Мехасфера: Ковчег - Андрей Умин

Сразу с двух сторон на караван неслись мутировавшие медведи. Заблудившийся в тайге дождь не успел вовремя залить землю по пути бегства людей, и больше ничто не стесняло движений шестилапых уродов. Комки грязи еще свисали с их шкур и оставляли мокрый след позади, но когти четырех задних конечностей уже крепко цеплялись за сухой грунт и корни деревьев — раздутые вены на теле леса.

— Осторожно! — крикнул один краснокожий, но было поздно.

Даже обернувшись на крик и заметив опасность, люди уже не имели возможности среагировать. Все произошло как в замедленной съемке. Морпехи и инки успели посмотреть в сторону бегущей на них волосатой массы, но и только. Бросить взгляд было намного легче, чем среагировать. Этот дар природы — осознание опасности — ничего нам не стоит, не требует ни секунды, он вообще за гранью обычного течения времени, как нулевая точка на таблице координат. Все живое в этом мире обладает магическим навыком заметить опасность в какой-то квант миллисекунды, в столь сжатый отрезок небытия, за который не успевает просы́паться даже одна песчинка в песочных часах бога времени. Это краткое замедление всего сущего похоже на Большой взрыв, произошедший в одно мгновение, но мгновением это является только с точки зрения нашей физики, претерпевшей немалые изменения с тех пор, как время разогналось. А в момент самого взрыва, в короткую миллисекунду, время текло иначе. Может, тот миг растянулся на триллион лет, утопающих в бесконечной последовательности вспышек сверхновых атомов и нейтронов. Ну и кто после этого скажет, в какой период между Большим взрывом и этой погоней время замерло, а в какой летело вперед, разрывая собой пугающий саван будущего? Все это чертовски относительно.

Вот и теперь замершие в моменте люди успели увидеть несущегося на них берлога, но миг этот был настолько краток, что никакие сигналы не могли отправиться к их рукам и тем более ногам. Движения существовали в другом измерении, появившемся гораздо позже взрыва, они требовали какого-то времени. Морпехи и инки оцепенели, но только лишь потому, что устремленные в вечность координаты бытия еще не сдвинулись с места. То был бесконечно большой и бесконечно малый отрезок небытия. Кто может с уверенностью утверждать — длинным он был или коротким? Ученые-космологи на Земле, а потом и на Марсе безрезультатно бились над этой неразрешимой проблемой.

Когда же сигналы мозга дошли до рук и ног инков, уже стало поздно. Огромная туша оттолкнулась задними лапами от земли, усилила свой рывок ударом второй пары лап о дерево, словно проделав гравитационный маневр вокруг планеты для ускорения, пронеслась над двумя инками и снесла, как небесный болид, лошадь с краснокожими. Это походило на боулинг. Тяжелый шар весом три тысячи фунтов поразил кеглю весом «всего» в шестьсот, если считать двух людей в седле и поклажу. Крепкая и сильная лошадь разорвалась на две части, как пакетик с сахаром. Инки упали в разные стороны — один парень остался без ноги, зажатой между лапами берлога и крупом лошади, а другой рухнул в грязь с уже сломанным в нескольких местах позвоночником. Вроде без жертв, но отряд лишился двоих людей. Никому и в голову не пришло спасать потерявших подвижность инков. В той смертельно опасной ситуации это казалось вполне нормальным.

Пока торжествующий берлог упивался литрами крови из разорванной артерии лошади, а ее открытое стучащее сердце завораживало взгляды, как голова Медузы Горгоны, другая тяжеловесная тварь вынырнула из бурелома с севера от отряда. Второго берлога успели заметить издалека, но особая импрессия, с которой он показался возле людей, произвела некое подобие эффекта внезапности. Его больной медвежий разум не захотел оббегать груду поваленных деревьев, и зверь просто попер сквозь них, разнося все своими стальными мышцами. Мутанту было плевать на порезы и ушибы. Всем мутантам было на это плевать, иначе они не преследовали бы людей трое суток. Никто не ожидал, что он выпрыгнет на отряд, взметнув в воздух стволы деревьев, будто невесомые щепки во время лесоповала. Тяжелые сухие сосны разлетелись, как при игре в городки, — с учетом смертельного кегельбана казалось, что мутанты затеяли спартакиаду. Вид парящих в воздухе массивных стволов шокировал бедных людей. От стволов удалось увернуться, но это была лишь прелюдия. Одновременно с полетом деревьев вскинулась во весть рост туша берлога. Он поднял себя на задние лапы и размахивал в воздухе четырьмя другими конечностями, запугивая людей жутким ревом. Громоподобный рык приглушил собой даже звуки стрельбы. Морпехи нарушили строй и рванули в разные стороны, туда, где каждому из них показалось более безопасно. Оставшиеся пять лошадей с инками тоже рассеялись между застывшими во времени соснами, впервые за сотни унылых лет увидевшими интересное зрелище. Напавший берлог с трудом стоял вертикально — верхняя часть туловища с огромными мышцами не могла держаться сама по себе и уже начинала клониться вниз, поэтому берг избрал целью ближайший к нему вездеход. Уже не пытаясь сохранять равновесие, а лишь совершая несколько быстрых шагов, он направил себя на транспорт, угрожающе заслонив солнце да и вообще все небо. Пары движений хватило, чтобы довести летящую вперед тушу до вездехода и зависнуть над жалкими людьми всей своей почти полуторатонной массой, которая теперь должна была обрушиться прямо на цель.

Картина акварелью — поднявшийся на задние лапы берлог высотой метров пять и метра два в обхвате по размерам даже крупнее гусеничного вездехода. Его задние конечности стоят в нескольких человеческих шагах от машины, но передние лапы с торчащими, как у росомахи, когтями нависают ровно над головами морпехов. Сами солдаты пытаются воспользоваться ограничениями, накладываемыми на мутанта ускорением свободного падения, чтобы выпрыгнуть из вездехода прежде, чем его стремительно опускающаяся туша расплющит хрупкий металл, а заодно и кости людей. К сожалению, а может быть, к счастью, такие моменты постоянно отпечатываются в памяти и словно замирают во времени. А может, это просто играющий с солдатиками ребенок решил растянуть ключевую сцену, рассмотреть ее с разных углов. Он так долго водил догонялки между мутантами и морпехами, так долго растягивал свое предвкушение, что, когда наконец дошел до решающей битвы, не мог ею налюбоваться. Тюбики от лекарств и мазей представляли собой деревья, между которыми детское воображение рисовало кровавую сцену боя, — солдатики из нового космического набора представляли собой морпехов, а старые, облупленные фигурки — инков, две коробки превратились в гусеничные вездеходы, а набор мутантов перекочевал сюда прямиком из настольной игры в сеттинге темного фэнтези. Ребенок держал шестилапую тварь над человеческим вездеходом и