Легенда о вольном купце (СИ) - Кучевский Антон Ярославович

— Все, все, — замахал руками я, — я не полный кретин, хоть иногда и весьма похож. Я понимаю, что Академия выпускает не только магов, но и готовых бургомистров — если квалифицированный маг управляет городом, он превосходит любую местную кандидатуру на порядок.

К тому же, я отлично помнил странное, но могущественное существо по имени Примара Арчибальдовна. Готов съесть свою шляпу, если она в свое время была направлена в Боббург не из коллегиальной Академии.

Локстед спросил:

— Что ты намерен делать?

— То, что мне следовало сделать с самого начала, — кисло ответил я. — Попытаться выяснить имена погибших, не слишком афишируя то, что они погибли.

— Странно, что это не пришло тебе в голову неделей раньше. А то уцепился за Мари Алакез, и к чему это тебя привело? Ни к чему хорошему, — рассудительно заметил йрвай. Иногда мне его прибить хочется, за любовь к пережевыванию очевидных фактов. Может быть, побочный эффект абсолютной памяти?

В дверь постучали. Я раздраженно рявкнул:

— Открыто!

Из-за двери показалась удивленная физиономия Анатоля. Он, видимо, не ожидал от меня такой выходки.

— Как проходит заседание военного штаба?

— Скорее, полицейского, — буркнул Локстед. — Не слишком результативно.

— Это хорошо, — обрадовался саррус. — Рихард, надо поговорить.

— О чем? — подозрительно спросил я.

— Там увидишь.

Заинтригованный и немного испуганный, я последовал за ним. Нет, если наемнику заказали мою голову — а наемники, в принципе, не гнушаются подобными средствами заработка — он мог бы меня прибить еще в комнате. Вряд ли присутствие йрвая остановило бы опытного воина. Так что я убедил себя: мне в самом деле хотят то ли рассказать секрет, то ли поделиться информацией, которая для Локстеда не имеет значения.

Мы вышли на задний двор, саррус кивнул на деревянную конструкцию:

— Бери.

На двух колышках, бережно поддерживаемый за поперечную пластину, висел меч.

Глава 14

В которой я раздумываю о своеобразии архитектурных традиций

Я нервно рассмеялся. Потом задумался. Потом опять хихикнул. Наверное, внешняя оценка моего умственного здоровья была в тот момент крайне невысокой.

— Это… это что вообще?

Саррус терпеливо объяснил:

— Это — оружие. Называется меч. Им сражаются, методом хватания за рукоять — та сторона, что не металлическая — и нанесения противнику ран острой металлической стороной. Желательно, смертельных ран, но тут уже зависит от ситуации и противника.

Я послушно взял меч, тут принято обычно говорить «ощутив его недобрую тяжесть», но я не сторонник пафосных метафор и фразеологизмов. Меч был легким, я повертел им, прикидывая баланс. Такой же меч в руке Анатоля смотрелся зубочисткой. При равной длине, у него была большая толстая рукоять и широкое лезвие, отчего оружие выглядело, как длинный кинжал или римский гладиус.

Вообще, мысль о сражении с противником размером с сарруса, пусть даже вооруженным не его излюбленной секирой, не внушала мне восторга. Более того, она не внушала бы мне восторга и в том случае, если бы я внезапно стал мастером фехтования. Я честно сообщил об этом Анатолю, но тот лишь презрительно отмахнулся:

— «Я думаю», «я не думаю»… мой отец говорил, что бой не отвлекает от мыслей, а, наоборот, помогает. После поединка мозг работает четко и ясно, как будто утром после купания в Океане Оси.

— Справедливо, однако, только в том случае, если человек вообще способен на поединок, — осторожно заметил я. — Боюсь, твое искреннее стремление научить меня хоть как-то махать мечом ничем не оправдано. У меня нет никаких навыков, вообще.

— Да, ты не воин, — нехорошо ухмыльнулся он. — Это ничуть не мешает спасать свою жизнь при любых обстоятельствах. Помни — не только у меня в руках меч.

И нанес удар. Я никогда в жизни не показывал такой скорости, после его замаха, как я теперь понимаю, замедленного, я оказался в восьми шагах от места, где только что стоял. Анатоль присвистнул:

— Отлично бегаешь. Стиль боя «Осторожного Зайца»?

