Жизнь Льва Шествоа (По переписке и воспоминаниям современиков) том 1 - Наталья Баранова-Шестова

Опять я в Киеве — хотя, собственно говоря, особых причин для приезда у меня не было. Больше же от того, чтобы побыть вместе со всеми. Дела, несмотря на разные

обстоятельства (?), все-таки в порядке, так что жаловаться нельзя. Что до меня лично, то я очень оптимистично гляжу на будущее. Мне кажется, что немцы, несмотря на все свои удачи, жаждут мира больше, чем все остальные участники войны, и скоро открыто в этом сознаются. А тогда уже дело пойдет иначе — и может быть, что через три-четыре месяца война благополучно для нас окончится. (Киев, 25.09.1915).

Этот оптимистический взгляд на скорый и благополучный конец войны теперь трудно понять, но в то время его разделяли все друзья Шестова.

***

Потеряв надежду получить из заграницы рукопись книги «Только верой», Шестов в 1915 г. опять взялся за работу, несмотря на трудности. Он написал 18 афоризмов, которые были опубликованы в «Русской Мысли» в январе и феврале 1916 г. под заглавием «Potestasclavium», а затем вошли в первую часть книги с тем же названием (см. стр. 149–150). 14 ноября 1915 г. Шестов сделал доклад в Московском Психологическом обществе на эту же тему. О своей работе и докладе он пишет в трех письмах к Фане и Герману:

Новостей у нас особенных нет. А. занимается своей медициной, дети ходят в гимназию. Я пытаюсь заставлять себя работать и готовлю теперь для печати статью на тему «Potestasclavium». Может будет напечатана в конце еще этого года. Нужно работать — иначе совсем рассохнешься. (Москва, 20.10.1915).

Я немного работаю — написал кое-что и отправил для печатания в журнал… читал /…?/ доклад, подробности найдете в газете. (Москва, 15(28).11.1915).

Получили ли вы тот номер газеты, где был отчет о моем докладе и статья о нем? Доклад это собственно половина

написанного — долго нельзя было читать. В январе он начнется печататься и тогда я вам пришлю оттиски — сразу два экземпляра: один для вас, другой для Алексея Николаевича[78]. Все-таки работать по-настоящему не удается — так урывками стараешься что-нибудь делать. И то правда, что город не так удобен для занятий — все-таки и знакомые и все прочее мешает. Мечтаю при первой возможности перебраться в деревню — не знаю, суждено ли моим мечтам когда-нибудь осуществиться. (Москва, конец ноября 1915).

Отчет и статья о докладе Шестова «Potestasclavium» появились в московской газете «Русские Ведомости» в понедельник 16-го и во вторник 17 ноября. Автор отчета под заглавием «Доклад Льва Шестова» не указан. В отчете говорится:

В субботу [14.11.1915] в Психологическом обществе Л.Шестов прочитал доклад «Potestasclavium» («Власть ключей»). Это — власть римского духовенства отпирать и запирать перед верными небесные врата. По Шестову это — вообще власть любой религии и любой философии над умами и сердцами приверженцев. Против такого порабощения, за свободу и произвол в искании истины и выступает Л.Шестов в своем докладе…

Права религиозного и мистического постижения истины защищали в прениях после доклада С.Н.Булгаков, Г.А.Ра- чинский и Н.А.Бердяев, за разум заступились кн. Е.Н.Трубецкой и Л.Н.Лопатин.

Статья написана И.Игнатовым и называется «Философские окопы. По поводу доклада Л.И.Шестова». Игнатов пишет:

Над длинным столом поднимались сосредоточенные, серьезные, видимо обеспокоенные лица.

Мне представилось, что все эти серьезные, важные, много думавшие и много знающие люди сидят в философских окопах, а докладчик JLИ.Шестов стремится своим докладом уничтожить всякие окопы — все то, что каким бы то ни было образом напоминает систему, философскую, научную, всякую другую.

Затем Игнатов приводит мнения некоторых слушателей:

«Вы не нападали, вы скорее защищали меня», — сказал один; «На основании доклада я думал, что вы — скептик, но из дальнейшей беседы увидал, что вы — верующий», — сказал другой. И лишь немногие продолжали утверждать, что докладчик — скептик, что в основе его утверждений не лежит веры.

В приведенном отрывке Игнатов говорит, что некоторые считали Шестова скептиком. Мы уже упоминали о том, что и раньше Шестова иногда называли скептиком, и о том, как он опровергал это утверждение (см. стр.94–95, 119–120).

В мае 1916 г. Шестов едет в Киев. Оттуда он пишет Ловцким:

Приехал на недельку в Киев посмотреть, что тут делается. Все оказалось как нельзя более благополучно, Миша отлично ведет дела и все здоровы и только бы хотели, чтоб, наконец, удалось уже справиться с немцами. Здесь почему-то царит уверенность, что дело быстро идет к развязке, что этим летом наступит конец. И мне кажется, что это верно: может не летом, так осенью кончится… В Киеве проживу неделю — на днях уеду: мне здесь нечего делать. Правда, работа и дома у меня плохо идет, — но все-таки дома лучше. Мечтаю на лето в деревню попасть — не знаю, удастся ли. (Киев, 7.05.1916).

В это время Шестов купил дом в Москве на Плющихе совместно с Ловцкими. Он об этом сообщает Фане и Герману:

Сообщу вам новость. Я писал [5.04.1916], что получил ваших денег тридцать тысяч. На них я купил дом пополам с Анной. Спрашивать некогда было, надеюсь, что вы не пожалеете. А если пожалеете, то можно будет продать его — уплоченные деньги всегда можно будет выручить. Купил случайно — соблазнился тем, что показалось выгодным. Когда приедете, — посмотрите. Нового у нас ничего. Я буду жить летом в Тульской губернии у Сем. Вл., А. с детьми едут купаться на Кавказ. (Москва, 7.06.1916).

Через несколько дней Шестов уезжает в деревню Сень- кино к Семену Владимировичу, оттудаон пишет матери, которая живет в Лозанне, и Ловцким:

Ну, вот я исполнил твое желание — живу летом в деревне, у Семена Владимировича. Здесь великолепные места — не хуже, чем в Швейцарии: красивая, довольно широкая река Ока, холмистая местность, много лесов, прелестных лугов и садов, превосходные прогулки. Семен Владимирович занимает огромный, старый помещичий дом с большим парком и садом — словом, как всегда, устроился превосходно. Кормят, что называется, на убой, гуляем здесь целыми часами — так что уже более гигиенически и невозможно проводить время. Ты, в этом смысле, можешь быть совершенно довольна и спокойна. (Матери, Сенькино, 14(27).06.1916).

Пишу вам из деревни — гощу у Семена Владимировича. Анна с детьми поехала на черноморское побережье — в казачью станицу [Архипо-Осиповка] купаться. Меня это не соблазнило — во 1-х, не хотелось так далеко уезжать, а во 2-х, эти места отыскал Евгений Германович [Лундберг], он там и живет теперь — стало быть, места очень первобытные: у Анны вкус к первобытным местам сохранился, а я уже остыл в этом смысле… Но здесь тоже очень хорошо, мы даже все мечтаем приобрести здесь небольшое именьице. И хорошо было бы — только хлопот много, особенно нам, неумелым городским жителям. Не знаю, чем кончат пожелания — купим или не купим. Теперь вдвойне трудно — хорошо было бы совсем маленькое, чтобы хозяйничать не пришлось. (Ловцким,