Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского - Свящ. А. Дружинин

Новацианский раскол снова обратил внимание пастырей Церкви на вопрос о способе принятия еретиков и раскольников в общение с Церковью. После осуждения Новациана весьма многие из его сторонников как в Риме, так и в Африке стали обращаться в Церковь. Между ними были не только лица, получившие крещение в Церкви еще до уклонения в раскол, но и лица, крещенные новацианскими епископами и пресвитерами. Что касается первых, то относительно способа принятия их в Церковь между предстоятелями Церквей не было разногласий: все такие лица принимались в общение с Церковью без нового крещения, так как еще до уклонения в раскол получили истинное крещение.[567] Труднее было решить вопрос о способе принятия в Церковь лиц, получивших крещение вне Церкви, от новацианских епископов и пресвитеров, тем более что последние совершали крещение согласно с правилами Церкви, во имя Отца и Сына и Св. Духа, и содержали то же учение о Святой Троице, какое исповедовали и православные пастыри.[568] Поэтому не только в Риме, но и в Африке совершение крещения над новацианами, обращавшимися в Церковь, многим казалось повторением крещения и нарушением общепринятого правила о неповторяемости таинства крещения.[569] Для устранения возникших сомнений св. Киприан Карфагенский в своих письмах, написанных им к разным лицам по вопросу о крещении, настойчиво проводил мысль, что «вне Церкви крещение невозможно», и что всякий христианин, оставляющий ересь или раскол и принимаемый в Церковь, должен получить истинное крещение в Церкви, хотя бы и был ранее крещен еретиками или раскольниками. «Приходящих оттуда, — писал св. Киприан, — мы у себя не перекрещиваем, но крестим. Они ничего не получают там, где нет ничего, а приходят к нам, чтобы получить здесь, где есть благодать и всякая истина, потому что благодать и истина одна».[570] Исходя из этой точки зрения, св. Киприан не считал возможным сделать исключение для Новациана и в особом письме доказывал, что и новациане не имеют никакого права совершать крещение.[571] Три собора, созванные Киприаном в 255 и 256 г. для рассмотрения вопроса о действительности еретического крещения, также постановили «крестить всякого, кто приходит омыться от поддельной и нечестивой воды и освятиться истиной воды спасительной».[572] Впрочем, как ни решительно защищал св. Киприан постановления этих соборов и свое личное убеждение в недействительности еретического крещения, однако разногласие по этому вопросу он не считал достаточным основанием для прекращения мира и единения между Церквами и не раз высказывал мысль, что каждый епископ в решении этого вопроса может поступать по собственному усмотрению.[573]

В Римской церкви, державшейся обычая принимать еретиков и раскольников без крещения, по-видимому, не могло быть никаких недоумений относительно способа принятия в Церковь новациан. Но потому ли, что сами новациане перекрещивали православных, или потому, что многие из африканских епископов считали необходимым принимать новациан через крещение, среди римских христиан также появились люди, сомневавшиеся в правильности римской практики, в силу которой еретики и раскольники принимались в общение с Церковью без нового крещения. По крайней мере, мы имеем некоторое основание думать, что от этих сомнений не свободны были даже некоторые из членов римского клира, не исключая, может быть, и самого Стефана, который впоследствии в сане епископа без всяких колебаний защищал римскую практику и решительно требовал ее принятия от малоазийских и африканских Церквей. До нашего времени сохранился небольшой, но весьма важный по своему содержанию отрывок письма св. Дионисия Александрийского «к Дионисию и Стефану, предстоятелям Римской церкви».[574] Судя по содержанию этого отрывка, св. Дионисий в своем письме к Дионисию и Стефану доказывал мысль, что те из еретиков, которые не погрешают в учении о Св. Троице, должны быть принимаемы без нового крещения, над остальными же должно быть совершаемо крещение. Так как это послание назначалось не одному Стефану, а «Дионисию и Стефану, предстоятелям Римской церкви», то можно думать, что оно написано было в то время, когда и Дионисий, и Стефан вместе управляли Римской церковью, первый в сане пресвитера, а второй — в сане архидиакона.[575] Это могло случиться в то время, когда Римские епископы Корнилий и Луций находились в ссылке. Может быть, в это именно время Дионисий и Стефан обратились к св. Дионисию Александрийскому с просьбой высказать свое мнение о способе принятия в Церковь еретиков и раскольников и получили от него в ответ упомянутое послание.

