Избранные труды. Том IV - Олимпиад Иоффе

Ясно, таким образом, что понятия хозяйственного обязательства и хозяйственного правоотношения соотносятся как вид с родом, причем первое находится в субординационной логической зависимости от второго, а потому должно обладать всеми признаками хозяйственного правоотношения и иметь, кроме того, свои собственные видовые особенности. Но сопоставление соответствующего родового и видового понятий таких особенностей не выявляет.

Обязательство – отношение «с имущественным, как правило, содержанием»? Но это качество неотделимо и от хозяйственного правоотношения, раз для него характерно непременное «сочетание организационно-плановых и имущественных элементов». Обязательство – отношение, «обеспеченное имущественной санкцией»? И. А. Танчук отмечает в другом месте, что хозяйственно-управленческие обязательства пока еще редко сопровождаются такими мерами, как взыскание неустойки или убытков, но они тем не менее снабжены имущественными санкциями, поскольку возможно принудительное осуществление самих этих обязательств, включая реализацию их имущественного содержания. А в таком случае аналогичный подход применим и к хозяйственному правоотношению, раз оно не лишено имущественного содержания, как всякое правоотношение, осуществимо в принудительном порядке. Обязательство – «относительное правоотношение»? Но и хозяйственное правоотношение мыслимо лишь как относительное, а не абсолютное, ибо раз его участники – одни только «хозяйственные органы и внутренние подразделения последних», установление такого отношения с любым и каждым исключено, а одновременно со всеми хозяйственными органами и со всеми их внутренними подразделениями невозможно практически.

Выходит, что понятия хозяйственного правоотношения и хозяйственного обязательства формулированы И. А. Танчуком как ничем друг от друга не отличающиеся. А при тождестве двух понятий нужно ли пожертвовать одним из них, либо пересмотреть оба определения.

Наиболее пристального внимания заслуживает связанный с той же классификацией третий тезис, обращенный к группировке отдельных видов хозяйственных обязательств. В первую группу выделены товарно-денежные обязательства, «опосредствующие хозяйственные отношения товарно-денежного характера между субъектами, обладающими правами юридического лица».[170] Во вторую группу включены внутрихозяйственные обязательства, устанавливаемые между внутренними звеньями предприятия. Эти обязательства «не имеют товарно-денежного характера… их субъекты не обладают правами юридического лица», но в их основе лежат «определенные экономические факторы, сходные с теми, которые действуют во внешних хозяйственных отношениях».[171] Для показа такого сходства приведено указание Маркса, который различал обмен, не выходящий за рамки производства (обмен деятельностью или результатами деятельности), и определяемый производством, но совершаемый вне его (обмен товарами).[172] Тот и другой обмен, по мнению И. А. Танчука, «имеют общую экономическую природу, являются актами обмена независимо от того, входят или не входят они непосредственно в процесс производства».[173] Наконец, третья группа представлена хозяйственно-управленческими обязательствами, которые тоже лишены товарного характера, но «опосредствуют движение имущества»[174] по каналам внешних связей путем аккумуляции планирующими органами средств подведомственных предприятий, распределения этих и специально выделенных им средств, а также перераспределения имущества между подчиненными хозяйственными звеньями.[175] Их целевое назначение составляет «организация, а не осуществление хозяйственной деятельности».[176] Какое-либо экономическое сходство с хозяйственными обязательствами других видов уже вовсе не отмечается. Указывается лишь на сходство юридическое: обязательства этого вида также представляют собой относительные правоотношения, обладающие имущественным содержанием.[177]

Первая группа обязательств, если следовать присвоенному ей наименованию, обладает двумя важнейшими признаками: это обязательства товарные, во-первых, и хозяйственные, во-вторых. Как товарные они объединимы с другими, нехозяйственными, но тоже товарными обязательствами. Логических препятствий к этому нет, а реальности подобного объединения не отрицает и сам автор, который признает, что в настоящее время эти обязательства «регулируются нормами действующего гражданского законодательства». Считая такое положение ненормальным, он настаивает на том, чтобы отделить указанные обязательства от других товарных и как хозяйственные объединить их с другими нетоварными, но тоже хозяйственными обязательствами. Дают ли, однако, для этого необходимые логические и реальные предпосылки обязательства второй и третьей групп?

