал; они ссорились; Босуэлл подумывал уехать в Америку. 20 июля 1769 года он написал "Пегги" Монтгомери, прося ее выйти за него замуж и согласиться поехать с ним в Америку и жить на его 100 фунтов в год и проценты с ее 1000 фунтов. Он предупредил ее, что подвержен периодам меланхолии. Ее ответ (22 июля) заслуживает воспоминаний:
Я всесторонне обдумал, как вы и хотели, и... принимаю ваши условия. ...Дж. Б. со 100 фунтами стерлингов в год представляет для меня такую же ценность, как если бы я владел поместьем Ачинлек. ...Свободный от честолюбия, я предпочитаю настоящее счастье его пышной видимости. ...Будь уверен, мой дорогой Джейми, у тебя есть подруга, которая готова пожертвовать всем ради тебя, которая до сих пор никогда не желала богатства, чтобы подарить его человеку своего сердца".119
19 ноября женился отец, 25 ноября - сын. Младшая пара вела отдельное хозяйство, а в 1771 году они сняли квартиру у Дэвида Хьюма. Джеймс стремился к трезвости, много работал адвокатом и радовался детям, которых родила ему жена. По-видимому, она не поощряла его брачные похождения на поздних месяцах своей повторной беременности. 27 октября 1772 года он отправился к проститутке, выпив "слишком много вина".120 Он оправдывался, утверждая, что наложничество разрешено Писанием. Он возобновил пьянство и добавил азартные игры. В его дневнике 5 октября 1774 года записано: "Напился до опьянения". 3 ноября: "Многие из нас пили с обеда до десяти вечера". 4 ноября: "Сильно опьянел; ... упал с большой жестокостью". 8 ноября: "Опять напился". 9 ноября: "Мне было очень плохо, и я не мог встать до двух часов". 24 декабря: "Я был очень пьян, ... пробыл больше часа с двумя шлюхами в их ночлежке на узкой грязной лестнице в Боу. Я нашел дорогу домой около двенадцати. Я упал".121 Жена простила его и ухаживала за ним во время болезней.
У его пьянства было много причин: многочисленные неудачи в адвокатуре, трудности с отцом, стыд за неверность, осознание того, что он не осуществил мечты своего тщеславия, и отвращение к жизни в Шотландии. Почти каждый год он бежал в Лондон, отчасти для того, чтобы вести там дела, отчасти для того, чтобы насладиться общением с Джонсоном, Рейнольдсом, Гарриком и Берком. В 1773 году он был принят в "Клуб". Осенью того же года он с гордостью прогуливался по улицам Эдинбурга с доктором Джонсоном в качестве прелюдии к их путешествию на Гебриды.
Поначалу, во время этих лондонских поездок, он хранил верность жене и писал ей нежные письма, но к 1775 году он вновь стал покровительствовать распущенности. Особенно оживленно он вел себя в конце марта 1776 года. "Когда я вышел на улицу, меня охватила ярость блудника. Я решил посвятить этому ночь". Его увлечение продолжалось несколько ночей. "Я думал о своей дорогой супруге с самым высоким уважением и самой теплой привязанностью, но имел путаное представление о том, что моя телесная связь со шлюхами не мешает моей любви к ней".122 Очередная венерическая инфекция отрезвила его на короткое время.
Эти подвиги и его раболепие перед Джонсоном заслужили презрительные комментарии от таких людей, как Хорас Уолпол, и (посмертно) смертельную порку от Маколея,123 Но они не оставили его без друзей. "Мой характер человека с широким кругозором и обширными знакомствами заставляет людей любить мое внимание".124 Большинство лондонцев соглашались с Босуэллом в том, что ни одна женщина не имеет права на целого мужчину. Если он нравился таким людям, как Джонсон и Рейнольдс, и многие лондонские дома были открыты для него, он должен был обладать многими приятными чертами. Эти проницательные люди знали, что он переходил от женщины к женщине и от идеи к идее, как торопливый путешественник, оцарапав множество поверхностей, но так и не добравшись до сути дела, не почувствовав за жертвенной плотью израненную душу. И он это знал. "При всей моей гордости у меня действительно мало ума", - говорил он; "мои блестящие качества -
