Двойная ложь - Ридли Пиерсон

Возникшую ситуацию, похоже, следовало рассматривать как чрезвычайные обстоятельства.

«Нозерн Юнион» понимает, что имеет дело с неким «диверсантом», хотя до прессы подобная информация не доходила (каждое крушение подносилось широкой общественности под новым соусом, приписывалось различным причинам). Значит, агенты безопасности будут полагать, что он торопится, возможно, в панике стремится как можно быстрее покинуть место преступления. Исходя из этого предположения, он и задержался на несколько часов, таким образом предприняв неожиданный для них шаг. Попытка взять напрокат машину в близлежащих городках наверняка была бы проверена — скорее всего, агенты уже получили сведения из всех пунктов проката. Его план отступления предусматривал выезд в Чикаго на скором поезде, и уже там он намеревался взять напрокат автомобиль. Самое главное — как можно быстрее уехать из южной Индианы.

Альварес уже давно научился сдерживать свои эмоции. И все же по мере того, как истекали секунды, ему все больше и больше хотелось спрыгнуть с поезда и броситься куда глаза глядят. Но что, если именно этого от него и ждут? Что, если за поездом наблюдают, надеясь, что кто-то попытается скрыться? Он не знал, обладает ли «Нозерн Юнион» достаточными полномочиями, чтобы задержать отправление «Амтрака», но ему казалось, что это вполне возможно. И вообще, после крушения возможно любое развитие событий, любые исключения.

Альварес чувствовал себя загнанным в угол. Безопасных путей выезда из Южной Индианы не так много, если отбросить товарные составы и автобусы; тем ценнее каждый из них. Его охватили сомнения: может быть, стоило угнать машину или найти заброшенную ферму и затаиться там, переждать, пока стихнет переполох? Затем, спохватившись, он отругал себя за малодушие. Нужно принимать решение, причем немедленно.

Он решил остаться в вагоне и постарался успокоить расшалившиеся нервы. Ни на секунду не сводил он глаз с вокзального перрона, проверяя, не сядет ли кто-нибудь в поезд, надеясь в глубине души, что задержка вызвана внутренними проблемами «Амтрака». Тем временем мозг лихорадочно перебирал возможные варианты действий на случай, если кто-то действительно объявится. Вскоре в вагоне появятся контролеры, чтобы проверить билеты у севших на станции пассажиров — троих, включая его самого. При проверке билетов его и обнаружат. Потея от напряженного ожидания, он метнул взгляд на часы: отправление поезда задерживается уже на восемь минут. Ему они показались целой вечностью.

Он вытянул шею, чтобы выглянуть в окно с другой стороны — нет ли там какой суеты или активности? Снова перенес все внимание на платформу. Опять посмотрел на другую сторону.

Сидевшая рядом с ним женщина пристально вглядывалась в Альвареса. Ей явно передавалось его беспокойство.

— Как вы думаете, что-то случилось? — спросила она.

— Да, — ответил Альварес. — Похоже на то.

— Господи, благослови Интернет, — произнес Лорен Рукер.

Снова прижимая к уху сотовый, Тайлер свернул к обочине и остановил прокатный автомобиль. Алюминиевый бок поезда тускло поблескивал под холодным зимним дождем, который превращал снег в белый цемент. Длинный состав, змеясь, уходил вдаль по рельсам, пересекающимся с горизонтом; мощная масса стали и стекла оставляла зловещее впечатление. Никогда раньше поезд не задерживали по его просьбе.

На платформе стоял одетый в форму кондуктор и похлопывал руками в перчатках по бедрам, стараясь разогнать холод. Тайлер хотел бы сесть на поезд незаметно, однако для скрытности времени не оставалось. Ему повезло хотя бы уже в том, что поезд до сих пор не ушел, а то, что большинство пассажиров, сидящих со стороны платформы, увидят его лицо, — это мелочь. На заднем сиденье находилась внушительных размеров сумка, в которой лежал компьютер «лэптоп», пачка документов и трехдневный запас сменной одежды, уже изрядно перепачканной и нуждающейся в стирке. Он пожалел об отсутствии хотя бы бейсболки или шляпы, чтобы прикрыть лицо, однако все бейсболки покоились на вешалке в доме, которого он скоро может лишиться.

— Честное слово, я жутко тороплюсь. Я опаздываю на поезд, — сказал Тайлер. Выбравшись из машины, он открыл заднюю дверцу, чтобы забрать сумку.

