На край любви за 80 дней - Кей Си Дайер

Она одета в красную тунику и коричневые брюки, на голове – красно-коричневый шарф. Руки увешаны звенящими браслетами, а на шее – несколько ожерелий разной длины с тяжелыми медальонами. Даже на десятисантиметровой платформе ее рост не превышает полутора метров.

Я показываю ей карточку.

– Она звонила, – говорит мадам. – Я тебя ждала. Скажи, что тебе нужно.

Я коротко рассказываю о своих бедах и даже умудряюсь при этом не заплакать. Горжусь своим достижением.

Через пару минут мадам усаживает меня за маленький столик. За бисерной шторой, очевидно, скрывается кухня. Увидев мою карту из «Экслибриса», женщина подмигивает мне обоими глазами, исчезает за шторой и вскоре появляется вновь, с тарелкой кускуса, от которой поднимается пар, и откупоренной бутылкой без опознавательных знаков. Похоже на красное вино.

– Ешь, – говорит мадам Нефтис, втыкая в миску вилку с длинными зубьями. – Вкусно. Станет лучше. Утро вечера мудренее, да?

– Вы принесли мне вино? – ужасаюсь я. – Оно же под запретом!

– Никакого вина, – громко говорит хозяйка, обращаясь к двери, а затем поворачивается ко мне и проводит рукой по горлу. –   Тише, ты хочешь, чтобы меня арестовали?

И тянется к бутылке, но я успеваю схватить ее.

– Извините, спасибо, – шепчу я.

Она, громко вздохнув, оглядывается на дверь, достает из бара высокий бокал и ставит на стол.

– Пей молча, – командует она, и я повинуюсь.

Глава 26

Инстаграм: Роми_К [Порт-Саид, Египет, 1 апреля]

#ИзЕгиптаНеВыбраться #ДиареяПутешественника

105 ♥

Мадам Нефтис права: я никогда не ела такого потрясающего кускуса – с жареным луком, кедровыми орешками и вялеными томатами. Я не люблю маслины, но в этом блюде они тонко нарезанные, острые и очень вкусные. Я в мгновение ока опустошаю тарелку, а вина в бутылке остается меньше бокала. Выпитого хватает, чтобы я почувствовала себя способной на безрассудство. Высунуть нос на улицу я по-прежнему не отваживаюсь, а вот полазить в Интернете – с удовольствием. Не знаю, разумно ли гуглить спьяну, только сейчас это самое подходящее занятие.

Я достаю из рюкзака под стулом ноутбук. Должен же быть какой-то выход. Даже всемогущая мадам Нефтис не знает, как помочь мне выбраться из Египта. Не говоря уже о дальнейшем путешествии.

Я в отчаянии забиваю в строке поиска слова «помогите Роми» и смотрю, что получилось. В основном высвечиваются страницы по сбору средств для каких-то женщин по имени Роми, попавших в затруднительное положение. На одном из сайтов моя тезка-транссексуалка ищет возможность официально изменить имя.

Разумеется, эта Роми тоже заслуживает поддержки. Интересно, как звали Терезу Сайфер, пока она не поменяла имя? Прежде чем официально стала Терезой? Я не сомневаюсь, что она всегда была Терезой, вне зависимости от имени, данного при рождении. Интересная мысль, вот только она не поможет разрешить мое затруднение. Как, впрочем, и гугл. Я кладу руки на стойку и роняю на них голову.

Из-за бисерной шторы раздается обеспокоенный голос:

– Мисси плохо себя чувствует?

Из кухни выскакивает мадам Нефтис с кухонным полотенцем, с ее рук капает вода.

– Отвести мисси в номер?

Я поднимаю голову и упираюсь в нее остекленевшим взглядом.

– Все нормально. Я не больна. Просто…

Просто нервничаю. Упала духом. Чувствую себя загнанной в угол. И что-то… мне нехорошо. Желудок испускает утробный рык.

Я с тревогой прислушиваюсь к себе. Неожиданно дверь открывается, и на порог ступает Доминик Мэдисон.

Этого только не хватало! Сегодня, видно, день такой – сплошные неприятности. Появление этого человека – самое плохое, что может случиться.

– Привет, – как ни в чем не бывало говорит он.

Как будто мы столкнулись в нью-йоркском баре, а не в крошечной гостинице на другой стороне земного шара.

Я сверлю его подозрительным взглядом.

– Как ты узнал, что я здесь? И вообще, что ты тут делаешь?

– Я здесь остановился, – заявляет он и ставит на стол еще одну бутылку. – Думаю, надо обменяться информацией.

– Ладно, – выдавливаю я.

Мадам Нефтис тут как тут.

– Нельзя. Спиртное в этом доме нельзя. Мы можем потерять хорошую репутацию.

Я перевожу взгляд с бутылки, которую она принесла мне к ужину, на ее лицо.

Она смахивает полотенцем невидимую пыль со стойки.

– Я не знаю, откуда эта бутылка. Вдруг вы агенты и хотите закрыть мое заведение. Лишить меня лицензии.

Доминик сует бутылку в рюкзак.

– Вы ничего не видели, – говорит он женщине и кладет на стол несколько египетских фунтов. –   За кускус, – добавляет он, хотя я подозреваю, что он дал ей в три раза больше положенного.

Не успеваю я и глазом моргнуть, как купюры исчезают в фартуке мадам.

– Благодарю, мистер Доминик. Но никаких грязных делишек, понятно?

Он уверяет ее, что у него даже в мыслях не было заниматься грязными делишками, и поднимает мой чемодан.

– Пойдем поговорим у меня в номере.

Мадам выкатывает глаза.

– Мы только поговорим, – обещает Доминик. – Ничего противозаконного. Честное слово.

Она улыбается ему и медленно поворачивается ко мне, протягивая руку ладонью вверх.

– А ты даешь слово?

Я вылавливаю из кармана оставшуюся мелочь и ссыпаю ей в руку.

– Даю.

Она презрительно фыркает, но опускает мое подношение в карман фартука и скрывается за шторой.

Комната Доминика значительно просторнее, чем моя; окно выходит в маленький внутренний садик. Помимо кровати, там имеется небольшой стол с двумя стульями, в центре которого стоит ваза с разноцветными фруктами. При ближайшем рассмотрении они оказываются искусственными. Доминик достает с полки над раковиной два стакана и ставит на стол рядом с бутылкой. Он выдвигает для меня стул, а сам усаживается на второй.

– Кто первый?

– Ты, – категорично заявляю я. – Ты предложил обменяться информацией.

И Доминик Мэдисон рассказывает мне свою историю.

Я узнаю, что он и вправду не состоит в родстве с Фрэнком Виналом. В прежней жизни учился сначала на повара, а затем на кондитера в Международном кулинарном центре на Бродвее, от которого меньше мили до «Двух старых королев».

В подтверждение своих слов он достает телефон и показывает свою ленту в инстаграме, пестрящую всевозможными тортами и пирожными. Поразительное разнообразие, а подписчиков у него даже больше, чем говорила Тереза. Но я не собираюсь его в это посвящать. И как я не додумалась поискать его в инстаграме?

Я откидываюсь на спинку стула и вспоминаю, что говорила Тереза Сайфер о моем сопернике. Так это и есть ее успешный нью-йоркский фотограф? А вовсе не гламурные самодовольные девицы, которых я боялась?

Я кошусь на Доминика, пока он наливает в стаканы прозрачную жидкость из бутылки.