— Стиль боя амурского тигра, — тяжело дыша, возразил я. Адреналин бил в голову, словно вообразил, что она — наковальня.

— Это еще что за зверь? — вопросительно приподнял бровь саррус, подходя ко мне. Вернее будет сказал, один край брови.

— Да так… — я попытался говорить, думать и отразить его следующий замах. Получилось плохо, меч вылетел из руки, а кисть отозвалась болью.

— Слабые руки, неправильная позиция, — огорченно покачал головой Анатоль. — Смотри: стань так, одна нога вперед, рука, которой собираешься фехтовать, должна оказаться немного сзади, лезвие — впереди, на уровне твоей груди. Обычно говорят, на уровне сердца противника, но со мной такой вариант не пройдет. Так что за тигр?

— Амурский, — ответил я, поднимая меч. Ладно, пока я еще цел, пусть учит. Гладишь, что-то полезное запомню. — Такой обычный амурский тигр, гигантская полосатая кошка оранжевого цвета.

— Бред какой-то. Ни о каких оранжевых кошках никогда не слышал, может, они водятся только в твоем мире?

— Может и так, — согласился я, не отводя взгляда от его меча. Или кинжала?

— В чем суть этого стиля?

На этот раз мне удалось отбить его лезвие своим клинком, не роняя оружие. Уже успех, для человека, который за тридцать лет меч видел только в виде дюралевой тупой полосы в магазине сувениров.

— Древняя шутка. Считается, что тигры вымирают, их скоро не останется в природе. Поэтому у меня на родине есть специальная книга, куда заносят название и описание исчезающих видов.

— Странная традиция, — удивился он. В этот раз удар пришелся прямо по голове, я просто пригнулся, подняв над собой меч на всякий случай.

— Какая есть, — выдохнул я, закусив губу. Хоть бы спортом иногда занимался на этой своей мифической «родине»… — А поэтому, раз говорят, что амурский тигр исчезает, то стиль звучит похожим образом. В начале драки я исчезаю.

Саррус расхохотался. Затем остановился, давая мне передышку и спросил:

— Разве это не в ущерб для чести?

— Объяснение шуток — ущерб для чести, — ворчливо пояснил я. — Но, раз юмор из другого мира, то в виде исключения можно.

Он гонял меня еще часа полтора, пока я не ощутил, что сердце отказывается сидеть в груди и рвется наружу, легкие отказываются нормально дышать, а руки болят, словно я разгрузил несколько грузовиков с кирпичами в одиночку. Лишь тогда Анатоль пощадил меня и отправил обратно в дом, сетуя, что бойца из меня сегодня не выйдет. Я был уверен, что не выйдет и спустя месяц подобных тренировок, но тактично промолчал.

В выражении лица йрвая промелькнуло сочувствие, когда я прошел мимо него и повалился на кровать. Дежавю, однако. Один плюс — никто не хлестал меня кнутом по спине, хотя взамен я получил несколько довольно болезненных порезов от наемника. Смешно — вроде бы предполагалось, что он не даст вредить этому самому телу, видимо, я ошибся в толковании слова «телохранитель».

— Больно?

— Терпимо, — простонал я. — Вроде бы понимаешь, что занимаешься чем-то важным и нужным, но, сколько данное занятие приносит дискомфорта, ты себе не представляешь.

— Анатоль говорил мне, что собирается тебя немного натаскать. И натаскал, — кивнул йрвай.

— Такое чувство, что меня таскали, в основном, мордой по булыжникам мостовой.

Локстед помусолил в руках обрывок газеты. Нервный он какой-то, вот уже и газеты рвать начал…

— Я послал курьера к Эдмонту.

— На какие шиши? — осведомился я.

— На твои, уж прости.

Кажется, мне срочно нужно порвать какую-то газету.

— Да иди ты в задницу! У нас денег не то чтобы вагон, чучело ты мохнатое, — взвился я скорее мысленно, потому что во время произнесения тирады продолжал обессиленно лежать на кровати.

— Погоди, — поднял он ладонь. — Я подумал, что у нас нет выбора, а профессор может быть опять занят. Не желаю ждать, чтобы меня снова окатили алкоголем.