Неизвестно, какое впечатление произвело это послание на Стефана, но не подлежит сомнению, что, сделавшись Римским епископом, Стефан, может быть не столько по искреннему убеждению, сколько из желания унизить Киприана,[576] стал настойчиво требовать от всех Церквей принятия римской практики с угрозой прекратить общение с теми Церквами, которые не захотели бы подчиниться его требованию.[577] С таким требованием обратился он и к Киприану, когда последний сообщил ему о постановлениях двух Карфагенских соборов, бывших в 255 и 256 г. В своем послании к Киприану Стефан писал: «Если кто от какой бы то ни было ереси обратится к вам, то да не вводится при этом ничего нового кроме того, что предано, т. е. да совершается над таковыми одно возложение рук в знак покаяния». В доказательство справедливости своей практики Стефан ссылается даже на пример еретиков, указывая на то, что и еретики «переходящих к ним от других ересей взаимно не крестят, а только приобщают».[578] Столь же решительно потребовал Стефан подчинения римской практике и от восточных Церквей, и «о всех епископах Киликии, Каппадокии и дальнейших сопредельных областей писал, что и с ними не будет иметь общения по той же самой причине, т. е. потому, что они перекрещивают еретиков».

Выписанные нами слова с упоминанием о решительных намерениях Римского епископа взяты из письма св. Дионисия Александрийского к преемнику Стефана Сиксту II.[579] Из этих слов видно, что Стефан писал о своих намерениях не только тем епископам, с которыми хотел прекратить общение, но уведомил о своих предположениях и предстоятелей других Церквей. Само собой разумеется, он не мог обойти и Александрийского епископа, и слова св. Дионисия как нельзя более ясно свидетельствуют о том, что Александрийский епископ имел точные сведения о содержании переписки Стефана с предстоятелями различных Церквей по вопросу о крещении. Но и епископы других Церквей, которым Стефан угрожал прекращением общения, по-видимому, также писали св. Дионисию о решительных требованиях Римского епископа и о том затруднительном положении, в какое они поставлены были этими требованиями, которые прямо расходились с постановлениями многолюдных соборов по вопросу о крещении.[580]

В начавшихся затем письменных сношениях св. Дионисия с Римской церковью Александрийский епископ снова является таким же горячим сторонником мира и единения между Церквами, каким мы видели его во время волнений, вызванных расколом Новациана. С целью примирить Стефана с предстоятелями других Церквей св. Дионисий в обширном послании к Стефану,[581] после продолжительной беседы о крещении, писал Римскому епископу о том, какую радость доставило всем восточным Церквам неожиданное наступление внешнего и внутреннего мира по окончании гонения и по прекращении несогласий, вызванных расколом Новациана, и умолял Стефана не нарушать этого мира своим суровым отношением к восточным епископам и не прерывать общения с Фирмилианом Каппадокийским, Еленом Тарсийским и другими епископами восточных областей. Чтобы склонить Римского епископа к более снисходительному воззрению на практику восточных Церквей, св. Дионисий указывал ему на то, что эта практика освящена постановлениями весьма значительных соборов и не расходится с основными истинами христианского вероучения. Отлучения, писал св. Дионисий, заслуживает тот, кто погрешает в самих основаниях веры, например тот, кто не принимает, изменяет и извращает таинство, установленное Христом, кто проповедует, что Христос не есть Бог, или не был человеком, или не умер, или не воскрес, или не придет судить живых и мертвых, или кто отрицает воскресение. Указывая на согласное исповедание этих основных истин христианского вероучения как на главное условие мира и единения между Церквами, св. Дионисий, повидимому, дает понять Римскому епископу, что предстоятели Церквей, установившие правило о принятии еретиков в Церковь через крещение, не только не погрешали против этих истин, но поступили не менее согласно с ними, чем Римский епископ, признававший действительным крещение всех еретиков, х<5тя между этими еретиками несомненно были и такие, которые «изменяли и извращали таинства», установленные Христом. Но чтобы и этот осторожный намек на несправедливость безусловных требований Стефана не послужил поводом к неудовольствию Римского епископа, св. Дионисий, подобно св. Киприану,[582] оканчивает свое послание указанием на то, что он не требует подчинения практике африканских и восточных Церквей, но желает только, чтобы и сам Стефан признал за епископами других Церквей право поступать по собственному усмотрению, по крайней мере, в решении вопросов, касающихся церковной дисциплины и церковного суда.