— У нас есть фотография подозреваемого, сделанная в коридоре прибытия пассажиров в Индианаполисе, — гордо объявил Лорен Рукер. — Правда, качество не самое лучшее, снимок сделан под неудачным углом. Он одет в черную кожаную куртку, при нем черный рюкзак. К сожалению, лица толком не разглядеть.

Тайлер счел информацию интересной, но не столь важной — в конце концов, о куртке и рюкзаке он знал еще по видеозаписям О'Хара. Он попросил Рукера переслать фотографию электронной почтой. Подсоединиться можно будет с лэптопа, как только он сядет в поезд.

— Это все? — спросил он. — Или мне перезвонить?

— Есть еще кое-какая информация, — сказал Рукер. — Авиалиния разыскала его посадочный талон в Цинциннати. В местной лаборатории проверили талон на отпечатки пальцев и получили целых пять штук разных размеров.

— Посадочные талоны проходят через множество рук, — предупредил Тайлер.

— Они отсканировали пять отпечатков и разослали для проверки по всем базам данных, которые только можно себе вообразить. Потому-то я и вспомнил об Интернете — скорость сравнима разве что со скоростью света. В буквальном смысле. И все это за последние два часа. Запрос имеет высшую степень приоритетности, поэтому нам везде дают зеленый свет. Сейчас их сверяют с отпечатками преступников, арестованных за федеральные или штатовские преступления, и еще гоняют по внутренней базе данных «Нозерн Юнион», так что мы можем сбросить со счетов работников авиалиний и сузить район поиска. В ближайшие часы их пропустят через базы данных Пентагона, государственных и федеральных служащих, медицинских работников, учителей, нянечек и Бог знает кого еще. — Рукер остановился, чтобы перевести дыхание. Тайлер чувствовал, что его сердце бьется в бешеном ритме, и дело не в том, что он бежал, торопясь успеть на поезд. — Мы этого сукиного сына разыщем. — Он подождал ответа. — Тайлер? Вы меня слышите?

— Свяжемся по электронной почте, — повторил Тайлер, приближаясь к проводнику, который уже подавал машинисту сигнал к отправлению.

Альварес смотрел, как выскочивший из двухдверного автомобиля с откидным верхом мужчина подбежал к проводнику, и тот пропустил его в вагон. Через мгновение поезд тронулся, и Альварес на несколько секунд закрыл глаза, стараясь запомнить мелькнувшее лицо. Враг только что сел в тот же поезд; можно не сомневаться. Мысли кружились в беспорядочной кутерьме. Что теперь? Неужели ищейкам О’Мейли удалось выследить его до самого поезда? Неужели он оставлял после себя следы, каждый раз столько сил и внимания уделяя именно тому, чтобы их уничтожить? Или же это удача, слепое везение — просто, О’Мейли старается перекрыть любые пути и возможности? В этот момент его взгляд упал на разноцветные корешки билетов, торчащие в спинках кресел перед каждым пассажиром, — способ, при помощи которого кондукторы умудряются помнить, кто заплатил за проезд и кто на какой станции сел. Кондукторы вот-вот должны появиться. Значит, ему нужно стащить корешок, чтобы его не попросили предъявить билет. Два факта могут оказаться ему на руку: во-первых, поезд переполнен; во-вторых, он сел в средний вагон и может двигаться в любом направлении.

Набирая ход, поезд грохотал и раскачивался из стороны в сторону. Извинившись, Альварес протиснулся к проходу мимо сидевшей с краю пожилой женщины. Сумку он оставил на верхней полке; ему не хотелось, чтобы пассажиры решили, будто он пересаживается, он не хотел привлекать лишнего внимания. Альварес попытался отключить звучащий в голове колокол тревоги, но сигнал не поддавался управлению. Нужно обеспечить себе хотя бы несколько минут преимущества; затем, при первой же возможности, он спрыгнет с поезда. Оставалось только надеяться, что ему никто не помешает.

Когда поезд тронулся, Тайлер едва не потерял равновесия и ухватился за поручень. Его охватили сомнения по поводу того, стоило ли устраивать погоню. Он не имел ни малейшего представления, каким образом определить вероятность пребывания подозреваемого в этом поезде, однако, решив двигаться в избранном направлении, он готов был следовать до конца. Какой смысл в том, чтобы шататься на месте крушения в толпе следователей, в первую очередь озабоченных вопросом подчинения и управления? Старый добрый принцип правоохранительных организаций: сначала разговоры, потом действия.

Он толкнул тяжелую дверь и оказался в тихом, но переполненном вагоне. Латиноамериканец, напомнил он себе, шагая вперед, проверяя ряд за рядом, рассматривая одно лицо за другим.