Вторая группа обязательств лишена вообще какой-либо реальности, ибо если не существует внутрихозяйственного права оперативного управления, то невозможны и имущественно-обязательственные отношения между внутренними звеньями предприятия. Не следует при этом смешивать правовые отношения с конкретно используемыми методами учета и контроля. Внутренние звенья предприятия не могут вступать в правоотношения ни с кем другим, кроме как с его администрацией. Но контроль за их работой администрация обеспечивает либо непосредственно, либо через другие свои подразделения. В этом смысле показателен обычно привлекаемый опыт Московского завода малолитражных автомобилей, цехи которого направляют один другому заказы на последовательно обрабатываемые объекты и тем самым якобы вступают в обеспечиваемые санкциями межцеховые обязательства. Известно, однако, что такая методика используется лишь на отдельных крупных предприятиях. Следовательно, даже и с точки зрения И. А. Танчука, о сплошном распространении внутрихозяйственных обязательств говорить пока не приходится. Самое же примечательное заключается в том, что таких обязательств нет и на Московском заводе малолитражных автомобилей. Как сообщает И. А. Танчук, в случае невыполнения заказа санкции вычитаются из экономии виновного и присоединяются к экономии пострадавшего цеха.[178] Но ведь цеховая экономия – не более чем учетная единица, оказывающая влияние на размер причитающегося цеху реального поощрения и только в этом проявляющая свою юридическую значимость! Определить же размер поощрения и предоставить его фактически – дело администрации завода, а не другого цеха. Цехи и состоят в правоотношениях не друг с другом, а с администрацией предприятия. Поэтому, если бы даже имелись основания считать такие правоотношения обязательственными, то, вместо образования особой рубрики, их следовало бы отнести к хозяйственно-управленческим и рассматривать в составе обязательств третьей группы.

Последняя, третья группа, в отличие от второй, вполне реальна, но реальна как совокупность относительных административных правоотношений, а не хозяйственно-управленческих обязательств. Движутся ли денежные средства от предприятия к вышестоящему органу или в обратном направлении, подчиненность первого второму всегда остается одним из обязательных условий такого движения. И потому даже обязанный к предоставлению средств орган хозяйственного руководства вправе определять цели их использования, сопутствующие достижению этих целей обязательные мероприятия и т. п., как в свою очередь даже управомоченный к получению таких средств хозяйствующий субъект не может ни уклониться от исполнения данных ему предписаний, ни отказаться от самих денег во избежание необходимости совершить предписанные действия. Возможное в этих условиях несовпадение управомоченного с предписывающим и обязанного с исполняющим предписание исключает квалификацию одного из них как кредитора и другого как должника. А там, где представлены связанные подчиненностью управомоченный и обязанный, но нет кредитора и должника, имеется административное и отсутствует обязательственное правоотношение.

Такова фактическая сторона дела, уже сама по себе устраняющая намеченную И. А. Танчуком перегруппировку обязательств ввиду отсутствия реальных предпосылок, необходимых для претворения ее в жизнь. Но если бы даже не было этих фактических препятствий и все без изъятия перечисленные явления обладали приведшими И. А. Танчука к его классификации свойствами, могла бы такая классификация претендовать на достаточную логическую обоснованность?

В связи с поставленным вопросом напомним, что, помимо хозяйственного обязательства как родового признака для всех перечисленных классификационных подразделений, речь у сторонников критикуемой концепции также шла об опосредствовании обмена как признаке, свойственном двум первым и отсутствующем в третьей группе обязательств. Отсюда следует, что товарно-денежные и внутрихозяйственные обязательства находятся на одной плоскости друг с другом и в разных плоскостях с хозяйственно-управленческими обязательствами. У них нет с последними прямой координационной связи, а такая совокупность не может быть выражена в родовом понятии, разве что ее классификатор откажется от некоторых излишеств в своих обобщениях и, вместо сходства товарного обмена с нетоварным, перенесет акцент на прямую их противоположность. Тогда соединение одних и противопоставлено их другим видам хозяйственных обязательств по признаку обмена будет устранено. Но многие другие из числа аналогичных погрешностей тем не менее сохранятся: внутрихозяйственные и хозяйственно-управленческие обязательства, будучи нетоварными, противостоят тем самым как единый вид товарно-денежным обязательствам; товарно-денежные и внутрихозяйственные обязательства, опосредствующие осуществление хозяйственной деятельности, также становятся единым видом в сравнении с хозяйственно-управленческими обязательствами, посредством которых эта деятельность не осуществляется, а лишь организуется; хозяйственно-управленческие и товарно-денежные обязательства в качестве внешнехозяйственных приобретают благодаря этому признаку видовое значение для внутрихозяйственных обязательств.