Плененное сердце - Диана Казанцева

— Хорошо, что обошлось без последствий, — заметно успокоилась Каталина, в изнеможении откидываясь на подушку. Через минуту головокружение прошло, и она спросила: — Который час?

— Время обеда, ваше сиятельство, — Беатрис поправила белый чепец, прикрывающий седеющие волосы, и поднесла к губам больной чашу с дымящейся жидкостью. — Это настой из трав, он придаст вам силы и снимет головную боль, донья Каталина. Выпейте до дна и постарайтесь заснуть. Сон лучшее лекарство от любой напасти.

Каталина благодарно приняла помощь и вскоре дремала, умиротворенно смежив веки под шелковым полупрозрачным балдахином в окружении горы подушек и одеял.

Проснулась она от неясного шороха, исходившего из угла комнаты. За окном стояла тихая ночь, в спальне было темно, лишь через небольшую щель между плотными шторами внутрь проникал лунный свет, проложивший серебристую дорожку от оконного проема до ее кровати. Каталина слегка пошевелилась, опасаясь, что снова почувствует дурноту, но ничего подобного не произошло, тогда она решила немного размяться.

Девушка скинула с себя одеяло, явно намереваясь встать, как тишину неожиданно нарушил низкий хрипловатый голос:

— Вы еще слишком слабы, mi querida. Вам лучше оставаться в постели.

Каталина вздрогнула и поспешно натянула покрывало до самых ушей. Матерь Божья, сколько времени провел маркиз в ее спальне? Она испуганно затихла и сжалась в комок. Со всех сторон ее окутывала кромешная тьма. На ней была сорочка весьма целомудренного покроя с длинными рукавами и подолом, скрывающим тонкие щиколотки и, тем не менее, она стыдливо прикрылась, посчитав, что находиться в подобном виде наедине с мужчиной, пусть и с законным супругом, по меньшей мере, неприлично.

— Я… я…, - Каталина запнулась на полуслове. — Давно вы пришли, mi señor?

Послышался скрип кресла и приближающиеся шаги.

— Не волнуйтесь, я пробыл у вас недолго.

Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и у изножья кровати она заметила очертания его высокой фигуры. Он стоял, широко расставив ноги и сложив руки на груди.

— Кажется, мы договорились обо всем, — сказал он тихо.

— Да, я помню.

— Ну, так что же? Вам неприятно произносить мое имя?

— Нет…, конечно, нет, — сконфуженно пролепетала Каталина. — Просто я…

— Зовите меня по имени, mi cariño, — попросил он настойчиво.

— Себастиан…

Она произнесла его имя с легким придыханием, вполголоса, сама не понимая, отчего ею вдруг овладело необъяснимое волнение в области груди, мгновенно распространившееся по измученному телу. Но маркиз, очевидно, уловил между ними какие-то перемены, потому что внезапно отошел к окну и, сцепив руки в замок, встал к ней спиной. Его силуэт четко вырисовывался на фоне холодного лунного сияния, и она без труда различила тонкую сорочку, плотно обтягивающую его крепкий торс. Затем ее взгляд скользнул ниже, к длинным мускулистым ногам, заманчиво выглядывавшим из-под коротких штанов. На миг Каталина задержала дыхание, против воли любуясь сильным натренированным телом, живо представляя себе, как маркиз ловко орудует мачете, прорубая себе путь в глухих джунглях Амазонки, или лихо мчится по выжженным прериям верхом на мустанге в кругу своих друзей индейцев, с оголенным торсом и томагавком в руке. Не в меру разыгравшиеся фантазии прервал шумный вздох супруга.

— Вы сегодня напугали меня, Каталина, — сказал он негромко. — Я чувствую свою вину перед вами, потому что не успел предупредить вас о горном ручье, затерянном в лесной чаще… Хвала небесам, все обошлось, а ведь вы могли покалечиться.

— Я понимаю, — Каталина кивнула, будто он мог видеть ее в темноте и, залившись румянцем, отвела-таки затуманенный взор от его словно высеченной из камня спины и широких плеч. — Но вашей вины здесь нет. Вы предупреждали меня об опасности, я же была поглощена скачками и ни о чем другом не думала.

— Как вы себя чувствуете?

— Подавлено и глупо, — насуплено ответила она, обнимая согнутые в коленях ноги. — Я вела себя как неразумный ребенок. Не зная местности, мне следовало слушаться вас, но я не хотела останавливаться… и вот что из этого получилось. Я ударилась головой и слетела с лошади. Теперь мне стыдно за свое безрассудство. Простите. Обещаю впредь быть благоразумнее.

— Вам не за что извиняться. Я только пришел узнать о вашем самочувствии.

Та теплота, с которой Себастиан говорил с ней, вселяла надежду, что он действительно обеспокоен ее здоровьем, а вовсе не злится на нее, как могло показаться вначале. А зачем же ему еще приходить к ней в спальню, если не затем, чтобы выказать свое неудовольствие ее возмутительной выходкой? Так поступила бы донья Вероника, и даже отец мог сдвинуть брови к переносице и пожурить свою не в меру беспечную дочь. Но маркиз ей не отец. Он оказался совершенно другим человеком, чем она себе представляла. Он не читал ей суровых нотаций и не указывал, что ей делать. Он относился к ней как к равной, внимательно слушая, что она говорит. А еще он интересовался ее мнением, что выглядело совсем необычным по меркам их времени, но что определенно пришлось ей по нраву.

— Голова немного кружится.

— Мастер Керро рекомендовал соблюдать постельный режим, — маркиз немного помолчал, а потом неожиданно добавил: — Да, вот еще что. Тот синяк, что вы заполучили, упав с лошади, нужно смазывать целебной мазью дважды в день. Так сказал эскулап.

Хорошо, что ее лицо скрывала ночная тьма, иначе пунцовые щеки выдали бы ее с головой. Она откинулась на подушку и глубоко зарылась в одеяло. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, муж видел ее обнаженной, иначе не говорил бы с такой уверенностью об этом скверном и болезненном ушибе на ее бедре. Интересно, а сорочку он тоже надевал на нее собственноручно? Она закатила глаза к потолку. Радует одно, что все это время она была без сознания. Хотя нет. Не так! Если бы она осознавала происходящее, то не позволила Себастиану раздевать себя и уж тем более разглядывать. Но, Святая Каталина, каково это чувствовать его сильные руки на своем теле, испытывать ласки, когда он касается ее нежной кожи, проводит пальцами по ее бедрам, животу и… выше? Она закусила губу, решительно отгоняя безумные мысли. Головой она ударилась чересчур чувствительно.

— Пожалуй, мы все выяснили. Я оставляю вас, querida esposa. Отдыхайте, я зайду к вам завтра. Доброй ночи.