Иерархия - Маделайн Монтегю

— Нет, ты не стеснительная. — Он задумался. — Нет… безразличная. Хмм. Осторожная? Подозрительная?

— И то и другое, — тихо ответила Бронвин. — Я не знаю, как вежливо спросить.

Неожиданно Калеб усмехнулся, показав ровные идеально белые зубы.

— Я — Раджа.

— Это… как… колдун?

— Ничего такого скучного, — пробормотал он глубоким мурлыкающим голосом.

Она нахмурилась.

— Ты не собираешься мне рассказывать.

— Но… дорогая, я только что это сделал, — сказал Калеб насмешливо, приподнимая свою рыжевато-коричневую бровь, его глаза мерцали озорным весельем. Взяв ее ногу, он, смотря глаза в глаза, поднес ту ко рту.

Бронвин замерла от удивления. Она попыталась выдернуть ступню, но безрезультатно. Мужчина открыл рот, достаточно широко, чтобы поцарапать нижними зубами подушечки пальцев. Чувствительные нервы звенели, посылая ударную волну от ног к животу, который вздрагивал от чувств, нахлынувших как прибой. Женщина еще не оправилась от этого, когда Калеб принялся посасывать ее пальцы. Желание засмеяться спорило с волнами тепла, которые поднимались от ноги к лону. Она боролась и с тем и с другим, стиснув зубы и вцепившись пальцами, как когтями, в обивку кушетки.

Когда он, наконец, отпустил ногу, Бронвин вдруг почувствовала себя вялой. Калеб рассматривал ее долгое мгновение, а затем поднял вторую ступню. Устав притворяться, что ее это нисколько не волнует, она закинула свободную ногу ему на плечо и толкнула, когда мужчина начал мучить чувствительную кожу, но не добилась никакого эффекта.

Бронвин думала, что потеряет сознание от его ласки, наконец, мужчина отпустил ее, поставив ногу на пол, и поднялся с кушетки.

— У тебя был тяжелый день, дорогая. Я покину тебя, чтобы ты отдохнула, — сказал Калеб спокойно, повернулся и вышел из комнаты прежде, чем женщина смогла собраться с мыслями и хоть как-то отреагировать.

Ее охватило недоверие. Он флиртовал с ней чуть ли не с того самого мгновения, как она приехала, дразнил, пока не возбудил полностью… а потом ушел?

Зачем? Просто, чтобы помучить? Или доказать — себе или ей — на что способен?

На некоторое время гнев вытеснил недоверие, но когда ее разгоряченное тело, наконец, остыло, тот также пошел на спад. Она осталась с чувством неудовлетворенности, но проигнорировала его, сказав себе, что мужчина решил избавить ее от "размножения", о котором упоминал.

Калеб не был сумасшедшим, которому требовалась помощь, хоть Бронвин и сомневалась в этом, но чувствовала, что это уменьшило тревогу.

Она ни на мгновение не поверила, что он — ее судьба, предсказанная бабушкой. Калеб, бесспорно, был самым красивым мужчиной, какого женщина когда-либо встречала. Хорошо, он был "другим", и она не могла отрицать эту "особенность", с учетом продемонстрированного таланта, но Калеб был просто откровенно странным! Он вывел Бронвин из равновесия с того самого мгновения, как постучал в ее окно, и до сих пор держал в напряжении, так что она с трудом понимала, что чувствовала, но была абсолютно уверена — это не "влюбленность".

«Нана не обещала любви с первого взгляда», напомнила она себе, «но подразумевала это. В любом случае, он — странный»! Женщина не могла себе представить, что станет жить с тем, с кем никогда не сможет почувствовать себя комфортно.

Конечно же, Нана этого не обещала, и женщина уже пришла к выводу, что не будет жить долго и счастливо, после того как сбудется пророчество, и даже рассчитывать на брак, семью и белый забор, что большинство считало основной целью своей жизни — включая и ее.

И все же… Бронвин склонялась к Константину или Люку, но не могла уместить эту "склонность" у себя в голове.

Очевидно, Калеб уже какое-то время знал о метке и пророчестве, но в его поведении она не видела ничего, способного убедить, что он придавал этому большое значение, как Люк и Константин.

Однако, если ни один из них на самом деле не верил в пророчество, тем не менее, все они, казалось, были осведомлены о нем, и какой вывод женщине следовало из этого сделать? Как они о нем узнали?

Все еще обиженная замечанием Калеба о бабушке, Бронвин неохотно задумалась об этом. Сплетники небольшого городка шептались за спиной Наны, но насколько она помнила, никогда не говорили этого в лицо — не смели — даже ей самой.

Однако они любили сплетни, и чем более мрачными те были, тем больше им нравились. Хотя, она полагала, что это явилось результатом "ясновидения". Почти все в округе знали, что у бабули возникали видения, и большинство твердо верили, что ее предсказания абсолютно правдивы.

Женщина не была уверена, что может верить каждому слову, что срывалось с уст Калеба Уэстморленда, но что если он знал, о чем говорит? Что если ее бабушка владела магией?

И если она каким-то образом все это устроила? С какой целью?

Бронвин нахмурилась, решив на время не думать об этом, и попыталась припомнить все, что когда-либо говорила или делала бабушка, способное указать на магию.

Ей не пришлось долго искать доказательства, просто в то время она не задумывалась об этом. Тем не менее, после свидания с Джонни Паттерсоном, Бронвин была слишком опустошена, чтобы скрыть, насколько расстроена. Она пыталась. Девушка чувствовала себя такой виноватой из-за того, что занималась с ним сексом, когда бабушка предупреждала о таких вещах, что пыталась это скрыть, опасаясь неприятностей. К тому же ей было ужасно стыдно.

Ей не удалось укрыться от орлиных бабушкиных глаз, хотя, к ее облегчению, та оказалась более чуткой и понимающей, чем она ожидала. Нана не ругала и не наказывала ее. Она взяла девушку на руки, как делала еще в детстве, и стала укачивать, пока та не перестала плакать.

А затем спросила, хочет ли Бронвин, чтобы его член усох. Девушка расхохоталась. Она думала, что Нана сказала это только для того, чтобы развеселить ее.

— Это было бы забавно! — сказала девушка, хихикая. — Но тогда, как же он будет без него? Он и есть член! В любом случае, я бы не хотела, чтобы это с ним произошло.

Нана пожала плечами.

— Я могла бы сделать его фиолетово-черным, и заставить парня думать, что тот скоро отпадет.

Тогда Бронивин задумчиво нахмурилась.

— Я думаю, это послужит ему хорошим уроком! Все было бы не так плохо, Нана, если бы он не заставил меня думать, что я действительно ему нравлюсь. Если бы я знала, что он просто… пытался забраться ко мне в трусики, то все не было бы так… больно! Я сходила по нему с ума! Думала, что тоже нравлюсь ему.

Нана успокаивающе похлопала ее и поцеловала в висок.

— У тебя слишком доброе сердце, милая, не хочу, чтобы ты менялась. Как минимум, он заслужил урок. Любой парень, проявляющий неуважения к чувствам девушки, заслуживает урока хороших манер. Как еще они научатся сдерживать свои животные инстинкты?